Несмотря на то, что рисунки, предъявленные Шаграту, местами все-таки выглядели топорно, в них недоставало легкости исполнения, алхимик не обратил на это такого уж большого внимания. Высказав юноше свое мнение, он заставил Эсфина невольно вспыхнуть удивлением. Неужели темный эльф всерьез способен доверить антаресу часть своей работы? И сколько уйдет времени на то, чтобы выработать в самом деле красивый почерк? А главное, зачем Шаграту переписывать работы, если он и так пишет каллиграфически? Эти вопросы роем вились у юноши в голове, но щеки у него невольно вспыхнули от похвалы. Он даже не задумался, будет ли такая работа нудной и насколько противны содержащиеся в ней сведения. В первую очередь им владела мысль, что далеко не каждый хозяин может поручить подобное невольнику.
Окрыленный подобной мыслью юноша покладисто забрал свои листочки и покосился на пол, из-за которого Шаграт высылал его в ванную. Мда. Слабый мучной отпечаток босой ноги виднелся на темном паркете. Виновато вздохнув, Эсфин испарился в сторону ванной, пользуясь тем удивительным фактом, что алхимик (кстати, выглядевший куда более свежим и отдохнувшим) даже не сохранил серьезности, ругая его за причиненный беспорядок. Его кривая ухмылка выглядела почти что ласково, на взгляд антареса.
Что же мне делать дальше? - размышлял антарес, притаскивая в ванную пару ведер горячей воды, чтобы вымыться как следует и сполоснуть волосы от муки. Интересно, он пустит меня еще раз в постель, или сочтет это непозволительным? Если вчера он поступил со мной по-доброму, необязательно сегодня он решится на такое. 
Погруженный в свои размышления, он ополоснулся от муки, а потом принялся за волосы. Намочив всю густую серебристую массу волос, Эсфин оглянулся в поисках подходящего шампуня. Полочка в ванной была занята неподписанными бутылочками, различными по объему и цвету. Вылезать из ванной мокрым, чтобы спросить совета, не хотелось, поэтому антарес взял первую попавшуюся жидкость с травяным запахом. Она пенилась, как мыло, и на вид была совершенно бесцветной; откуда же было знать Эсфину о том, что именно этим составом Катарина подкрашивает свои тронутые сединой волосы?
В общем, сперва ничто не предвещало беды. И только тогда, когда облаченный в длинную тунику антарес принялся сушить волосы у камина, внезапно обнаружилось, что они приобрели отчетливый голубенький оттеночек, причем пастельный тон голубой окраски был только пошлее на серебре эсфиновской шевелюры.
Антарес в ужасе обратился к слугам, но расстроенная его реакцией Катарина только качала головой - стойкая синева сходила лишь за несколько дней и обычной водой смыть ее было нельзя, а какой-то более жесткий состав из известных женщине мог сделать волосы тусклыми.
Эсфин старался держать себя в руках, но красота всегда была единственным достоянием невольника. Чертова голубизна стала для него настоящей трагедией. Как ни пытались удивленные слуги его утешить, юноша забился в уголок кухни и отказывался оттуда выходить, опасаясь встретиться с алхимиком в таком виде.
А время шло уже к ночи, и в конце концов Катарина решилась подняться на второй этаж, чтобы постучаться в кабинет Шаграта и объяснить ему проблему злосчастного подопечного.

Не смотря на старания Эсфина убраться куда подальше с глаз Шаграта, кухарка совершила предательский поступок, обратившись к хозяину напрямую. Алхимик явился в кухню и самостоятельно навел там порядок, сразу задав слугам задание, а самого антареса изъяв из укрытия. Возражать Шаграту юноше и в голову не пришло, да к тому же, вероятно, Шаграт отправил его в ванную не просто так. Взяв себя в руки, как было приказано, юноша подождал темного эльфа с полчаса, прежде чем тот появился на пороге ванной с пузырьком. На сей раз антарес посмотрел на пузырек с надеждой.
- Я сам, - сказал Эсфин, принимая у алхимика ковшик.
Не всем клиентам нравилось смотреть, как невольник приводит себя в порядок, что бы ни говорил Шаграт про их отсутствие. Эсфин со вздохом позволил рубашке соскользнуть с плеч на бедра, и завязал ее там, готовясь собственно к возвращению прежнего цвета своим злосчастным волосам. Стали видны по-мальчишески угловатые плечи, тонкие ключицы, светлая кожа - не хватало, казалось, только серебряного кулона, распространенного украшения обнаженной натуры. Однако на самом деле антарес поступил так не для соблазнения. Скорее по привычке.
- Катарина сказала, что краска смоется за три дня. Значит, три дня мне и Вам пришлось бы смотреть на этот невероятно пошлый голубой, - юноша со вздохом присел на край ванны. - Это неважно, насколько притязателен клиент. Я хорошо чувствую себя только тогда, когда моя красота безупречна. И мне довольно стыдно появляться перед Вами, к примеру, в таком виде...
Воистину, Шаграт задавал вопросы, на которые было достаточно сложно правильно ответить.
- Наверное, потому, что внешность - мое единственное достояние. И к сожалению, благодаря магии Миста она не становится лучще с каждым годом.
Он замкнуто покачал ногой в воздухе, постукивая пяткой о бортик ванной.
- Невольнику не принято говорить о таком, но люди, как водится, со временем расцветают, антаресы же - наоборот, и я не хочу терять ни дня.

