----«««Опаловая площадь.
Просчитавшись с мертвецом, который сумел подкрасться к нему сзади,  Дрей готов был расстаться с жизнью, но своевременное вмешательство Августуса перенесло его встречу с богами на несколько поздний срок. Чертыхнувшись себе под нос, эльф попятился назад, краем глаза следя за своим господином. Он готов был бы покраснеть от стыда за свой промах, но благоразумно счел, что сейчас не самое подходящее время.
«Да их, кажется, все больше и больше» - яростно размахивая мечом, с нарастающим страхом думал Фенрис. Вообще он бл бравым воином на поле брани, но драться с теми, кто давно уже должен быть в могиле, это было жутко. На краешке сознания мелькала отвратительная мысль:
«Что если я увижу кого-нибудь их своей команды?» - хотя раб понимал, что вряд ли среди этих дагорских мертвецов будут трупы его товарищей, которые погибли на корабле, но упрямое воображение рисовало перед внутренним взором лица друзей, и эльф никак не мог сосредоточиться. Наконец Августус остановился около двери в какой-то дом и забарабанил в дверь. В тот момент, когда в дверном проеме появилась фигура женщины, особо наглый мертвяк сделал рывок, собираясь накинуться на спину Ланье. Блондин издал какое-то звериное рычание и уперевшись ногой мертвецу в живот и, что есть силы, толкнул его в кучу ходячих трупов. Оглядев улицу в последний раз, Фенрис скользнул в дом вслед за своим господином.
«Наконец-то это кончилось» - Дрей убрал меч за спину, чувствуя, как руки наполняются усталостью. На лице его была все та же маска спокойствия, но внутри все сжималось от только что пережитого. Вообще не знаю, кто мог бы оставаться спокойным, увидав ходячие трупы, жаждущие съесть тебя заживо. Дрей привык скрывать чувства, но внутри он всегда все переживал очень живо.
«Проклятье! Столько времени прошло, а я все еще вспоминаю тот день, когда меня поймали работорговцы» - лицо исказилось в гримасе злости, ладони сжались в кулаки. Только Дрей подумал о том, что среди этих мертвецов он могу увидеть труп кого-нибудь из своих друзей, как желудок мучительно сжался в комок. Раб зажмурился и потер пальцами переносицу, стараясь отогнать непрошенные видения. Тем временем их провели на кухню, где люди держали совет. Видимо, решался вопрос о дальнейших действиях. Пока остальные еще не заметили их присутствия, Фенрис еле заметным движением, коснулся плеча своего господина, глядя ему в глаза исподлобья.
- Прошу прощения, мэтр. Я... подвел вас. Это больше не повторится - говоря это, эльф имел ввиду свою рассеянность на площади, - Вы в порядке?
С этими словами блондин вытер лицо тыльной стороной ладони. Ему казалось, что он с ног до головы весь облеплен кровью мертвецов. С собравшимися он не счел нужным поздороваться - он был рабом и привык быть тенью мэтра, а следовательно, привлекать к себе внимание здешней публики вовсе не обязательно.
Тут его взгляд уперся на фигуру худой девушки, которая тень стояла возле стены. Прислушавшись к разговору слуг, Фенрис услышал, что она рабыня. Остановившись на месте, будто окаменев, блондин вперил в девушку пристальный цепкий взгляд. Вряд ли кто-нибудь понял бы этот взгляд, кроме этой девушки - столько невысказанной боли и сочувствия было в нем. Хотелось слать всех к мблокам, спасти это юное невинное создание, перерезать глотки тем, кто довел ее до такого истощения, но... Фенрис был бессилен: он сам был рабом и сейчас должен был быть рядом с хозяином. Тяжело вздохнув, раб отвел свой тяжелый взгляд с девушки, надеясь, что им еще удастся поговорить.

Отредактировано Fenris Drey (2012-10-06 18:33:47)

