"Сам виноват", говорил он после себе, через несколько дней, а, возможно, и месяцев. Такое с ним нечасто случалось, а, точнее говоря, никогда не случалось. Он задавал себе один единственный, немой и до глупости нелепый вопрос - "какого мблока я это сделал"? Не зря, наверное, люди говорят, что запах денег и наживы сводит с ума; однако это выражение никогда не воспринималось им всерьез, можно сказать, что он о нем никогда и не задумывался. Но теперь, когда отступать уже было поздно, он припомнил не только эту, но еще и другую, и третью пословицу, возможно, даже не имеющую к происходящему никакого отношения. Но ведь всего мгновение назад его переполняло это острое, тягучее чувство, которое, будучи живым, он, скорее всего, и мог бы назвать радостью. Тьфу, пропади ты оно пропадом!
Этот мальчишка был богат. И при нем было оружие, хотя это еще и не значило, что он умеет с ним обращаться. В любое другое время он бы благоразумно отступил, оставив трупы на раскорм воронам и другим падальщикам, творениям неудачливого алхимика или же каким-то из обитателей леса. Но хотелось большего. А запах живой плоти в один момент лишил его осторожности, рассчетливости и тех остатков разума, что еще теплились в его голове. Хотя он мог вполне свободно обойтись без еды еще день, другой, третий, желание оказалось сильнее. Для него это даже стало своего рода открытием; ведь в привычку вошло полагать, что мертвые не могут испытывать чувств. Однако, уж где-где, а здесь матушка Природа была непреклонна. И теперь, по ее ли вине или же по своей собственной мертвецу приходилось делать выбор из двух наиболее вероятных действий: остаться и принести извинения в, как он считал, наиболее полагающей форме, тем самым заставив юнца удовлетвориться и забыть о произошедшем. Или можно было всего-навсего извиниться и, что казалось ему наилучшим вариантом, развернуться и уйти. Как можно скорее уйти. Ему не представилось большой возможности оглядеться. Тонкое, граненое острие клинка упиралось в его доспехи, соприкосновением издав дребезжащий и одновременно глухой звук. И кто знает, на какие еще действия могло спровоцировать незнакомца лишнее движение. А если подумать, он действительно не знал, что так оскорбило назвавшего себя "виконтом". Впрочем, он даже не ведал, на какой ступени иерархии могли находиться люди, обладающие таким званием. В его словаре слова такого рода встречались весьма и весьма нечасто, оставляя место единственным "принцы", "принцессы", "король" и "королева". И не сказать, чтобы он мог похвастаться этим... но именно сейчас казалось бы хорошо заведенный механизм в его голове вновь стал давать сбои, и даже при большем желании нежить не сумел бы понять ничео более того, что ему хотелось понимать. А понимать ему на данный момент хотелось исключительно одно.
   "Просто раскланяться и уйти. Этого будет достаточно. А мертвечины в Дагоре всегда найдется много и с достатком".
Эта была единственная, возможно, не самая гениальная, остроумная или хотя бы дельная мысль, которая могла прийти под его черепную оболочку. Медленно, словно не решаясь, Дрэтт отпустил только-только ухваченную поперек запястья руку трупа и, точно также медленно поднявшись, сделал небольшой шаг назад. Это оказалось делом ох как нелегким. Вокруг, как назло, намело снега по целые сугробы, в которых было бы не стыдно и утонуть, но сейчас отступать задним ходом по этим зимним "холмам" зачастую не убранных дагорских улиц становилось совершенно неудобно. И, помимо всего прочего, доспехи - имеющие определенный вес они, вероятно, "силой граввикации", название которой он никак не мог выучить и произносить нормально, готовы были вот-вот притянуть всего мертвеца целиком на землю. И даже угрозы парня, пролетев мимо ушей, вернулись к ним лишь спустя какое-то время - с таким уверенным, мертвецким спокойствием Варген пытался как следует оценить свое положение и при этом не потерять равновесия. Да что и говорить - с подобным он действительно сталкивался впервые: взять хотя бы саму реакцию мальчишки и о брошеных в лицо сторожу, но не возымевших своего действия, ругательствах можно было и не говорить. Что делать, совершенно не знал. На груди звучно и дружно бряцнули заработанные драгоценности.
Как итог потребовалось пять минут усиленного раздумья для того, чтобы, наконец, произнести какую-то определенную фразу. Чуть кивнув головой, считая это жестом по меньшей мере вежливым, Дрэтт открыл было сухой, разом одеревеневший, рот, вынося из него звуки, скорее напоминающие скрип ржавых тюремных петель.
- Извините, виконт, я...
Как тут же позади него раздалось прерывистое, неравномерное шлепанье ногами о пласты снега. Совершенно рефлекторно обернувшись, уже окончательно сбитый с толку нежить, которому хотелось только одного - поскорее дойти до дому и отдать должную "дань почтения" горстке драгоценных камней, - увидел двух мужиков, пьяных настолько, что конечности удва удерживали их вес вместе с весом выпитого. Один, черноволосый бородач, рослый детина, лицо которого вдоль и поперек было испещрено морщинами, икая, что-то неразборчиво бормотал своему товарищу ростом поменьше и более кургузлому. Тот, гладкокожий, с острыми, вытянутыми парой стрелок, ушами, в свою очередь поспешил дать относительно вразумительный ответ. До нежити донеслись такие слова.
- Хей, Руд'ар, эт-то мне каж'тся или перед нами - мертвы-ый живец?
- Живой, ик, мертвец, - ответил великан, больше разглядывая две свои огромные ладони, чем предмет интереса своего приятеля.
Тот же в ответ только махнул рукой.
- Мблок с ним. Да ты посм'три, а он же ж драться-я хо-хочет, - тут эльфообразное существо качнулось чуть вперед, затем назад и крепко вцепилось в рубаху стоящего рядом мужика, чтобы не упасть.