- Правда? - переспросил Эсфин, который еще ни разу не видел другого антареса.
Впрочем, не верить алхимику не было причин. Вряд ли он отвесил бы юноше комплимент без веских на то оснований. Юноша немного взбодрился - помнится, книга по истории хоть и не давала точных описаний конкретных антаресов, однако говорила, что у тех в самом деле есть способности кроме их чрезвычайной привлекательности.
И все-таки, обладая привлекательность, очень тяжело ее потерять, - думал юноша, старательно намыливая волосы перед большим зеркалом в ванной. Настой ничем не пах, и выглядел бесцветным, но после обработки пеной голубая краска полностью сошла, осев неприятным осадком в ведре, а снова высушенные перед камином волосы стали сиять, кажется, еще ярче, чем раньше. Красивый жемчужный оттенок смотрелся на волосах изумительно. Эсфин впервые подумал, что алхимия - штука небесполезная.
Вот могут же алхимики делать по-настоящему здоровские вещи? - вздыхал антарес про себя. И что им неймется резать живые существа?
Да. Антарес был очень благодарен Шаграту за его сегодняшнюю помощь. А заодно - вспомнил, как алхимик смотрел на него в ванной, отвернувшись... явно не из-за застенчивости. Скорее всего, темный эльф боится реакции, которую вызывает в нем вид обнаженного красивого тела. Как будто тут есть, чего бояться. Если уж готов мирно и по-хорошему жить с антаресом бок о бок, почему бы не получить все удовольствие целиком? И долгосрочно, без резкой остановки, вызванной ранней смертью несчастного антареса.
Повздыхав на тему своего обычного страха, Эсфин все же был настроен сегодня на решительные действия. Пока он привел себя в порядок, прошло, по мнению юноши, достаточно времени, чтобы алхимик заснул; пусть ночь покажет, понравилось ли темному эльфу вчерашняя сцена в спальне, или на самом деле он хочет отослать его от себя подальше.
В общем, у антареса был боевой настрой. Увидев, что свет в комнате Шаграта погашен, юноша бесшумно отворил дверь и, фактически ступая по своим вчерашним следам, тихонечко подобрался к кровати. Было неясно, спит алхимик, или нет; замирая от собственной наглости, вкусно пахнущий после ванной Эсфин скользнул под знакомое покрывало.

Эсфин надеялся, что Шаграт уже спит, однако дело обстояло иначе. Впрочем, несмотря на то, как Шаграт сел в постели, и то, как он укоризненно отреагировал на присутствие юноши, в этом тоне не было - как показалось антаресу - настоящего раздражения. Но зато было видно, что темный эльф, судя по всему, не очень жалует прохладцу, царящую в его спальне.
К тому же, Эсфин не раз убеждался: существа, в самом деле не желающие видеть антареса, посылают его подальше куда более быстро, и куда более грубо. Вот к примеру сам Шаграт довольно быстро реагировал на все, что ему не нравилось, взять ту затрещину, от которой у юноши потом долго звенело в голове. Почему же он сейчас не велит юноше свалить куда подальше?
Может, Шаграт и не разрешит ему на сей раз остаться в своей постели, однако у антареса, однозначно, был шанс предложить не только свое теплое, приятно пахнущее после ванной общество.
В былые времена Эсфину полагалось бы сейчас полюбезничать с Шагратом, так или иначе предлагаясь ему с самых выгодных ракурсов, однако антарес вдруг с удивлением понял, что ему не хочется этого делать. Привычные способы поведения шлюхи в чужой постели выглядели нелепо и странно, когда дело касалось темного эльфа; и не было знакомого, проверенного способа как-то подвинуть дальше их отношения, чтобы отвернуть в сторону очень большую беду.
Глубоко вздохнув, антарес решил поступить по велению сердца.
- Разрешите мне остаться, - прошептал он, обнимая алхимика со спины, ощущая  зябкость кожи Шаграта там, где ее касался сквозняк. - Пожалуйста.
Щекой он прижимался к плечу алхимика, так, что серебристые волосы рассыпались по нему. С точки зрения антареса, это были довольно скромные объятия, фактически целомудренные, и совершенно искренние.