Фенрис обвел помещение взглядом – ничего не скажешь, кухня была не плохая.
«Видимо, здешний хозяин богат…» - рассеянно проведя рукой по выбеленной стене, подумал Фенрис. Их пригласили к столу и предложили еду. Эльф не удостоил угощение даже взглядом – запах разлагающейся плоти зомби напрочь отбил у него аппетит. Раб тень стоял за спиной своего господина, приняв то каменное и неэмоциональное лицо, которое никак не привлекает ничьего внимания. Так и должно было быть, ведь он был всего лишь слугой того, кто вошел в этот дом. Ланье был пока поглощен чем-то своим, а Фенрис счел некорректным пристально наблюдать за своим хозяином и лезть к нему с расспросами. К тому же, эльф не забыл, как недавно на улице допустил серьезную ошибку в бою. Чувствуя жуткий стыд и горечь уязвленной гордости, блондин изо всех сил желал провалиться сквозь землю.
«Мне нужно больше тренироваться. С такими успехами Ланье продаст меня кому-нибудь. Или выбросит на помойку, как ненужную вещь. А того и гляди, пустит в расход» -  Скрипнув зубами, Дрей резко повернулся на пятках и сделал пару нервных шагов в сторону от стола. Мысли о том, что собственная жизнь находится не в его руках, бесила эльфа. Руки сжимались и разжимались, как будто сжимаясь на чьей-то шее. Раб мысленно представлял, что душит собственную судьбу. Испытывать злость к своему патрону, по крайней мере, осознанно, он не мог. Стараясь успокоиться, Фенрис обвел взглядом окружающих, делая несколько глубоких вздохов. Взгляд вновь уперся на девушку, которую он заметил раньше. Она сидела в углу, занимаясь своими делами. Дрей сузил глаза, и опустил взгляд, чтобы никому не была видна тень сострадания на его лице.
«Сколько же ей лет? 15 или 17? Люди в таком возрасте еще так юны. Ведь она и жизни не видела совсем, а уже рабыня… Нет, люди – невыносимо жестокая расса» - вспоминая боль, которую ему причиняли эксперименты мэтра. Не зная, чем бы еще развлечь свою молчаливую скуку, эльф подошел к рабыне. Девушка казалась маяком в эту темную ночь. Ее  лицо было воплощением женственности, в понимании Фенриса, оно будто источало нежность и свет, что резко контрастировало с ужасами, которые эльфу довелось увидеть сегодня. Глядя на незнакомку, блондин почувствовал, как внутри него все успокаивается.  Остановившись возле места, где сидела девушка, он завел с ней разговор.
- Приветствую – слегка склонив голову, произнес эльф. Он не привык кланяться и выражать почтительность кому-либо, кроме мэтра. Тут же, скорее всего, сыграло роль его к ней расположение.
- Я пришел сюда вместе с мэтром Ланье. Я – его… раб, - чуть помедлив с последним словом, пояснил Дрей. При слове «раб» по его лицу пробежала тень прежнего гнева, но он быстро совладал с собой
- Зови меня Фенрис, - с этими словами раб сел напротив девушки и положил руки на стол, сцепив пальцы в замок.
- Пожалуй, это была одна из самых отвратительных ночей в моей жизни, - не весело усмехнувшись себе под нос, пробормотал эльф, изучающе разглядывая брюнетку, - А ты выглядишь чересчур… безмятежно Разве тебе не страшно?

Отредактировано Fenris Drey (2012-10-11 17:59:22)

Фенриса поразило спокойствие, с которым девушка говорила о происшествиях за стенами этого дома. Темный эльф сидел и упрямо сверил ее хрупкую фигурку глазами, что на самом деле было проявлением недоумения, которое старательно скрывалось
«Что творится в головах людей, если даже такие юные из них так спокойно реагируют на оживших мертвецов?» - эльф чуть склонил голову набок, размышляя. Хотя темные эльфы казались наиболее кровожадной, если так можно сказать, из всех эльфов, расой, это совсем не означает, что им безразлична смерть или вид крови. Дрей по меркам своих сородичей все еще был довольно молод, поэтому все события находили в его душе самое живейшее отражение.
С другой стороны, то, что девушка не стала квохтать и визжать от его весьма потрепанного вида, темного эльфа порадовало. Ему нравились люди, которые не придают внешнему виду особого значения, а смотрят куда-то внутрь, в душу. А видок у раба и впрямь был что надо – хотя он наскоро успел вымыть лицо водой, руки, одежда и лезвие меча его были заляпаны запекшейся кровью.
«Меч… Необходимо его почистить… кто знает, как скоро он снова мне пригодится?» - мысли потекли размереннее – вся поза его собеседницы призывала к спокойствию.
- Вижу, тебя не пугает мой вид? Разве тебе не зазорно говорит с таким субъектом как я? – поудобней усаживаясь на скамье, поинтересовался эльф, намекая не только на кровь, но и на татуировки, что день за днем на нем старательно выписывал Ланье. Он выслушал слова девушки, и в какой-то мере согласился с ней. Пока он еще не плавал по морю, он был точно таким же – бой для него был всего лишь предлогом к тому, что бы стать героем в глазах других. Совсем другое дело сражаться по-настоящему. Фенрис молча кивнул , благодаря за напиток – более сердечные выражение благодарности были не в его манере. Да, успокоиться ему сейчас не помешало бы.
- Я весь вымазался кровью проклятых зомби – покачивая стакан пальцами и разглядывая напиток, добавил эльф, - Да так что их мерзкой запах гнили до сих пор застрял у меня в ноздрях. Мне кажется, я даже отсюда слышу чужие крики, или вой этих…тварей, - блондин поежился, со стуком ставя стакан на стол, так и не хлебнув напитка
- Или, мне все еще это мерещится. Так что есть мне совсем не хочется, если ты понимаешь… Но хотя я выгляжу как не дожеванная добыча морского чудища, мне удалось остаться целым, - взгляд зеленых глаз снова остановился на рабыне, и в них мелькнула искорка тепла. Впрочем, мелькнула, и сразу потухла, зажатая, задавленная привычкой все скрывать. На губах заиграла легкая, едва заметная улыбка.
- Но это не значит, что я не ценю твою заботу. Спасибо, - раб немного помолчал, все-таки делая несколько глотков предложенного питья, и облизнул верхнюю губу. Варево почему-то напомнило ему дом. Тот, в котором они жили с матерью, уже после того, как переехали на Кеху.
- Ты ведь не местная? Я вижу это по твоим глазам, - Фенрис чуть нагнулся к Омиоле, что выражало желание пойти на откровенность, - Я родился в Киане. В некотором роде, я там вырос, поэтому всегда узнаю людей оттуда… Как же вышло, что ты оказалась здесь?