Что парочка говорила дальше, Варген не слышал. Абсолютно не задумываясь над тем, на чем именно стоит акцентировать больше внимания, он непроизвольно посмотрел вниз, на труп, лежащий практически у его ног.
Но сделано это было, скорее всего, зря.
Потому что в следующий же момент он получил такой сильный, исполненный неистовой грубости толчок в спину, что ноги не удержали его. Сделав пару неловких шагов вперед и вправо, он, оказавшись под полной властью скользкого, свежевыпавшего снега, со всего размаху налетел на одну из толстых палок, удерживающих навес лавки. Та с жалобным скрипом треснула, одной из своих половин что было силы ударила нежить по шлему, тем самым только ускорив его полет вниз, к земле. Само же сооружение рухнуло с неимоверной скоростью, прежде накренившись вперед и всем своим весом обрушившись на сторожа. Откуда-то слышались смешанные друг с другом хохот и гогот; у Дрэтт возникло неприятное чувство того, что один из пьяниц, без сомнения, рослый сыграл над ним такую "шутку". Хотя ему самому она таковой и не казалась. Ему сейчас не казалось совершенно ничего. В какой-то момент, то ли когда его толкнули, то ли когда здоровый кусок дерева огрел его по голове, в нем что-то притормозило, остановилось и заклинило. Ему даже почудилось, будто что-то со свистом пронеслось над его головой, примерно через несколько секунд после того, как зрение окончательно отказало ему, покрытое цветастой тканью палатки. Ничего не соображая и уже отказываясь верить наверняка тому, что происходит вокруг него, и даже не поняв толком, накрыло ли и некоего "виконта" этой неожиданностью, он кое-как выбрался из-под обломков и тряпья. Бездонные его глазницы по мере того, как он поднимался на ноги, бесцельно искали чего-то, а рука по заведенной привычке, помогающей ему успокоить разум, поглаживала навершие меча.
Взгляд его неожиданно остановился на двух вещах. Одновременно. Или, по крайней мере, если подобное невозможно, то одно сразу после другого, с разницей всего в секунду или даже меньше. Во-первых, он он увидел что-то, имеющее человеческие очертание и погребенное под прочным и от этого тяжелым навесом бывшей лавчонки. Во-вторых, с минуты на минуту могли появиться любопытные зеваки, которые были бы не прочь получить определенную долю удовольствия от такого шутовского представления. Точно также глазницы мертвеца уперлись в что-то удлиненное, деревянное, изрядно торчавшее из снега в шаге от него. Стрела? Обломок сломанного имущества уже, впрочем, мертвых существ? Дрэтт огляделся в поисках чего бы то ни было необычного, но взгляд его был столь рассеян, что даже заметь он что-нибудь перед своим носом - и то бы не сумел уделить этому должного внимания. Сейчас его больше беспокоило нечто совершенно другого рода. Нагнувшись ближе к распростертому на земле телу, нежить откинул закрывавшую его полоску ткани. Ему было нелегко понять, в сознании ли парень или, наоборот, потерял его.   Дотронувшись до юноши, словно тем самым надеясь произвести какой бы то ни было эффект, сторож резко поднялся на ноги и снова огляделся; сейчас ему нелегко было привести мысли хоть в какое-то подобие порядка. Что-то из самой глубины вновь уснувшего сознания подсказывало ему, что самое время уходить, пока парень не встал на ноги. Да вот только его собственные ноги отказывались подчиняться.
В какой-то момент он частицей себя самого пребывал одновременно на рыночной площади Дагора и где-то далеко, в пустом, бессмысленно пустом пространстве.