Чем дальше, тем больше Эсфину мерещилось в поступках темного эльфа какое-то противоречие, молчаливый поединок одной воли с другой. Было бы напрасно обольщаться, однако другая воля - гораздо более благосклонная к одному отдельно взятому антаресу - довольно часто побеждала, например, мешая Шаграту выдать Эсфину долгожданный пинок. Казалось, алхимику в самом деле не все равно, что станет с юношей; казалось, Шаграт сам никак не может этого осознать.
Сейчас темный эльф, которому антарес доставал головой только до плеча, даже когда они оба сидели, невольно напрягся в объятиях юноши. Антарес ожидал резкой фразы или того деликатного отстранения, каким Шаграт обычно показывал свое недовольство. Но темный эльф только странно, тихо задал вопрос, который при внешней простоте традиционно не являлся легким.
Эсфин вообще редко задумывался над своим поведением, однако сейчас у него - к его собственному стыду и непониманию - уже был ответ. Ответ, который так тяжело произнести вслух. Антарес сам себя обучил ни при каких обстоятельствах не открываться больше, чем это нужно для хорошей работы - в случае, если клиент способен почувствовать фальшь. Однако сейчас Шаграт не был клиентом. Но дисгармонию в наигранном ответе наверняка ощутил бы, и это в момент его собственной открытости, положения, натянутого, как струна. Значит, придется пойти на риск искренности.
- Вы мне нравитесь, - сказал юноша честно. - Конечно, меня пугает то, зачем Вы меня купили. Но я хотел бы, чтобы Вы были моим хозяином. Настоящим хозяином, - добавил он со вздохом. - И... с Вами я не так плохо себя чувствую, как один, в темноте.
Шаграт, наверное, никогда не догадался бы, сколько смелости стоило это признание.

Пока Шаграт обдумывал слова антареса, юноша замер за его спиной, тихонько дыша ему в плечо. Он не был силен в словах и объяснениях. И предпочел не спорить с темным эльфом, подло прокравшимся через барьер антипатии к своим хозяевам, так прочно установленным юношей в глубине своего сердца. Он только молча слушал.
Желаемое за действительное? Но что происходит на самом деле? Разве это нормально - вести себя с антаресом, которого хочешь убить, как со своим родственником? Или, - вздохнул про себя антарес, ни за что на свете не согласившийся бы произнести подобный монолог вслух, - В глубине души Вами правит жалость и Вы собираетесь просто скрасить мои последние дни? Это было бы довольно подло. Мне, действительно, не сильно-то хочется верить в подобное.
Подобные мысли приводили Эсфина в состояние противоречия с самим собой. Сознание его отказывалось обдумывать подобное и дальше. Крепко сомкнув веки, он переждал, пока жуткие мысли осядут на дно и снова дадут ему надежду, какой бы она ни была глупой или напрасной. Риск промахнуться был, конечно, велик, но в крайнем случае, эта промашка будет последней в жизни антареса.
Эсфин был рад, что Шаграт не слышит его мыслей и не размыкает объятий.
Закончив первую реплику, алхимик, немножко подождав и не дождавшись от антареса сцены с бурным разочарованием, все-таки аккуратно отцепил от себя юношу - только для того, чтобы разрешить ему остаться в одной с собой постели. Эсфин не скрыл своей радости и смирно улегся на расстоянии локтя от алхимика, опустившегося на подушки и прикрывшего глаза. Темный эльф неуловимо пах травами и чем-то еще, совершенно непонятным; антарес вдыхал этот запах, пока ожидал, когда же алхимика накроет сон, и тихонечко пододвигаясь ближе.
Однако антарес был бы не совсем антаресом, если бы поступал всегда идеально и дал бы алхимику просто мирно уснуть.
- А все-таки, - раздался в тишине его осторожный шепот, - про котел - это правда?

Отредактировано Эсфин (2012-12-12 14:44:59)