Странно что "по глазам" Вы приняли Омиолу за кехуанку, ведь родилась она в Киане, а значит отличается от дагорцев как максимум своеобразным говорком.
прим. Фабио

Отредактировано Fenris Drey (2012-10-21 18:11:01)

- Нет, мыться сейчас не время. Я пришел сюда со своим хозяином и могу очень скоро уйти отсюда. Он собирался пробиться к дворцу. Его обязанность – защищать королеву, - эльф нахмурился и с явной неохотой добавил, - Впрочем, как и моя.
Фенрис, если можно так сказать, здешней королеве не доверял. Ланье уделял огромное количество времени ей. И с ее появлением его раб ясно почувствовал, что надобность в нем у мэтра поубавилась. Кроме того, Дрей не считал Дагор своей родиной, поэтому никаких патриотических чувств не испытывал. Ему не доверяли во дворце, а он не доверял им, вот и все.
Слушая рассказ новой знакомой, Дрей подивился ее откровенности. Он бы не стал вот так сразу выкладывать все на чистоту. Однако, Фенрис не мог не оценить ее поступка. Моряки тоже никогда ничего не скрывали, говорили все как есть. В море многие вещи зависят от доверия, поэтому доверять друг другу там учатся еще на берегу. Возможно свою роль в его решении сыграл его возраст – Фенрис все же был еще молод и ему хотелось доверять окружающим. Поэтому, несколько поколебавшись, эльф тоже решил рассказать о себе.
- Для увеличения своего богатства, - рявкнул раб, грохнув кулаком по столу. Рассказы других рабов о том, как их незаконным образом лишили свободы, всегда выводили его из себя. Хотелось каждого из таких торговцев придушить собственными руками.
- Неужели ты согласна быть той, кем тебя хотят сделать? Неужели тебе не за что бороться? – в сердцах спрашивал Фенрис, прожигая пылающим взглядом Омиолу. Ему казалось, что она просто не имеет права сдаваться, ведь там, на свободе, у нее остались родные и близкие, а  у него не осталось никого
- Тебе есть ради кого бороться, а мне – нет. Моя история тоже довольно прозаична. Я плавал на корабле среди людей, которых уже давно знал. На нас напали работорговцы. Кто-то умер, защищаясь, а кого-то, как и меня, поймали, - эльф до боли в костяшках впился в край стола, так что затрещало дерево.
- И все же они все погибли. Остался только я. Уж лучше бы я умер еще в море, - хотя эльф старался скрыть свои чувства, горечь, которая зверем терзала его изнутри изо дня в день, выплеснулась наружу в последней фразе. Озеро тихой ненависти к своей теперешней жизни, которое существовало на дне его души, как будто выплеснулось из берегов. Захотелось вскочить с места и убежать. Дрею нечего было терять, и он готов был рискнуть всем. Однако, взглянув на своего хозяина, эльф почему-то отмел мысли о побеге.
«Он только что спас мне жизнь. Я не имею права бросить его сейчас, когда за стенами дома творится такое» - блондин опустил голову, сверля взглядом стол, - «Да и куда я пойду? В моем существовании без мэтра нет никакого смысла»
- Я служу мэтру уже давно. Слишком давно, по вашим человеческим меркам. У тебя есть щас не забыть свою прежнюю жизнь. Вернуться к близким, - темный эльф замолчал, искоса глянув на своего хозяина
«Вдруг мэтр не откажется купить эту девушку?» - крошечный лучик надежды шевельнулся и сразу же потух – «Нет, пока что Ланье слишком занят»
Дрей и сам не знал, почему он проявил такое участие к судьбе этой девушки. Какие ее слова или какой взгляд заставили быть его таким не безразличным. Фенрис видел ее юность, и ему хотелось подарить ей свободу.
«Было бы только это в моей власти. Ты была бы свободна» - с сожалением глядя на Омиолу. Подумал эльф. Она напомнила ему о свободе, заставила очнуться, и Дрей цеплялся за это чувство. Надеясь, что больше его не забудет.