Отредактировано Варген Дрэтт (2012-05-24 16:52:19)

Такой поворот событий действительно был неожиданным. Хотя лучше сказать не так, а чуть переиначить смысл фразы. Он ожидал такого поворота, пока тот, к искреннему его удивлению и даже неудовольствию не сделал один совершенно неожиданный поворот, который сбил его с толку. Пространство еще больше прежнего потеряло всю четкость и осязаемость, а в голове вновь стали происходить странные, непонятные ему и нежелаемые им вещи, мешавшие нежити хоть сколько-нибудь сосредоточиться и как следует оценить ситуацию. Эти шумы, мысли, возникшие из ниоткуда, или просто, хотя бы, манящая пустота, словно пытающаяся втащить в себя и поглотить те остатки разума, что у него еще были. По крайней мере, он чувствовал, что это было именно так, и никак иначе. К тому же он слышал где-то и от кого-то, что мысль и чувство никак между собою не соединены. И в этой ситуации, когда он стоял неподвижно, подобно крепкому каменному строению, смотрел в одну точку и пытался отыскать из вороха размышлений и умозаключений необходимое, подходящее в данной ситуации, этот крюк, сделанный поворотом событий, показал перед его глазницами такую насмешку Татеса, что ему по какому-то наитию захотелось сплюнуть. Хотя даже если бы он помнил, как производится это долженствующий быть исполненным презрения жест, на его языке все равно не нашлось бы достаточно слюны, чтобы выразить всю глубину неожиданно пробившегося в нем чувства.
  А неожиданное изменение самого поворота заключалось, ни много ни мало, в том, что улицы пустовали. По крайней мере, это было одним из условий, если не мешающим, то вводящим сознание сторожа в некое подобие ступора. Ведь, как он полагал, уже через минуту-другую после произошедшего случая с лавкой здесь должна была образоваться толпа, состоящая, как минимум, из десяти любопытных существ-зевак, одними из тех, которые пойдут посмотреть на драку в трактире, совершенно не опасаясь того, что шальная кружка или случайный кулак угодят им прямо по черепу. Однако, несмотря на то, что в именно в данной ситуации должны были появиться такие, составляющие немалую часть от населения Дагора, их по какой-то неведомой мертвецу причине не было. Даже пара лавочников, один полнолицый горшечник, торгующий весьма кривобокими порождениями глины, и какой-то старик с сомнительного вида товарами - и те поспешили скрыться, хотя сам нежить не смог толком понять, в какой именно момент они это сделали. И пьяницы, они тоже по какой-то причине решили не задерживаться на площади, и лишь неровная, "покачивающаяся" цепочка следов вела куда-то в сторону, обратно в переулки. Они просто были и вдруг их не стало. Но сейчас только толпа, мощная, многоголосая, один из самых больших и, пожалуй, основных рычагов этого города, могущий разрешить сложившуюся ситуацию, способный принять решение за него самого и при этом косвенно отправить в забвение все это происшествие - только она отстутствовала, а он, пытаясь понять, отчего у него так нехорошо заскреблось ощущение скорых неприятностей в голове, и мог разве что оглядываться по сторонам, не в силах сдвинуть с места ноги.
  Не имело смысла оборачиваться, чтобы почувствовать дуновение воздуха у себя за спиной и вовремя блокировать неожиданный удар. Не имело бы смысла. Для живого. Только он сам ничего не почувствовал, а уж после о причинах подобной выходки судьбы задумываться было совершенно некогда. Косой, неровной дугой чей-то клинок с глухим звоном ударился о поверхность его доспеха, оставив на оном четкую, длинную полосу царапины. Сторож пошатнулся, чуть было не упав, но оковы забвения спали, освобождая разум и, наконец, давая волю конечностям. Дрэтт, поспешив отойти в сторону и одновременно с этим перешагивая через неподвижное тело мальчишки, одним резким рывком вытащил из плотно крепленных к боку ножен меч. Только тогда он сумел с должным, хоть и относительным вниманием посмотреть на того, кто решился избавить город от