То, что Альтар не растерялся, ничуть не удивило. Были, разумеется, призрачные надежды, что он, к примеру, в спячку впадет или от неожиданного наскока сердечный приступ схлопочет, но в такую удачу верилось слабо. Тем более факт был на лицо: братец ловко сбросил с себя лишний груз в виде фальковской туши и тут же перешел в наступление. Сам же Фальк пару секунд отчаянно балансировал в полусидящем положении, пока окончательно не слетел с кровати; не без помощи Альтара (куда ж без этого). Приземление состоялось не самое лучшее: во-первых, кубарем скатиться с возвышенности на пол само по себе малоприятное дело; во-вторых, вместо того, чтобы полюбопытствовать: «не пробил ли себе череп собрат», Альт, почуяв свое выгодное положение, стремглав накинулся на бедного-несчастного Фальколя (застигнутого врасплох, между прочим). Оборотень только и успел, что отклониться в сторону, дабы не получить удар в лицо. Прикрывая голову локтями и старательно отпинываясь от чего-то уж слишком «призверевшего» близнеца, лис от души врезал ему ногой. Хотя (как ощутилось по внезапной и резкой боли в стопе), то был не совсем Альт. Если быть еще точнее, то совсем, совсем не Альт. Удар пришелся по ножке кровати, которая была из плотной дубовой древесины (дай бог здоровья и долгих лет столяру-садисту, что ее выстрогал). Лис аж заскулил от такой подставы… жалобно так… тихо-тихо. Ну, Альтар, конечно, все лавры сразу себе приписал и с утроенной силой принялся колотить Фалька. А может и второе дыхание у изувера открылось – такой вариант тоже не стоит отметать. В общем: «Чтоб тебе всю жизнь морской капустой питаться» – не раздумывая решил схитрить Васко и вложил в свои мысли всю злобу и на ножку от кровати, и на гадкого столяра, и на брата, которому, в общем-то, данное проклятие и предназначалось. Схватив Альтара за горло, лис попытался вывернуться или хотя бы отползти подальше от близнеца (а то мало ли каких масштабов бедствие может произойти – вдруг с неба огромный валун прилетит и пробьет кровлю именно в том месте, где братья сейчас выясняли отношения – зацепит еще обоих, к чему такие печали?). Свободная рука, которая долгое время служила щитом и использовалась для блокировки действий Альта, нащупала чуть поодаль связку бус. Ту самую, что чуть ранее с упоением рассматривалась старшим братом. Фальк мельком глянул на свою находку и тут же крепко сжал ее, подняв над собой так, чтобы Альтар сумел увидеть трофейную гроздь каменьев в чужой лапе. Во всяком случае, зная манию близнеца на побрякушки, тем более на те, что являлись его собственностью, стоило полагать, что «ушастая сорока» предпримет попытки вырвать законную добычу. Но подтвердить свои догадки Фальколь не успел: от копошения на полу мешок, одиноко кинутый на кровати, молчаливой глыбой полетел вниз, прямо на Альтара (уж не проклятие ли начало действовать?). Конечно, близнецы не черепицу с кирпичами натаскали сегодня, но, когда удар приходится четко по макушке (меткий мешок, правда?), ощущения специфические. В любом случае, первое, что приходит в голову: «война началась, все в укрытие!» или «что за дела? кто стрелял?». Так и Альтар – не сразу сообразил, что произошло, и Фальк выиграл пару спасительных секунд. Ухо, правда, пострадало – брат хоть и был, так сказать, оглушен падением груза на его чердак, не забыл «хватательно-дрательных» рефлексов и вцепился в самое дорогое, рьяно оберегаемое Фальколем, достояние – УХО. Фенек взвыл – то была последняя капля, вдобавок еще и болезненная. Обычно говорят: «это был удар ниже пояса». Оборотень бы сказал: «это был удар выше головы». Не, ну правда, договаривались же: что бы не случилось – уши не трогать. Уж лучше б брат нос ему разбил, чем вот так… как котенка за шкирку. Обидно даже как-то стало, не по-братски это. Но Фальку было не до соплей, надо было срочно удирать; дать сдачи Альту он и не собирался – неудача все сделает за него.
Скороговоркой, тихо, но достаточно четко Васко, по-прежнему сжимая в руке фенечки, произнес заклинание и буквально растворился в пространстве, став одним целым с тенями. Последних в комнате была предостаточно: хоть братья и не зажигали свечей – лисы прекрасно видели даже в кромешной темноте; хоть лунный свет и был рассеян под утро, чтобы дарить четкие, граненные тени – все это не препятствовало темному магу, кем являлся Фальк. Оборотень большую часть своей жизни использовал теневые перемещения, и ему не составляло труда найти даже самую тонкую нить, чтобы скрыться в ней. Прямой полосой тянулась она от ножки злополучной кровати до распахнутого окна.
Когда находишься в искаженном пространстве, на мир смотришь совсем иначе. Фальк не чувствовал собственного веса, не видел границ между реальностью темной и реальностью обыденной. Все вокруг словно плыло. Не улавливали глаза бликов света. Очертания предметов были смазаны, и сложно было определить расстояние до них. Да и понять, что за предмет перед тобой, можно было только по опыту, но никак не по формам. Запахов в тени тоже нет, сколько не принюхивайся. Даже совершенное лисье чутье не поможет – все пресно и бездушно. Гравитация, масса, плотность – все это также осталось за пределами тени. Теневой странник, попав во власть мрака, становится эфемерным, свободно проходит сквозь любые преграды, может хоть на голове проскакать, хоть сквозь стену пройти. Есть только одно условие – замкнутость. Сколько не пытайся, никогда не сумеешь пройти дальше той тени, в которую ты вошел, если нет по соседству смежной лазейки, куда можно попусту перешагнуть. Интуитивно, еле различая окружающий мир, Фальк быстро и уверенно бежал во тьме, и при этом, по злой иронии магии, он полз, как черепаха. В тени, как в страшном сне – пытаешься удрать от кровожадного монстра; бежишь быстрее, чем он; а расстояние все не увеличивается. Необходимо проявлять немалое терпение, чтобы не сдаться и не запаниковать. Надо продолжать идти вперед, без оглядки и остановки. Именно это и делал Фальколь. В мире, где остался Альт, прошло секунд пять, но оборотню, что блуждал в тени, казалось, будто он пробирается к окну минимум минут десять. «Кажется, здесь» – решил Фальк и снова проговорил магическую формулу, параллельно разрывая правой рукой тонкую грань между реальностью. В левой он по-прежнему держал фенечки брата. В месте разрыва стали скапливаться мерцающие блики – это скудный лунный свет пробивался в мир теней. Лис почувствовал, как его рука начинает тяжелеть. Чтобы убедиться окончательно, он провел большим пальцем по указательному, пытаясь уловить прикосновение. Да, все верно. Он начал материализовываться. Фальк даже увидел свою собственную руку, до этого он просто знал, что рука, хоть видь ее - хоть не видь, но быть обязана (ведь по ту сторону баррикад невозможно узреть себя или свой груз – мир лишен объемов и форм, есть только разум, сознание и мысль).
…
Возле пустынного окна внезапно появилась чья-то лапа, схватила, лежавший на подоконнике, бутыль и швырнула в лопоухого паренька, чье имя значилось как: Альтар Васко, сын Ларсена Васко, оборотень-полукровка со вздорным и капризным характером.
Приветственно помахав в никуда, лапа изобразила вызывающий жест и растворилась в воздухе.