Переход с Опаловой

Мэтр некоторое время молча слушал разговор двух рабов. Не то, чтобы ему было интересно, просто он обнаружил зеркало и теперь, вертясь перед ним, старался привести свой внешний вид хоть в какое-то подобие порядка.
- Знаешь, милочка, - наконец, сказал он, скосив взгляд на Омиолу, - от таких глупостей очень быстро отвыкаешь.
Одной рукой мэтр держал гребень, а другой щипчики для завивки волос, и как раз старался вернуть непослушную прядь обратно в прическу. Меньше всего он походил на существо, несколько минут назад сломя голову бежавшее по наполненным зомби дагорским улицам.
- Сначала ты, думаешь что да, я такая молодая, независимая, я рождена для вольной жизни и все происходящее какая-то ошибка. Вот-вот приедет принц на белом коне, ну, или татуированный красавец-раб, на худой конец, и вытащит меня из лап этого мерзкого рабовладельца. Или же хозяина вдруг в самый ответственный момент хватит удар, а ты преспокойно сбежишь, прихватив что-нибудь из его драгоценностей…
Мэтр закусил губу и полностью сосредоточился на своем отражении в зеркале. Наступал самый ответственный момент, от которого зависело будущее всей его прически. Движение щипчиками, чуть-чуть помочь гребнем, главное не отвлекаться на глупости и… вуаля, волосы вновь были в полном порядке.
- Так вот, - закончил он, с нежной улыбкой повернувшись к Омиоле, - ты думаешь об этом, а потом тебе связывают ручки, чтобы не дралась, завязывают ротик, чтоб не кусалась, и отдают развлекаться конюхам денька на два, - он сделал два шага вперед и довольно грубо взял девчушку за подбородок. - После этого даже самые вольные птички становятся послушными овечками, так ведь, Матильда?.. Где ты, моя прелесть? Ах, ушла уже… ну, короче, спросишь.
Отпустив Омиолу, мэтр развернулся к Фенрису – от улыбки на его лице не осталось и следа, губы вытянулись в тонкую стальную нить.
- Что касается тебя, парень, не болтай лишнего. Если завтра половина рабов и слуг Дагора будет знать, кто я такой и чем занимаюсь, ты будешь лично перерезать глотку каждому болтуну. Ей, - мэтр кивнул в сторону Омиолы, - в первую очередь. А теперь жди здесь и не впадай в уныние – это вредно для кожи. Я скоро вернусь.
Оставив Фенриса и Омиолу снова наедине, мэтр поднялся по лестнице на второй этаж.

Отредактировано Augustus Lanier (2012-10-26 02:49:23)

«Кто придумал торговать людьми? Разве можно отнимать свободу у кого бы то ни было?» - Дрей тяжело вздохнул. Такие мысли его угнетали. Тут старайся не старайся, все равно не поймешь, как такое допускают боги. Судя по всему, они действительно ушли из этого мира, оставив своих детей на произвол судьбы. Теперь все становилось ясно – Омиолу могли бы даже не запирать, она все равно не рискнула бы жизнью матери. Фенрис прекрасно понимал, что люди гораздо сильнее привязаны к своим семьям и к родному дому. Эта девушка вызывала у него в груди острое резонирующее чувство жалости, которая накатывала волнами, будто живая. Из омута раздумий, темного эльфа вывело прикосновение чужой руки. Опустив взгляд, Дрей с непонимание уставился на руку девушки. Он так долго жил замкнувшись в себе и мечтая только о мести, что проявление теплых чувств, стали для него чем-то неестественным, давно забытым.  Поежившись, Фенрис дернул плечом, высвобождая свою руку. и положил ее на колено. Ему не хотелось задевать чужие чувства, но принимать ласку и сочувствие было почему-то невыносимо больно. Будто  кто-то пытался пробраться за толстые стены, которые он самовольно воздвиг вокруг себя, отгородившись тем самым от окружающих. Наверное, его чувства были близки к смущению, но сам он не знал названия этого чувства.
- Варианты, - раздраженно отозвался эльф, - Какие варианты? Служить или умереть? Меня такие варианты не устраивают…
Как всегда его хозяин подал голос неожиданно. Не то что бы Фенрис был рассеянным, но часто  он с не удовольствием обнаруживал, что мэтр уже давно наблюдает за ним. И, разумеется, придворному лейб-медику всегда было что сказать. Обычно раб молча выслушивал своего господина, не чувствуя раздражения, ибо все же его хозяин пожил дольше и видел больше. Сейчас же слова Ланье относились даже не к нему, а к рабыне. Не милосердная правда, которая звучала в его словах, способна была лишить кого угодно надежны и хорошего настроения.
«Видимо, так у всех врачей. Они режут по живому» - усмехнувшись своей иронии, подумал эльф. Он бы и сейчас смолчал, но сказанное мэтром уже перешло, по мнению Фенриса, все видимые и не видимые границы человечности. Когда Ланье взял Омиолу за подбородок, блондин вскочил с места, схватившись за кинжал у себя на поясе.
«Должен быть предел даже твоему бессердечию» - пылая от злости, Фенрис сверлил хозяина взглядом. В первое мгновение ему хотелось просто броситься на него и будь что будет, но все же здравый смысл взял вверх над вспышкой ярости. Тем более, Ланье уже закончил  с девушкой, повернувшись к своему рабу. Обидные фразы хлестали эльфа будто кнут. Он не выносил, когда мэтр проявлял к нему недоверие, уж слишком сильно это задевало его самолюбие. Темный эльф сделал невольный шаг, подойдя вплотную к Августусу, испепеляя его взглядом. Если бы это было возможно, то от лейб-медика уже осталась бы кучка пепла. Внутри начало расползаться ледяное облако магии тьмы. У Дрея так и не получилось научиться контролировать свою магию. В зеленых глазах появились искры синего ледяного пламени – энергия готова была вырваться наружу. Сделав неимоверное усилие над собой и глубоко вздохнув, эльф загнал ненависть, с которой пришла магия, поглубже, что бы избавить присутствующих от демонстрации своих способностей.
- Разумеется, мэтр, - ледяным голосом, ответил раб, вновь отступая.
Когда его хозяин ушел, темный эльф повернулся к Омиоле. Девушка смотрела в окно, наедине со своими мыслями. Несколько расслабившись, Фенрис подошел к ней и украдкой заглянул ей в лицо. Щеки ее были мокрыми от слез, впрочем, это не делало ее ни на долю менее привлекательной. Фенрис никогда не проливал слезы, обычно его обиды придавали ему злости, а не печали.
- Вот она, жизнь раба. Разве это жизнь? Разве это выбор? – тихо произнес эльф. Его вопросы были скорее обращены пустоте, не девушке. Не зная, как утешить свою новую знакомую, он вспомнил, как еще недавно она взяла его за руку, и аккуратно опустил ладонь на ее плече.
- Он прав… Но ты не заслуживаешь такого. И никто не заслуживает, - Фенрис помолчал, пуская глаза, - Меньше всего я желал бы тебе стать рабыней... Мы что-нибудь придумаем, я обещаю, - уголки губ неловко приподнялись вверх. Фенрис давно не улыбался именно так искренне, с желанием поддержать, поэтому улыбка получилась довольно неуверенной.