ходячего трупа. И без малейшего удивления, а лишь с легким осознанием неизбежности он выяснил, что нападавших всего было трое. Бандиты. Убийцы. Головорезы. "Будничные дни Дагора": как с усмешкой выразился бы Макнелли, довелось бы ему увидеть что-то подобное. Но его сейчас не было здесь, а их было трое и один из них, шрамов на чьем лице было, пожалуй, больше, чем на лицах остальных, оказался вооружен получше, чем новоизбранный в королевской армии. И именно по отданной им команде все они набросились на него, подобно стае диких псов. Только псы обычно ограничивались тем, что пытались выесть его мертвую плоть из доспехов, а потом убегали, поджав хвосты и оставленные с покореженными металлом зубами. А эти существа, кем бы они не являлись, были во много раз настойчивее... и сноровки у них, пожалуй, было побольше, чем у дворовой собаки. Варген едва успевал блокировать их удары, рушащиеся на него, подобно смертоносному граду, стоило ли хотя бы думать о попытке перейти в контратаку. Они теснили его к одному из ближайших тупичков, теснили умело, и когда нежить понял это, было уже слишком поздно. Один из них без труда выбил из его руки меч, второй стеснил движения и с помощью первого начал накрепко опутывать веревками - от последних магией разило так, что даже не различающий никаких запахов, кроме запаха мертвечины сторож едва ли не "задохнулся". Последний же, низкорослый, но крепко сбитый человек стоял чуть поодаль с арбалетом наперевес. И пока те двое удерживали Дрэтта, который, впрочем, уже не мог предпринимать никаких попыток к бегству - а сбежать куда подальше ему сейчас хотелось весьма и весьма, - он выстрелил. Один болт - и нежить уже ослеп на одну глазницу. По крайней мере, наконечник самого болта, крепко застрявший в черепе, закрывал ему весь обзор. Второй - и он уже не видит ничего. Попыток уклониться он тоже не предпринимал: это было чревато трещинами на черепе, а ходить без головы ему не хотелось совершенно.
  После же его вели куда-то. А лучше сказать, тащили, и на доспехах его дагорские булыжники, крепкие настолько, что могли бы являться осадным оружием, наверняка оставили немало неприятных следов. Он помнил, как они о чем-то переговаривались и, вроде бы, упоминули слово "виконт" в своем разговоре. Но сам мертвец предпочел отправиться мыслями туда, где он действительно был хорош, и где мог думать, размышлять и рассуждать столько, сколько хотелось ему самому - вне зависимости от обстоятельств. А уж куда и зачем - эти вопросы ни разу не возникли в его голове, не столь потому, что он не хотел думать о них, а скорее потому, что в них не было никакой необходимости. Разобраться во всем на месте и - что лучше всего, - не заговаривать.
  Ему разве что было жаль своего меча. Хороший был меч, качественный. В нем даже было немного того высококачественного металла, который, после многочисленных серий ковки нынешними "мастерами", к сожалению, потерял свои былые силу и достоинства. И странно, и непонятно было это признавать самому себе, но от правды, как это ни странно, в данной ситуации скрыться не представлялось возможным; он испытывал какие-то теплые чувства к этой вещи, и если на минуту представить, в каких только потасовках не поучавствовал этот столетний клинок, можно было бы даже написать сагу в его честь. Но оружие его осталось там, в переулке, в снегу, и совсем скоро его подберет какой-нибудь бродяга, чтобы потом продать задешево скупщику, а уж там... эти мысли Дрэтт поспешил отогнать, как лишние и даже в какой-то степени опасные для нынешнего состояния его рассудка. С этой здравой мыслью, крепко засевшей в закромах его памяти, он и остался до самого конца.
  Темнота вокруг приобрела еще более насыщенный оттенок. Скорее всего они оказались во втором, не считая королевского дворца, сердце Дагора - в мрачных, пропитанных сыростью переулках. Хотя, как-никак, именно они были рассадником всего разбойничьего населения этого славного города.

----> Улицы города.