Антарес не ожидал от сонного алхимика столь бурных действий, а потому, когда Шаграт молча встал и двинулся в обход кровати, испуганно приподнялся, замирая на белых простынях. Темный эльф, очевидно, был рассержен - в глазах его так и полыхал огонь раздражения. Алхимик сдернул его за руку с постели, сжав запястье своими железными пальцами. Эсфин даже не пискнул, опасаясь только усугубить неожиданно бурную реакцию.
Когда темный эльф вытащил юношу из комнаты, тот подумал сперва, что закончит ночь в собственной спальне, и был скорее раздосадован, чем напуган по-настоящему. Однако возле двери Шаграт не остановился, а направился вниз. Антарес сразу подумал про лабораторию, однако сперва отказывался верить собственным мыслям; и только тогда, когда они миновали холл, Эсфин решил, что алхимик, все еще разъяренно тащивший его за собой, передумал и собирается прикончить юношу прямо сейчас.
Разумеется, антарес впал в панику. Серые глаза его расширились, а волосы, лишь слегка прибранные на ночь, растрепались сами собой. Он попытался было побороться с алхимиком, от страха не издавая ни звука, хотя кто, спрашивается, мог бы прийти на помощь? Не слуги же, хотя дворецкий и выглянул на шум шагов в холле? От них обычно помощи не жди, и действительно: дворецкий, увидев молчаливую сцену в холле, предпочел закрыть дверь, оставив лишь щелку для любопытного носа. Ему платили не за спасение невинно убиваемых антаресов.
А брыкаться и пытаться одолеть Шаграта оказалось бессмысленным. У темного эльфа была железная хватка, от которой на запястье Эсфина встанут синяки, если он, конечно, каким-то чудом доживет до утра. Непреклонный алхимик ни на йоту не свернул со своего пути, несмотря на все старания, и умудрился даже одной рукой повернуть в замке ключ, спрятанный под светильником. К тому времени юноша уже прекратил сопротивление. Он был не в силах даже прослезиться со страху, а только побледнел, как молоко, и был готов уже хлопнуться в обморок, облегчая страшному темному эльфу его задачу. Дверь в обитель кошмаров распахнулась почти бесшумно. Один миг - и несчастный Эсфин оказался за ней. Сзади раздался тихий хлопок замка, и жесткие пальцы, стиснувшие запястье, наконец разжались. Юноша невольно потер пострадавшую конечность,  дрожа и сжавшись - ну просто ходячий комок нервов. Приказание Шаграта Эсфин воспринял буквально и судорожно огляделся, опасаясь увидеть где-нибудь тот самый котел, который столько раз в разных вариациях снился ему во снах.
Тут было прохладно, и босые ноги антареса мерзли, заставляя юношу ежиться сильнее; он ожидал увидеть расписываемые на разные лады ужасы, достойные мрачной славы алхимии. Однако его испуганный блуждающий взгляд почему-то не натыкался ни на распотрошенные трупы предыдущих жертв (впрочем, алхимик их, наверное, выбрасывал), ни на связки пальцев и глаз под потолком (хотя баночки с заспиртованными непонятными штуками тут кое-где стояли), ни на ту самую злосчастную посудину для варки людей и прочих живьем.
Более того, Эсфин поступил парадоксально - увиденное ему внезапно понравилось. Лаборатория была полным-полна всякими любопытными штуками. Тут везде стояли странные сосуды самой разнообразной формы. Их содержимое казалось загадочным, но в основном то были порошки, жидкости или хлопья разных цветов. По углам столов что-то тихонечко булькало и переливалось в нагревательных, по всей видимости, приборах. Назначение их было совершенно непонятным, однако запихнуть туда живого человека (или живого антареса) было совершенно невозможно. Вместо пальцев и глаз у большого железного шкафа висели связки трав - ну прямо как у Катарины на кухне. И в целом небольшое помещение скорее производило впечатление рабочего кабинета, чем обители страха.
Прямо напротив антареса, на столе, какая-то мерно капающая из одного сосуда в другой жидкость, по всей видимости, перешагнула некий рубеж, и внезапно окрасилась в зеленый, издав легкий хлопок и вспенившись до самого края сосуда, но не дальше, словно налитое умелой рукой шампанское вино. Антарес нервно хихикнул.
В лаборатории царил странный запах концентрированных лекарств (юноша наконец опознал, чем иногда веет от Шаграта, когда антарес оказывается к нему близко).
Переведя, наконец, смущенный взгляд на Шаграта, и напоровшись на пронзительный взгляд сиреневых глаз, несколько осмелевший юноша осторожно спросил:
- Но куда-то же делись мои... предшественники? 

Отредактировано Эсфин (2012-12-12 17:02:59)

Здешний холодок пробирался под тонкую рубашку, и Эсфин как-то невольно забрался в ближайшее кресло - обычное продавленное кресло, кстати, - поджал ноги, сверкая коленками и лодыжками (а что поделаешь, если он собирался спать?), и завороженно смотрел, как алхимик меняет трубку в том самом сосуде, который сразу привлек внимание юноши, сыплет нечто таинственное в зеленое "шампанское", и жидкость непостижимым образом меняет цвет, становясь похожей скорее на синий ликер, который юноша как-то раз пробовал в особняке у особенно богатого клиента. Что бы там ни думал Шаграт об антаресе в святая святых, но антаресу в самом деле было интересно, несмотря на разливающуюся в виске головную боль, вызванную недавним смертельным испугом. Юноша порой попадал в трудные ситуации, но убивать его не волокли ни разу, поэтому привычки справляться с подобным стрессом у него как-то не сложилось.
Впрочем, алхимик недолго позволял Эсфину торчать у него в лаборатории. Он отослал его прочь тем тоном, который ясно показывал недовольство, причем направленное, скорее всего, уже даже не на юношу. Наблюдательность была залогом здоровья любого невольника, включая Эсфина; поэтому, распознав интонации темного эльфа, он предпочел скрыться с его глаз. Было странно своими руками толкать дверь в коридор. Ведь буквально пять минут назад юноша не был уверен, что выйдет оттуда своими ногами.
Когда он встал, головная боль усилилась, но Эсфин не рискнул попросить какое-нибудь лекарство. К тому же, разве не он сам недавно прогонял похожее состояние у самого Шаграта? В общем, юноша покинул лабораторию нетвердыми шагами, и в итоге, едва лишь дверь за ним захлопнулась, ощутил темноту в глазах. Такое с ним бывало и раньше - после особенно крупных скандалов с Керату, после слишком большой дозы обезболивающего, необходимого после пары-тройки особо извращенных клиентов. Кстати, это лекарство до сих пор таилось у него в сумке. Антарес сделал своей целью добраться до нее, однако дошел лишь до первой ступени лестницы. Ощущая, как горячая волна вдруг прокатилась по всему телу, он поспешно сел, опустил руки на колени, а голову - на руки, и  отключился в обмороке.

