[AVA]http://s017.radikal.ru/i415/1310/1b/281d9b3bdcfe.jpg[/AVA]

Бывают вещи, которые со временем не меняются. Обрастают новыми «украшениями», цепляют на себя иные наряды, выглядят иначе, воют, что они – это нечто совершенно иное. Но на деле они не меняются. Червоточина не лечится, но вырезается. Правда… кто рискнет вырезать нечто, что является частью тебя? Никто и эта гниль остается. Впрочем, порой оная выглядела до того великолепно, что ей можно было повосхищаться.
Отношение общества к ней – вот что было той червоточиной, той гнилью, что так восхищала женщину. Ей восхищались, ее желали, ее ненавидели, плевали вслед, но боялись. Ха! Ее боялись до дрожи в коленях, боялись того, что она могла сказать, что могла сделать. Чужая ненависть и зависть были такими неповторимо живыми, что она так и не отвыкла от них. Это ее плащ, в который так приятно кутаться, что до сих пор дарит эту горькую иллюзию – ощущая на себе завистливые и жадные взгляды, слыша вслед проклятья и вздохи восхищения, она чувствовала себя живой. Но красивая сказка тем не менее была и будет сказкой. А правда такова, что она – женщина с угольно-черными волосами – мертва. Мертва уже около века. Она видела и прошла через такое, что многие видели только в самых страшных и бредовых снах. Но прошла, и все еще является объектом ненависти смертных созданий.
Ненависть она ценила куда выше обожания. Было в нем что-то… дикое, искреннее, что никому и никогда не удастся подделать. Это только несчастные детки цепляются за любовь общества. Детишки врут, детишки играют в игры, не видя, что мир давно раскалывается на части и падает в пропасть. Да – их маленький, сахарный мирок. Детишки пыжатся и пытаются выглядеть внушительно, но пока она не откроют глаза и не поймут как в действительности надо себя вести, у них это не получится. А прозревают единицы. Правда, этого нельзя отрицать, тех, кто прозрел стоило опасаться. Нет ничего опаснее ребенка, обращенного утратой милой игрушки в чудовище.
«Да что они знают о чудовищах?» Она улыбается. Звездам, которых почти не видно не безоблачном ночном небе. Прогнившие города спрятали их, но они есть и будут. И всех переживут. Она улыбается. Прохладному ветру, что дарит мгновение блаженства. Она улыбается. Себе. Разве можно кого-то или что-то любить больше себя? Только ты и будешь верен себе. Только ты и достойна восхищения.
Шаг за шагом, все дальше от ярких улиц с их шумом и суетой. Чужое присутствие – нежелательное – она почувствовала быстро. И теперь неспешным шагом спешила к тому месту, где духи нашептали ей чужака. Он ее почувствовал – его благо или ее позор. Не многие могли ее обнаружить, если она сама того не желала. Злая усмешка кривит красивые полные губы. Она не будет прятаться. Она уверена в себе.
Ее можно было бы назвать красивой. Если бы ее красота давно не стала уродством. Так милое личико вызывает отвращение и страх, а не восхищение и обожание. Бледная, белая как снег кожа и черные буйные волосы, рассыпавшиеся по худеньким плечам шикарным водопадом. Слегка подведенные глаза неестественного цвета. Алые губы. Лицо кажется маской. Живой и пугающей маской.
Длинное черное платье на стройной фигурке. Резные браслеты на руках, амулет, изображающий раскрывшую крылья птицу, на тонкой цепочке на шее. Женщина выглядит как кукла. Или как ведьма. Вроде отлично вписывается в нынешний мир, но вместе с тем такая чужая в нем. Нет, не так. Она не вписалась бы ни в одну эпоху, она везде была бы своей и дико, опасно чужой.
Чуть наклонив голову к плечу, улыбаясь, словно увидела нечто очень забавное, женщина наблюдала за реакцией потенциального врага на появление и слова.
- Я как раз один из них, - голос хриплый, но вроде доброжелательный.
Какой смысл таиться и изображать из себя невинную овечку? Она никогда не причисляла себя к глупым деткам. И сейчас не будет им уподобляться. Она не ошиблась в его природе, не могла ошибиться. Но, даже если допустить шутки ради такую возможность, то времена нынче такие: любую фразу можно повернуть в свою пользу. Как там говорится? Ах да, обратить все в шутку.

P.S. оригинальный текст:
- Даже если ты ошибся номером, ты покойник. Плачь, каналья, у меня есть знакомые вампиры.
— Доминга, я как раз один из них.
© Панов, «Тайный Город. Королевский крест»