>>> из уличных приключений в домашнюю сказку

Проводив товарищей по счастью и несчастью разом до безопасных стен их дома, Антонио повернул позаимствованную у служителей Татеса лошадь в сторону Опаловой. Правда, продираться сквозь улицы заполненые, в пропорции один к трем, горожанами с дрекольем и крайне решительно настроенными инквизиторами (рожи у последних были такие, будто родную лошадь каждый из них узнал прямо-таки по походке!) было куда сложнее, чем сквозь зомби. Последних можно было без зазрения совести топтать копытами, а вот с живыми дагорцами поступать подобным образом было нельзя - даже если очень хотелось. Потому-то Моретти и повернул зачарованную лошадь в переулок, а дальше через низенькую ограду в чужой сад. Этот путь был длинее, но препятствий на нем должно было встретиться куда меньше.
Надо было признать, что храмовники честно делали свое дело и мертвых мертвецов на земле значительно поприбавилось. Пускать в ход трость пришлось всего несколько раз, когда особенно настырные экземпляры голодающих зомби норовили схватить демона за ногу и настойчиво пригласить на обед в качестве главного блюда.
Подъезжать к собственному дому как вор, даже не с черного хода, а под окно кабинета - немного странно. Можно подумать Антонио тайком прибежал к замужней любовнице. Отправив отработавшую свое кобылу в обратный путь легким ударом по крупу, господин Моретти стряхнул с камзола несуществующую пылинку и шматок подгнивающего мяса, с хрустом потянулся всем телом, а после, прокричал в сложенные рупором руки...
- Агата! Агата, спусти свои косы? - Тони прислонился плечом к каменной стене и глубоко вздохнул.
- Рыцарь?!
- НАШЕЛ! - раздавшиеся сверху голоса принадлежали двум совершенно разным людям, но прозвучали почти хором. Задравший голову Антонио успел разглядеть в распахнутом окне довольные физиономии Жана Барта и Стефании, оказавшейся у него на руках.
- Жан, подними меня наверх. Только, ради Татеса, не шуми на весь дом, - Господин Моретти помахал домашним рукой и не прошло пары минут, как мимо этой руки ухнула крепкая веревка с петлей. - Не косы, конечно, но сойдет... Как моя девочка вела себя? Надеюсь, юная леди, Вы не обижали нашего дорого Жана, на нем же лица нет!
Спустя четверть часа господин Моретти сидел на собственном столе и колол грецкие орехи тяжелым подсвечником. А еще рассказывал Стефании о своих доблестных подвигах. Число побежденных им зомби достигало заоблачных высот. Впрочем, отчасти россказни эти имели под собой некоторую историческую основу.
- И вот, я достаю свой... меч и отрубаю нечестивцу голову одним ударом. А пото...
Антонио еще не успел придумать. что же было потом, но Стефания непременно бы услышала красочное и вполне соответствующее ее познаниям о мире продолжение истории, если бы дверь не начала открываться. Со скрипом... Специально поддерживаемым скрипом для тех гостей, что до того самолюбивы что не утруждают себя даже стуком.
Когда мэтр Ланье вошел в кабинет Моретти, последнего в нем не наблюдалось, а один из слуг с маленькой девочкой стремительно ичез из поля зрения алхимика. Августус мог биться об заклад, что голос демона слышался из-за этой двери меньше минуты назад и это, совершенно точно, не была слуховая галлюцинация.
А потом этот голос послышался снова. Ровно на десятый шаг - после шипения и удара чего-то крепкого о дубовую столешницу.
- Августус, я так рад видеть Ваши туфли... а если вы слезете с моей руки буду рад им еще больше!.. - Антонио неторопливо, чинно выползал из под стола ничуть не изменившись в лице. - Чем обязан? Неужто Матильда взяла Вас в плен и затащила сюда силой? Или Вам опять что-то от меня нужно?
Откровенно говоря, в свете последних событий, Антонио был почти уверен, что именно хочет от него господин Ланье, но предпочитал для собственного удовольствия уточнить.