Отредактировано Эсфин (2012-12-12 18:41:11)

Эсфин пришел в себя и для начала чихнул от резкого запаха. Он не сразу сообразил, где он - голова все еще побаливала, в глазах плыло, и слегка тошнило. Однако через несколько секунд, окончательно вернувшись из обморочного небытия, юноша понял, что лежит снова на кровати в спальне Шаграта, утонув в мягкой перине и прохладных подушках, легкий сквозняк идет от большого окна, а не от холодного пола в лаборатории, и вообще, странное ночное посещение лаборатории показалось ему только кошмаром.
Впрочем, поправился юноша про себя, кошмар был "до" и отчасти "после", когда антарес свалился в обморок, видимо, на фоне пережитого. Сама лаборатория чем-то напоминала странную кухню, и этот факт пока еще никак не укладывался в больной голове.
Рядом с постелью сидел алхимик. Он тоже выглядел уставшим, и ему явно не помешал бы отдых. Антаресу невольно стало стыдно, что случалось с ним нечасто. Даже если не сам юноша был виноват в том, что Шаграт посередине ночи напугал его до обморока, все-таки эта сцена, похоже, дорого обошлась им обоим. А Эсфин не очень хотел причинять темному эльфу неприятности. Да к тому же, Шаграт, получается, видел юношу не в лучшем состоянии: бледного от дурноты, растрепанного, с парочкой неплохих синяков на запястье и ледяными ногами. Антарес вздохнул. Это невольник должен согревать постель, а не постель - невольника. Воистину неприлично появляться перед хозяином в таком виде, особенно если учесть, что и сам Шаграт периодически нуждался в тепле, как было видно по выражению его лица, когда оно менялось к лучшему от чужого участия.
Получается, теперь они оба знали друг о друге больше, чем изначально планировалось.
Юноша тяжело вздохнул. Все-таки со стороны Шаграта было очень мило не бросить его на лестнице, а принести не куда-нибудь, а в собственную постель. Хотя любой другой на его месте вспылил бы только сильнее, а любой клиент попросту пришел бы в ярость от невольника, продрогшего и бледноватого, за что следующим жестом влетело бы от Керату.
Осознав, что от Керату ему больше никогда не влетит, антарес от избытка чувств приподнялся на постели и крепко обнял алхимика вместе с его пузырьком, лекарственным запахом, принесенным из лаборатории, и мрачным характером.
- Простите меня, - прошептал юноша. Это было извинение как бы за все доставленные неприятности, свой внешний вид и умение попадать в нелепые ситуации.