Отредактировано Варген Дрэтт (2012-05-29 12:03:07)

--- Порт

Рынок - это простое и понятное слово, обозначающее место обычного скопления народа, где можно приобрести практически что угодно. Хотя, чего уж там, тут можно достать все, лишь бы у тебя было достаточно денег и знай ты нужных людей. Вот тебе пряности всех мастей и видов, привезенные, скорее всего, из Кёху. А вот тебе и шкурки различного рода зверюшек, частично местные, но больше все же с Киана, где и дичи поболее будет, да и охотники сноровистые. Что местные, что приезжие, которые токмо там промышляют. А может и браконьеры торгуют, поди разбери, ведь коль в кармане есть чему звенеть, то и лазейка в законе всегда найдется, да и с местными можно договориться, не так ли?
Были тут товары и для господ солидных, кто заплатить мог поболее, но и вещи приобретал качественные, да подороже, но не слишком, ибо одно дело пред другими шикануть, но и жаба все же нередко душит таких вот сударей с сударынями. Но все же, несмотря на их бесхитростные внутренние противоречия, торгаши были довольны, ибо товар все равно слетал с прилавков, как горячие пирожки с печи бабульки, когда у нее были внучата.
Сейчас же и без того оживленный рынок гудел. Причина была очевидна, ведь в город приехало очень уж много народа, как продавцов, так и покупателей. Что примечательно, совершенно разных слоев общества. Были бедняки в драном шмотье, тут и там штопаном, которые едва сводили концы с концами. Были тут и резко контрастирующие вельможи в ярких одеяниях, мехах, украшениях с драгоценными каменьями и прочими вещами, которые так и говорили о том, как они влиятельны и богаты.
Естественно, были тут и воришки. Пусть они воровали и не открыто, никому не хотелось оказаться с отрубленной рукой, все равно можно было приметить тут и там мелькавшие тени. Именно тени, потому что хороший вор токмо появится, как его сразу и нет. А вместе с ним и твоего кошелька, либо же чего еще, не менее ценного по его мнению, а оно бывает ой как редко ошибочным...
Иногда, в закоулках да проулках, можно заметить и иные фигуры, вроде как и скрывающиеся, но и намекающие, что они там есть. Не нужно иметь семи пядей на челе, дабы понять, что это уже представители подпольного рынка. Темные личности, которые торгуют информацией, краденными вещами, а порой и чем повесомее, вроде артефактов. Естественно, что иметь дело с ними крайне рискованно. Могут обмануть, оказаться убийцами или вроде как провести и честную сделку, продав, например, магический амулет, да забыв упомянуть, что на нем висит весьма пакостное, а порой и смертельное проклятие. Но, несмотря на весь риск, всегда найдется тот, кто воспользуется их услугами.
Что же до Шарнета, то он и сам особо не понимал, почему пошел на рынок. Денег было не столь уж много, так что и закупиться особо он не мог. А просто так глазеть и понимать, что это не для твоего кошелька... Нет уж, он не мазохист, чтобы так терзать свое самолюбие. Но, коль уж пришел, то посмотреть, чего тут продают следовало, да и мало ли, вдруг найдется вещь по карману? Но терять деньги понапрасну эльф тоже не хотел, а потому убрал свой кошелек под стеганку. Ни один воришка не сможет незаметно вытащить мешочек из-под доспеха, если он только не будет божеством, не так ли? А Боги не воруют, по крайней мере такие мелочи уж точно.
Так что, после такой вот небольшой подстраховки, можно было не переживать. Что же до того, что он не понимал для чего сюда пришел, то сей вопрос разрешился после того, как парень начал пробовать яства то у одной лавки или телеги, то у другой. Через пару минут такой вот незамысловатой прогулки его естество было сыто и уже куда как более довольно. Что же до прочего, то несколько интересных вещей, вроде изящного кинжала, да трактата про магию Мрака, тут имелось, но кошелек в ответ на цены за эти товары лишь жалобно проскулил. А поскольку брать всякого рода хлам заместо нужных вещей желания не было, то и делать на площади вроде как было более нечего.
Посему темный эльф и пошел сквозь толпу, лавируя меж людьми, да и не только людьми, а всеми, кого токмо можно себе представить, ведь контингент рас тут был сейчас более чем пестрый. Но заострять ни на ком своего внимания юноша не стал, покуда его ушей не коснулась фраза старой женщины:
- Если ты будешь так медленно клиентов ублажать, то из-под плети не встанешь. Думаешь, в публичном доме с тобой сюсюкаться будут?
А вслед за ним мечник услышал голос девочки, которая отвечала старухе:
- - Госпожа... Пожалуйста, не отдавайте меня туда..,
Голос девчонки дрожал, ей было страшно и она плакала, но никто вокруг словно бы не обращал на это никакого внимания. И в который раз эльф почувствовал то, как все же может быть жестока реальность, а люди вокруг безразличны. Ведь наверняка эта девочка была служанкой, если вовсе не рабыней, наверняка ее угнетали и с ней жестоко обращались, но никто, ни одна живая душа не вступилась за несчастную! И пусть торговля людьми и рабство вне закона, они есть и этот факт никто не отменял. Да чего уж там, у тех, кто правит, наверняка есть рабы, а подчас и столько, как если бы закона и не было. От всего этого в крови невольно вскипала злость, хотелось рвать и метать, но разум все же говорил, что не нужно пороть горячку. Посему-то ушастый и не поднял шум, а развернулся и последовал вслед за женщиной с девочкой, оставаясь неприметным и все же достаточно рядом.
- Как же меня достало это всеобщее лицемерие... Освобожу ее, а дальше будь что будет...