Отредактировано Антонио Моретти (2012-10-27 23:44:19)

Антонио скорчил самую оскорбленную рожу на которую был способен - обычно после таких упражнений Шандер смеялся до колик в животе. Но Августус был существом куда более сдержанным. Или просто маска на его лице сидела куда крепче.
- Как Вы только могли такое подумать?! - негодующим шепотом возмутился Моретти и сложил руки на груди. - Я просто искал запонку!
Разумеется, никаких запонок на его рукавах не было и в помине, но в том чтобы говорить очевидную ложь в глаза старому знакомому была своя прелесть. Подобное начало серьезного разговора было почти ритуалом, обязательным правилом игры, нарушать который было дурным знаком.
- Матильда... она такая, - вздохнул Антонио и изобразил руками в воздухе что-то неопределенное, но явно внушительное.  Половина из того что она готовит на кухне имеет к еде весьма посредственное отношение и я даже знать не хочу к чему оно на самом деле отношение имеет, - подумал Моретти, но вслух ничего такого не сказал.
- А разве Вы не можете упорхнуть отсюда по воздуху. Все просто - протискиваетесь через дымоход, расправляете крылья и летите, вот так, - для пущей наглядности Тони даже изображил руками голубя. - Но если говорить серьезно, то мой дом, как и большинство других, стоит на этих мблоковых туннелях и если вы хорошо попросите я так и быть одолжу вам ключ. Только вот насколько безопасен этот путь с учетом того что лезет изо всех щелей? Вот если бы Вас, мэтр, согласился бы кто-нибудь провести одному ему известным путем, давно избавленным от кладбищенской атрибутики... За определенную плату, конечно же.
Моретти сделал вид, что понятия не имет, кто может оказаться этим провожатым, но Ланье и без того прекрасно это знал. Клятый торгаш просто любил подурачится. Даже в такой обстановке. А еще любил молоть языком и заговаривать зубы. И поди разбери, что он говорит всерьез, что взаправду, а где нахально врет и не краснеет.
Давая алхимику немного времени на раздумья Антонио снова уселся на стол, запихнул за щеку орех и поболтал ногой, будто проверяя насколько удобно сидит на ней сапог.
- Между прочим, - сообщил он чуть позже, - Инквизиторы хватают в охапку всех кто неправильно стоит и косо смотрит. Думается мне, как бы Вам не попасть под горячую руку, мой дорогой Августус. Орешек?
Демон сидел на столе и улыбался, а на протянутой к Ланье руке и впрямь была сердцевина безжалостно расколотого ореха. И когда только успел.

"первый этаж, кухня"
Объятия – выражение любви в понимании любого разумного существа. Не важно, какая она – страсть, нежность, дружба. А может, это поиск поддержки, то есть того же самого проявления теплоты чувств, которое можно назвать общим словом – любовь. Темным эльфам не свойственны были эти нежные манеры, эти телячьи нежности, как многие назвали бы их. Принято считать, что эта раса скупа на чувства, что ее представители озабоченны только своей выгодой. Фенрис во многом был таким же – он не привык к таким откровенным выражениям чувств, ему они были просто не знакомы. Дружба и чувство соратничества, с которыми он познакомился, плавая с моряками, были самыми светлыми и лучшими из чувств, что затрагивали его душу. Другого он не знал и, не зная, боялся. Когда это хрупкое создание прильнуло к нему, к незнакомцу, все внутри него будто перевернулось. Омиола была воплощением истинной красоты, которой может обладать человеческая женщина – нежная, изящная, хрупкая. Мы говорим не о принятых в мире эталонах красоты, не о яркости внешности. И найдутся женщины прекраснее, чем эта девушка, но если отбросить все это, все сравнения, то да: она была великолепна, как только может быть великолепна молодая женщина в своей юности и живости.
У эльфа уже были возможности оценить внешность своей новой подруги, и он не мог не обратить внимания на ее привлекательность. Однако, все эти мысли и выводы, эмоции, все должно было остаться при нем – он был слишком скрытным, что бы позволять себе открыто выражать свои эмоции и чувства. Но как живое существо он нуждался в этих чувствах, в том, что бы его любили. И хотел, хотя сам не знал, хотел любить сам. Если бы Фенрис мог, он бы точно покраснел. Но вместо этого он сделал шаг назад, мягко отстраняя от себя рабыню. В мгновение ока справившись с замешательством, блондин натянул  на лицо маску спокойствия.
- Омиола… - почти шепотом произнес эльф, каким-то не своим голосом, - ты испачкаешься, - эльф опустил взгляд на свои испачканные в крови зомби доспехи. Внутри неожиданно поднялась ненависть к себе. Он оказался не готов, слишком слаб, что бы позволить обнимать себя, хотя не мог ни на секунду предположить, что ему неприятны эти объятия.
«Не нужно этого» - как будто оправдываясь перед самим собой, подумал Дрей, - «Возможно, мы больше не увидимся. И если только я позволю себе с ней сблизиться, это будет моей слабостью»
- Я не смогу дать тебе то, чего бы ты хотела, - эльф не удержался и коснулся пальцами нежной кожи на щеке девушки. Хоть он и выглядел, как бесчувственная серая скала, на самом же деле на любую физическую ласку реагировал очень живо. Хотелось притянуть ее к себе, защитить, утешить, провести пальцами по ее бедрам, изучить губами каждый изгиб тела. Эти желания были дикими для обычно сдержанного холодного Дрея. С этой стороны он совсем себя не знал, ведь еще не одной женщине не удавалось вызвать в нем такие чувства.
«Я не достоин этого. Я не достоин хоть секунду быть счастливым. Как я могу? Я должен был умереть вместе со своими товарищами на команде» - эти мысли сразу же остудили весь его пыл.
- Прости. Я… это не для меня, - глядя в глаза подруге, эльф этими словами как бы говорил «я тебя не достоин», - Но я постараюсь помочь тебе, - Фенрис моргнул, убирая руку и вздыхая. Какой-то слишком тягостный вздох это был, как будто эльф сожалел о своих действиях.
«Что за слабость?» - невольно морщась, размышлял темный эльф. Они знакомы так мало, а ему уже не хочется расставаться с ней. Слегка мотнув головой, раб посмотрел в окно, отходя от Омиолы.
«Возможно, мне удастся уговорить Ланье купить эту девушку. Так я смогу присматривать за ней. И даже организовать ее побег…» - мысль показалась сумасшедшей, но это была единственная возможность Дрея как-то повлиять на судьбу его новой знакомой.
- Раз уж ты не можешь бежать сейчас, то тебя мог бы купить мэтр Ланье, - Фенрис обернулся к девушке, заглядывая ей в глаза с затаенной надеждой. Ему казалось, будто он предлагает ей связать ее жизнь со своей. А если так, то получать отказ будет больно. На задворках его юного и пылкого ума, моментально задавленные рассудком, мелькнули мысли о том, что бы познакомится с этой девушкой ближе, если только она согласится. Дрей  выгнул бровь, удивляясь сам себе
«Ну как будто я предлагаю ей выйти за меня, честное слово!» - фыркнув, эльф скрестил руки на груди и в упор уставился на Омиолу, скрывая за суровостью свое смущение.
- По правде говоря, это единственный вариант, при котором я смогу повлиять на твою судьбу. От Ланье я вполне способен помочь тебе бежать. Это было бы….разумно.