- Хорошо, -  тихо ответил антарес, чувствуя, как руки алхимика обнимают его талию, так надежно и бережно, словно между ними не было достаточно странной фортуны и пренеприятных сцен. За это юноша мог пообещать что угодно, особенно - когда Шаграт мягко коснулся губами его виска. Эсфину не было известно, что такое нормальное примирение двух поссорившихся существ - в прошлом он судил о том, виновен или нет, лишь по последствиям в виде наказания. Теперь же он чувствовал себя снова под защитой, ему стало легче, в разум возвращался покой. Это были странные эмоции, приятные и новые. Тем более, что, кажется, Шаграта рассердила в основном вера антареса в рассказанные ему сказки, и теперь антарес смутно понимал, почему.
Сил обдумать итоги их сегодняшней невольной экскурсии у юноши не было. Он погрузился в загадочное, счастливое состояние блаженства, будучи утянутым алхимиком под одеяло. Вдвоем под этим обширным предметом было гораздо теплее. Эсфин быстро согрелся, слушая ровное дыхание Шаграта, погружавшегося в сон. Рука темного эльфа обнимала его за талию. Как-то незаметно антарес окончательно закатился к нему под бок, осторожно обнимая в ответ; голова юноши легла на плечо алхимика. Он уснул очень быстро, и крепко, несмотря на все пережитое.
Поутру, проснувшись, Эсфин почувствовал себя слегка разбитым, но все-таки отдохнувшим. Странное чувство, возникшее вчера, не торопилось уходить; юноша поглядел на алхимика, во сне расслабленного, и все равно серьезного. Несмотря на весь страх и пережитую катастрофу, антарес не мог верить в худшее, а потому никак не препятствовал привязанности, случившейся с ним так внезапно. Просто старые способы поведения вдруг перестали работать, сломавшись об алхимика с самыми опасными намерениями. Оставалось лишь смириться с этим.
Во сне они расцепились, и антарес мог беспрепятственно покинуть постель. Так он и сделал, тихонечко удалившись, чтобы не мешать пробуждению Шаграта. Он привел себя в порядок в своей комнате и спустился в кухню, вызвав легкий переполох у слуг, ожидавших худшего после вчера; а позавтракав, юноша отправился в кабинет, чтобы посмотреть там какой-нибудь словарь по совету дворецкого. Нельзя же заставлять алхимика всякий раз переводить незнакомые слова!
Первый словарь, который попался юноше, был посвящен алхимии. Юноша несмело балансировал с этим талмудом на коленке, перелистывая страницы, пока не убедился, что понимает очень мало даже в толкованиях, а заодно обнаружил подпись на первом листе. Это были красивые инициалы - Ш. Ш, в которых опознавался почерк Шаграта, а ниже следовала дата.
Сопоставив вид эльфа с датой, и припомнив, что фамилия казнимого эльфа из его памяти читалась, как Шеннар, юноша озадачился вопросом, не может ли это быть датой его рождения. Задвинув тяжелую книгу обратно на полку, антарес снова пристал к дворецкому, чтобы тот назвал ему текущий день и помог посчитать, сколько же лет хозяину книги. Юноша фактически не был обучен счету. По вычислениям же слуги, получилось, что как раз сегодня Ш. Ш. должен был исполниться 291 год.
- День рождения, - заметил дворецкий.
Антарес, признаться, плохо представлял себе праздники, однако понимал - судя по пьесам и редким книгам, это такой день, когда в честь кого-то устраивают обед и дарят подарки. Юноше подобного обычно не доставалось за ненадобностью. Однако ему хотелось причинить, в конце концов, хоть какое-то удовольствие суровому алхимику. Но сначала нужно было перестраховаться.
Шаграт повстречался ему на выходе из ванной.
- Доброе утро! - выпалил антарес. - Скажите, пожалуйста, сегодня Ваш день рождения?

Отредактировано Эсфин (2012-12-13 12:48:24)

Это был ответ, на который Эсфин только вздохнул. Однако такой лучше, чем никакой, и антарес следующим жестом развил бурную деятельность. Впрочем, в качестве исключения, деятельность эта была невидима для алхимика, хотя изрядно озадачила слуг. Катарину Эсфин половину утра умолял отойти от обычного меню и сделать праздничный пирог. Как казалось юноше, Шаграт вряд ли обратит хоть какое-то внимание на изыски, поэтому излишества и роскошества вроде кремовых тортов (которые даже сам Эсфин видел, но не пробовал) были в принципе не нужны. Однако Катарина, привыкшая не особенно себя утруждать, не соглашалась даже на крохотное отступление от плана в виде какого-нибудь вкусного пирога с начинкой. Проблема антареса заключалась в том, что он-то вообще не представлял себе никаких "особенных" блюд, поэтому с трудом понимал собственные требования; к счастью, женщина уже начала считать Эсфина кем-то вроде младшего слуги или даже непутевого родственника, и в конце концов сжалилась над ним, откопав какую-то замшелую тетрадку рецептов. Оставив Катарину их созерцать, юноша отправился обрабатывать дворецкого.
- Генри, - проникновенно сказал антарес, - пожалуйста, съезди в город и купи подарок, какой я попрошу. Обещаю, он не будет дорого стоить.
Генри совсем не хотелось ехать в город на два дня раньше, чем необходимо. Он прочитал Эсфину внушительную лекцию, из которой антарес узнал интересное, хотя пока что и бесполезное сведение об истинном хозяине казны, из которой черпалось благополучие особняка; так или иначе, все оплачивалось из средств, выделенных загадочным Нуарро.
Потратив еще пару минут на убеждение, юноша не отделался-таки просто любезной улыбкой. Пообещав Генри протереть окна в особняке за эту существенную, по мнению дворецкого, услугу, Эсфин примерно описал ему необходимый предмет. Слуга, ворча, собирался в путь; юноша же, вооружившись ветошью, отправился удалять пыль с внутренней стороны стекол, ибо внешние зимой были недоступны для уборки. Работа была не такая уж и легкая, а потому упарившийся Эсфин освободился только к обеду, и был тут же пристегнут кухаркой к прочим хозяйственным нуждам, которые ей якобы было трудно сделать из-за  нагрузки в виде пирога.
В общем, когда юноша закончил работу по дому, уже темнело. Пока Эсфин ждал дворецкого, он упорхнул в сад. Ему нужно было что-нибудь этакое; "этакое" обнаружилось во дворе в виде еще зеленого куста остролиста. Помучившись, юноша отломил одну красивую веточку. Уперев из буфета на кухне стеклянный стакан, юноша налил туда воды и установил веточку. Получилось неплохо - антарес никогда не украсил бы ничего, принадлежащее мужчине, обыкновенными цветами.
Хихикнув, он подумал, что от взгляда Шаграта на какие-нибудь фиалки те бы сразу завяли.
У него осталось еще немного времени, чтобы потренировать почерк; а затем и Генри вернулся из Дагора. Он привез с собой новости о нападениях непонятно откуда взявшихся зомби (Эсфин тут же пугливо взглянул за ограду), провизию и крохотный сверток.
Теперь все было готово.
Алхимик как раз поднялся наверх, в гостиную; спустя некоторое время туда же явились Генри и Эсфин. Генри нес поднос (такую важную вещь антарес не доверил бы сам себе), а Эсфин держал руки за спиной. Водрузив поднос на стол, дворецкий удалился. Теперь на столе красовался пирог из воздушного слоеного теста с нежным сливочным кремом, кувшин подогретого вина с пряностями, хрустальный стакан с веточкой остролиста... и ко всему этому прилагался Эсфин с видом заговорщика.
- С днем рождения! - сказал юноша, протягивая алхимику свой подарок. В небольшом свертке лежала лента для волос - узенькая полоска жесткого черного бархата, украшенная серебряными наконечниками. В каждый наконечник был вделан маленький аметист. Это была симпатичная вещь, ничуть не делавшая из мужчины франта. Так сказать, ничего лишнего, и она должна подойти к волосам Шаграта. По крайней мере, антарес, замерший в ожидании реакции алхимика, носил бы ее без сомнений, а уж в одежде он худо-бедно разбирался.