Отредактировано Sharnet Oussana (2012-06-21 14:18:48)

Мир был живым, порой радушным, порой суровым, но все же родным для Шарнета. И как же это бесило! Как бесило безразличие этого прекрасного и неповторимого Миста, где у каждого вроде как было право жить, естества, пропитанного какой-то гнилой и тягучей ненавистью друг к другу, где, не смотря ни на что все существа, будь они хоть темными, хоть трижды светлыми, заботились в конечном итоге лишь только о себе. Так и сейчас. Бабка, что вела несчастную девочку, заботилась, прежде всего, о себе, а не о малышке. От нее буквально разило неприязнью, оную она испытывала к подростку. Девчонка была для нее видимо чем-то вроде бельма на глазу, лишнего рта, надоедливого создания, просто мелкой мерзавки, что смела, даже не смотря на все лишения жизни становиться миловидной девушкой, тогда как старуха, что естественно, не молодела. Были ли между этими двумя родственные связи, эльф не знал, да это и не столь уж важно, по крайней мере, в этом городе. Дагор, по его собственному мнению, равно как и по впечатлению, являл собой воплощение самого отвратительного города на Мисте. Насквозь прогнившим, двуличным и лицемерным.
"Но даже в таком месте порой блещет свет... - Парень внимательно смотрел на девчушку, не обращая внимания на слова ее хозяйки и ответы малютки. А по меркам темных эльфов Ясмин можно было смело считать чуть ли не младенцем. Не физически, скорее разумом, опытом, мудростью, коль изволить, так выражаться. - Но это общество ее погубит, сомнет последние остатки воли, схватит в пасть, прожует и выплюнет".
Он не был героем, по крайней мере, в привычном понимании этого слова. Не был и святым, дабы помогать каждому встречному и незнакомому. Но... Всегда находилось это самое но, что не давало покоя, стоило ему зародиться в глубине души. Ты вроде бы никто для несчастного и обездоленного, сторонний наблюдатель, иноходец, которому должно быть наплевать, как впрочем, и всем вокруг. Тебе нет от этого никакой выгоды, наоборот, одна сплошная головная боль. Но все же ты почему-то не можешь пройти мимо. Может виной тому то, что тебе все надоело, буквально обрыдло, да до такой степени, что хочется пойти против привычного строя мира. Кто знает... Но когда парочка остановилась, мечник не выдержал и, стремительно приблизившись, холодно спросил у бабуськи:
- Сколько стоит эта малявка?..,

Отредактировано Sharnet Oussana (2012-06-29 15:14:00)