Отредактировано Fenris Drey (2012-11-05 10:02:43)

- Ну, пешком, так пешком. Самое главное, что ползти не придется. А то не дай Татес камзол запачкаете или там... кудри помнете, - Антонио продолжал улыбаться. - Я люблю Вас, друг мой, но любоваться на Ваши стенания и прихорашивания, простите, не готов.
В завершении этой маленькой тирады господин Моретти потянулся и легким движением руки поправил крайне непослушную прядь, успевшую заново выбиться из безупречной прически не смотря на все старания мэтра Ланье.
Предложение прижать к ногтю отдельных (лучше было бы конечно всех - подчистую!) членов Ордена было до неприличия заманчиво, но Антонио не сидел бы во главе стола Медной Ложи столько лет, если бы сразу повелся на предложенную цену. Показывать свой интерес, особенно когда о нем и без того известно, попросту глупо. Другое дело, что Августус не совсем сведущ в том, насколько трепетно мечтал о гонениях на алхимиков господин Моретти.
- Ваши познания истории впечатляют, но... Раз уж Инквизиция уже занимается этим, почему бы мне не взять бутылочку хорошего вина и не устроиться у окна, наблюдая за этим чудесным представлением? - Антонио сполз со стола и привычным жестом одернул камзол. Он заочно согласился провести лейбмедика по подземному лабиринту, но не говорить же об этом вот так в лоб. - Вы же не думаете, что мне интересно будет получить в качестве оплаты то, что я получу так или иначе в самое ближайшее время. Заметьте, за язык я Вас не тянул.
В руку демону сама собой прыгнула трость, на голове по пиратски повязался платок, а в зубах оказалась уже теплящаяся трубка. По комнате поплыл запах табака.
- Идемте же, Ланье, не спите! - Антонио подхватил Августуса под руку и буквально потащил вон из комнаты и вниз по лестнице. - Нас ждут великие дела! Но сначала, все-таки выпьем. В подвале у меня, помнится, была бутылочка отличного красного. Из самого Намара. Чудные виноградники, что интересно с ними будет теперь. Бедный опальный герцог...
Одним из несомненных талантов Антонио было болтать безумолку, прыгая с одной темы на другую как козел по болотным кочкам. Обычно от таких разговоров у тех кто любит подслушивать неминуемо начинала болеть голова и путаться мысли. и никакой магии и мошенничества, только качественные мозги и язык без костей.
- Еще минуту и... - Моретти смерил взглядом домашнюю собачку Ланье и весьма недвусмысленно хмыкнул. В рабах он кое что да смыслил, и парень был неплох, особенно если его отмыть и отчистить как следует.
Если бы еще не это выражение лица... Хотя, подобное исправляется правильными настойками и порошками, но... не просить же эту тушку в качестве платы за помощь, в самом деле? Маловато будет.
Отцепившись от мэтра, Антонио (больше для порядка) хлопнул Матильду чуть ниже спины и протиснулся мимо нее в кладовую.
Именно там он едва не столкнулся нос к носу со своей новоявленной собственностью. И встречи этой он совершенно не ожидал. И надо сказать, не слишком-то хотел. Не хватало еще смотреть картинки о несчастной доле этой заплаканной сиротинушки.
- О... это что еще такое?
Тем кто втихушку всучил ему эту переспелую деваху надо было видеть недовольную физиономиюю демона, чтобы понять - лучше бы им поискать нугхаров и слезно попросить скушать их поскорее. В противном случае...
- Ладно... Потом разберемся. А пока что, - не особенно церемонясь с дамой, Тони поймал ее пальцами за подбородок (подозрительно распространенная среди дагорцев привычка!) и на одном дыхании произнес. - Эа фа-ран мена-аура тог... А теперь, дай сюда ту сумку и... иди вышивай! Гладью!
Серьезно, это было первое, что пришло ему в голову.
- Послушайте, Августус, - говорил Антонио минуту спустя, разливая по склянкам то самое варево, которым Матильда совсем недавно потчевала мертвецов. Нутром чувствовал, что пригодится. - Я кажется пропустил что-то важное. Что за девушка сидит у меня в кладовой и рыдает? Я не помню ее, хоть убейте.