Эсфину стало слегка не по себе, когда холодный взор алхимика окинул взглядом итог трудов, на которые Эсфин потратил весь день. В конце концов, сам юноша в праздниках не разбирался. Может, он сделал что-нибудь не так. Поэтому под взглядом лиловых глаз антарес растерялся и забеспокоился, с некоторым трудом собравшись с духом для ответа:
- Я сам придумал, да. Почему бы мне и не придать этой дате значение? - пожал плечами он, вздыхая и глядя в сторону. - Мне показалось, это довольно приятно, когда кто-то отмечает твой личный праздник. Разве нет?
Посмотрев на ленту, Шаграт, кажется, тоже не остался доволен, хмуро уставившись антаресу в лицо.
Откуда взял? О небеса, ну не украл же, не выходя из дома! А если бы я ее украл ДО того как попал в дом, это тем более никого бы не волновало, - нервничал Эсфин про себя. Ему бы не хотелось раскрывать, как он сделал, что и почему. Казалось, это портит тайну и сюрприз, делая подарок обыденным событием.
- Я попросил Генри купить ленту. Аметисты ведь стоят недорого, - тихо сказал юноша вслух.
Был ли мой поступок в самом деле глупым, или все-таки нет?
Однако, казалось, Шаграт немного примирился с действительностью в виде ленты, предложив - как показалось юноше - повязать ее на свои волосы; кивнув, юноша потянул за серебряный наконечник, и полоска ткани мягкой бархатной змеей скользнула из пальцев темного эльфа.
Пока алхимик не передумал, Эсфин уселся за его спиной. Что бы ни огорчало юношу, у него была прекрасная выучка, и, взявшись разбирать длинные волосы Шаграта, он ни разу не дернул ни за одну прядь. Его легкие пальцы касались волос невесомо. Антарес только жалел, что это такая короткая работа: пока алхимик сидел к нему спиной, юноша по крайней мере мог справиться с огорчением.
Пригладив волосы и сложив их ровно, юноша перехватил итоговый "хвост" лентой, повязал аккуратно бант и расправил края. Серебряные наконечники потерялись в густой массе темных волос, не привлекая лишнего внимания, но мягко блеснув, когда Эсфин отпустил волосы - в общем, на взгляд антареса, лента смотрелась в самый раз.
- Готово, - сказал он, с сожалением покидая убежище за креслом Шаграта.