Как считал Шарнет, люди были самыми странными существами на Мисте. В чем именно была эта странность, он правда сказать не мог, ибо, не смотря на место своего рождения и воспитание, все же имело место быть отсутствие возможности находить подходящие слова. Но зато мечник мог честно заявить, что искренне не понимает, почему людей причисляют к нейтральным расам, которые вроде, как и не темные, а вроде и не светлые. Так, половинка на серединку. Ибо сам он считал, что люди - это самые подлые, продажные и мерзкие существа, которые своими поступками могут затмить любого демона. Впрочем, демонов, в отличие от чуловеков, ему встречать не доводилось, так что о рогатых и не очень тварях мнение было чисто теоретическим, и не подтвержденным для себя самого, в отличие от старой представительницы гуманоидов, оная рассматривала его очень уж внимательно.
"Прикидывает сколько можно с меня денег получить... - почему-то брезгливо подумал наемник, - Старая клюшка..."
Помимо брезгливости было еще и отвращение, если даже не омерзение. У этой женщины совсем не было сострадания к той девчонке, судьба которой была уже практически в руках ренегата. Да чего уж там, у нее видимо и чести с совестью не было, коль она так спокойно продает девчушку первого встречному, на рынке, не боясь того, что он мог бы ее просто сдать хранителям правопорядка за работорговлю!
"Либо у нее все на мази и она не боится законов, либо это настолько прогнивший город, что всем откровенно плевать на закон и он только для галочки".
В общем-то, это умозаключение было, пожалуй, не далеко от истины. Опять же, если смотреть со стороны, то уж точно, а как там было на деле, Мблок его разберет. Да и разбираться особо не было желания, ибо, подними он на самом деле шум, то у тех же хранителей порядка появились бы и к нему вопросы, как к покупателю рабыни, со всеми вытекающими. И кому было бы хуже после этого всего еще тот вопрос. Хотя, вопроса, в общем-то, и нет, хуже было бы только девчонке. Которая, к слову, уже, похоже, была готова начать служить новому хозяину.
"Как все же бывают, омерзительны окружающие... И как только они могут доводить себе подобных до такого? - мелькнуло в голове, когда взгляд на мгновение упал на рабыню".
Эльф смотрел спокойно, уже без отвращения, а с искренним сочувствием, а еще, одновременно со всем этим, во взгляде мелькнула злость на старушенцию, что уже успела назвать цену, покуда он предавался мыслям и рассмотрению товара.
- Вы издеваетесь? - Шарнет спросил с металлическими нотами в голосе, холодно посмотрев на пока еще хозяйку прислуги, - У нас в Кёху за нее и пяти монет не дали бы! - голос был полон искреннего негодования.
Почему юноша упомянул родной город, для него самого оставалось загадкой. Наверное, чисто на интуитивном уровне, понял то, что в вопросах о работорговле лучше всего провести сравнение именно с ним, ибо так было проще всего сбить цену. Тем более что его реакция была более чем близка к действительности.
- Даже самые бедные рабовладельцы сто раз подумали бы, прежде чем брать такой потрепанный товар! И я не удивлюсь, если там, куда Вы ее собирались продать, Вас на смех поднимут, да пошлют куда подальше! - Мечник продолжал возмущаться, правда, в отличие от самой первой и искренней реакции, уже намеренно, дабы сбить цену. Правда, дабы не взбесить старушенцию, следом сбавил обороты и продолжил уже тише, более деликатно и деловито, - Но я сделаю Вам одолжение и куплю ее за десять монет, но не дороже. Тем более что такую цену кроме меня никто и не предложит за такой "аксессуар"...
Оставалось только ждать ответа. То, что он не местный старушка уже вполне могла понять, равно как и то, что он может вполне знать настоящие цены. Должна была понимать и то, что будь эта малышка в более хорошем состоянии, то и заявленные пятьдесят монет могла за нее получить, а так...
"Продажные твари! - мелькнуло в голове, когда мечник невольно вспомнил одну небольшую картинку из прошлого, побудившую в настоящем невольно сплюнуть на землю".

Отредактировано Sharnet Oussana (2012-07-04 14:58:07)

Не будь вокруг столько народа, то Шарнет и церемонится бы не стал, методы для разрешения подобного рода дел у него были, довольно простые и результативные, но, как уже было сказано, вокруг было слишком много потенциальных свидетелей. Итогом сего являлось то, что приходилось терпеть эту бабку, которая оказалась крайне наглой и вместо того чтобы согласится с настоящей, самой что ни на есть разумной ценой, вздумала торговаться. Так и хотелось прирезать змеюку, да вот только на крови нельзя было осчастливить девчонку, из-за оной и ради оной мужчина начал всю эту возню.
Когда же старуха выдала свое окончательное фи и повела рабыню в сторону борделя, эльф сплюнул и догнав встал прямо перед каргой, назвал свою окончательную цену:
- Пятнадцать монет и не дороже...  - голос был полон металлических нот, - а о том что Вам не дадут цены больше я не шутил. Может она и не тронута, но повторяю, в таком состоянии ни один более или менее состоятельный клиент ее не закажет. А значит за ней надо будет ухаживать, дабы привести в должный вид, а это дополнительные расходы и никакой гарантии что окупаемые. Да и внешне она совершенно не подходит для того чтобы быть в Кёхуанском публичном доме.
Мечник замолчал переводя дух и давая женщине все обдумать, прежде чем он продолжил:
- Да и если хотите ее унизить, а то и вовсе сделать так, дабы она скончалась, то место выбрали не самое лучшее. Если..., - последнее слово он особенно выделил, - Вам повезет и ее все же купят, ибо и покупать наврятли станут, знаю я этих приверед, то скорее обеспечите все же куда более хорошую жизнь, чем была в Вашем доме, а уж тем более, если продадите мне.
Ренегат решил сыграть на взаимоотношениях между этой парой, по крайней мере на том, что было видно и что он знал, а ежели и не знал, то догадывался и предполагал. Что же до того, что он видел пребывание в борделе куда более хорошей перспективой, то это было правда. "Доброжелателей" у мечника хватало, а значит риск для жизни девчонки. В кармане деньги водились с переменной регулярностью, так что условия жизни он точно не мог дать хотя бы удовлетворительные. Только скитание от одного места к другому, да снедь по карману, а при возможности и совсем дешево. Последнее подразумевает некоторую степень гниения продуктов и тому подобное. Как он умудрялся не подхватить какую-нибудь заразу при своем образе жизни оставалось большой загадкой.
И все же с ним девчушке было бы лучше, безопаснее, не смотря ни на что. Мало ли какие извращенцы будут в борделе, ежели опять же е купят. А если нет, то что тогда? Нет уж, пусть лучше будет с вечным странником, который не обидит и в любом случае найдет корку хлеба, пусть и с плесенью, чем она будет отрабатывать мягкую постель и добротную пищу своим телом, постепенно превращаясь в пустышку, просто куклу, без роду и может даже забывшую свое имя...