Отредактировано Антонио Моретти (2012-11-09 21:57:38)

Эльф молча выслушал девушку, и с выражением полного безразличия проводил ее  маленькую фигурку взглядом, когда та скрылась в кладовой. Возможно он не находил смысла в каких то действиях или эмоциях, а может быть, он вправду не предавал им особого значения. Когда Омиола развернулась, что бы уйти, темный эльф поддался было вперед, что бы остановить ее, но не дал себе этого сделать. По его мнению, каждый волен решать, что ему делать. Если ей больше не хочется с ним говорить, какой смысл ее останавливать? Кроме того, Фенрис справедливо предполагал, что его дальнейшие попытки извиниться могут только еще больше обидеть это чудное создание. Поэтому он остался стоять на месте, сверля отсутствующим взглядом стену и полностью предоставленный своим мыслям. Когда в помещение вошли хозяин дома и Ланье, Дрей несколько оживился, следя за ними.  Время от времени он ловил на себе беглый взгляд Моретти, что приводило его в ярость. Это был тот взгляд, который бросают на приглянувшуюся вещь  в лавочке: сущая безделица, но все же чем-то заинтересовавшая. И вот  ты стоишь и думаешь: потешить ли себя эти мелким приобретением, или пойти дальше, где, без сомнения, тебя будут ждать еще десятки таких же вещей. Плотно сжав губы, Фенрис с упорством быка вцепился в надменное лицо. Весь его вид напоминал вид поневоле преданного своему хозяину волкодава, что впрочем, не мешало ему ненавидеть всех остальных живых существ. Однако, Дрей только и мог, что выражать свое негодование взглядом, внутренне дрожа от ярости.
Ссорится ни с Моретти ни с Ланье в его планы не входило: как-никак, он еще не отказался от затеи попросить Августуса выкупить бедную девушку. И как раз таки выдался подходящий случай, ибо разговор двух господ как раз обратился к Омиоле. Сейчас она тихо сидела в своем углу здесь же и вышивала. Движения ее были какими-то механическими, эльф готов был поклясться, они были словно бы мертвыми.
«Быть может, она так боится своего хозяина? Или возненавидела меня? А может, это действие чар..» - размышлял блондин, сочувственно вздыхая, а затем вновь обращая взор на Ланье и за несколько тихих шагов подошел к собеседникам.
- Эта девушка ваша собственность, - произнес Дрей, отвечая на вопрос Моретти, с которым он обращался к Августусу. В другое время он ни за что не прервал бы беседы своего господина, но настойчивое желание проявить участие в судьбе Омиолы заставило его изменить своим принципам.
- Мое имя Фенрис. Как вы поняли, я сопровождаю мэтра, - тон у эльфа был учтивый, но он не счел нужным даже поклониться. Взгляд зеленых глаз блуждал по груди нового знакомого, будто не осмеливаясь подняться выше, но в этих глазах будто застыл лед.
- Очень скоро она покинет вас со своим новым хозяином. И если уж она вам в тягость, я думаю, у меня есть способ вам помочь, - с этими словами он посмотрел на Ланье. Только на несколько секунд, выражение его лица изменилось на просящее.
- Что если бы мэтр Ланье купил ее у вас? Мне кажется это не плохой идеей. Очевидно, что свою стоимость она может отработать сторицей. Уверяю, Августус, вы не пожалеете, что прислушались к моей просьбе.
С этими словами темный эльф снова перевел взгляд на Моретти, надеясь, что своими словами он не выдал своего расположения к этой юной особе. Однако, больше он ничего сделать не мог. Он итак взял на себя слишком много, навязав свое общество, да еще и огорошив их своими просьбами.
———»»» Киан. Гостиница "Серый дракон".

Отредактировано Fenris Drey (2013-02-25 20:14:25)