Отредактировано Эсфин (2012-12-13 18:45:27)

- Это было нелегко. - кратко охарактеризовал Эсфин свои переговоры со слугами, вспоминая целый день, проведенный за работой. Хорошо, что Генри дал ему плотные перчатки, иначе потом было бы тяжело отмыть руки. Подчинившись легкому прикосновению, антарес посмотрел на алхимика и увидел, что мрачные аметистовые глаза его будто смягчились. Он перестал так сильно напрягаться, будто юноша сделал что-то ужасное.
Мягкое прикосновение алхимика к его волосам заставило юношу вздохнуть немного спокойнее. Кажется, все-таки идея не была совсем уж провальной, тем более, что бурной реакции антарес и не ожидал. Немного просветлев лицом, юноша улыбнулся:
- Мне ничего не надо. Ведь подарок - не то, за что требуют награду, верно?
Ну то есть, с клиентами ситуация была бы обратной, однако Эсфин не путал Шаграта с клиентом. Хотя с последними он как раз умел обращаться, в отличие от темного эльфа, пропадающего целыми днями в своей лаборатории. В любом случае, в поступке Эсфина не было меркантильности и прямого расчета на благодарность, а потому он и не спешил ею воспользоваться - не хотелось портить момент.
- Давайте лучше съедим пирог. Катарине пришлось серьезно напрячься, чтобы приготовить его, - хихикнул антарес, - и она уверяла меня, что дело это проигрышное. Но я думаю, пирог вкусный, а Вы еще не ужинали.
Эсфин поднялся и перетащил блюдо с заранее нарезанным пирогом на столик, подвинув столик ближе к камину, чтобы не нужно было вставать к столу. Пирог вкусно пах своей кремовой начинкой, и настроение антареса почти пришло в норму.
- Я мог бы станцевать для Вас, - сказал юноша нерешительно. - Но мне до сих пор казалось, Вы не особенный любитель танцев. А жаль. - продолжал он болтать, украшая гостиную этим птичьим щебетом, - В последнее время у меня совсем не было практики.

Эсфин был увлечен наблюдением за отношениями Шаграта и пирога, которые можно было бы назвать "настороженными". Услышав пожелание Шаграта, он просиял: признаться, антарес даже и помыслить не мог о том, чтобы темный эльф сам попросил его станцевать.
- Места хватит, - сказал он уверенно, оглядев гостиную. - Жаль только, что нет музыки, но ничего. Я справлюсь и так.
Готовиться не было времени, однако Эсфина это не сильно волновало. Богатые клиенты достаточно часто заказывали танцы, и со временем антарес привык танцевать с музыкой, без музыки, в костюмах и обычной одежде, или вообще без одежды. Главное, чтобы под ногами была ровная устойчивая поверхность. Гладкий паркет гостиной вполне годился.
Юноша не стал разогреваться, лишь несколько раз гибко потянулся всем телом, готовя суставы к нагрузке. Если музыки не будет, значит, нужно не дать Шаграту заскучать, выбрав достаточно быстрый танец, и вместе с тем удачный ракурс. Когда еще представится возможность показать себя?
Антарес вышел на середину гостиной, туда, где заканчивался ковер. Он скинул рубашку, оставшись только в штанах, пальцами босых ног ощущая холод паркета - сюда не доставало тепло камина. Его волосы и так были в приличном виде, и юноша за себя не волновался; он в принципе переставал волноваться перед выступлением. Танцы приносили ему душевный покой, они требовали собранности, полной отдачи; в этот момент юноша не принадлежал ни себе, ни другим.
Он начал считать уже тогда, когда занял выбранную точку. Еще несколько воображаемых тактов он простоял, скрестив руки на груди, совершенно неподвижно, глядя в пространство; почувствовав момент, юноша словно взорвался серией быстрых плавных движений, ритмичных, словно где-то недалеко ему играл невидимый барабан. Быстрое начало танца обычно разогревало зрителей, а четкий ритм хорошо заменял собой отсутствующую мелодию.
Чему-чему, а нюансам танца Эсфина учили прекрасно. Он показывал все, на что был способен, в каждом движении, не экономя на производимом впечатлении. Наверное, даже если бы это было очень нужно, он не сумел бы схалтурить.
Серебристые волосы мягко светились, пряди их то взлетали в воздух, то мягко опускались на обнаженные, по-мальчишески угловатые плечи. Камин бросал легкие блики на светлую кожу. Мышцы напрягались и расслаблялись с обманчивой легкостью, показывая красоту тела, полного внутренней страсти. Иногда антарес нарочно рвал танец, замирая в выгодной позе или делая медленный кувырок назад из стойки на руках, давая рассмотреть себя, ощутить  желание; и вместе с тем, отрешенное лицо юноши словно свидетельствовало о его недосягаемости, ведь Эсфин не следовал сейчас роли дешевой шлюхи. Он был танцором, жрецом искусства.
Впрочем, затянуть свое маленькое представление, вспотеть и устать антарес не собирался. Поэтому, досчитав воображаемые такты мелодии до конца, он замер в последний раз, улыбнулся и, широко разведя руки, шутливо поклонился Шаграту, разрывая таким образом сотканную собою иллюзию и возвращаясь в мир живых. Танец был окончен.