Жизнь дает нам возможность поучаствовать во множестве поединков. Одни из них лишь небольшие стычки с романтиками большой дороги, которые не столь уж и примечательны, ежели есно один из неприятелей не какой-то особо опасный всеми разыскиваемый тать, али ежели ты в том бою с добром не расстался. Тогда да, хотя бы для тебя самого история запомнится. Есть и другие битвы, но они не достойны внимания, ибо являются ничем иным, как обычным мордобоем после попойки в таверне. Третьи же наоборот, могут попасть даже в эпос, поскольку являют собой ничто иное, как бой с чудовищем, либо же баталию двух армий. И ежели там и не случится ничего героического, то все равно сие останется в истории, хотя бы из-за масштаба деяния. Но тот бой в котором сейчас побывал Шарнет не относился ни к одной из представленных категорий. В нем не было привычного махания клинком, пролития крови и тому подобного. Эльф бился за свободу несчастной девочки и победил. Пусть это обошлось дороже чем он рассчитывал, плевать, главное - это девчонка теперь свободна!
Но вместе с ее освобождением пришла и ответственность за нее. И темный эльф прекрасно это понимал. Он знал, что просто выкупить и пустить на все четыре стороны являлось равносильным убийству. Она просто погибнет в этом жестоком мире, будучи явно неготовой к его реалиям. А значит он сейчас платил не только за свободу белокурой, но и за свою новую головную боль.
Но не смотря на это на душе становилось как-то легко и непринужденно. Еще бы, ведь в кои-то веки он не отнимал жизнь, а сотворил доброе дело, подарил эту самую новую и чуточку более прекрасную, но все же жизнь, а не просто существование.
- Вот, ровно пятнадцать монет... - слетело с губ мечника,  когда рука достала с кошеля последнюю обговоренную клугляшку, прежде чем убрать мешочек обратно под стеганку.
А потом мужчина не прощаясь просто подошел к девчушке, взял ее за руку и повел по рынку. Судя по ее дрожи она либо плакала, либо старательно пыталась не делать этого, дабы не схлопотать. Что же до ушастого, то он в ответ на это лишь покачал головой, а потом остановился возле прилавка с фруктами и купил самое большое яблоко, отвалив за него довольно приличную сумму.
А дальше случилось то, чего его новоявленная спутница наверняка не могла ожидать. Он дал это яблоко ей!
- Извини, с деньгами туго, так что больше пока ничего е могу предложить, но это пока. - Ренегат старался говорить как можно мягче, на сколько ему мог позволить его голос. - Кстати, меня Шарнет зовут, а тебя?
Беловолосый присел перед теперь уж бывшей рабыней, посмотрел прямо в глаза и погладил по голове, стараясь успокоить и показать что не намерен обижать. И пусть на деле она так и остается рабыней, ее категория прислуги не имеет шанса нормально выбраться из грязи в князи, с ним она могла бы быть свободна. Уж он постарается...

Она была еще совсем ребенком, очень похожим на маленького запуганного детеныша какой-нибудь безобидной зверушки. Уже почти потерявшая надежду на светлое будущее, но вновь ее обретающая стараниями темного эльфа. Ренегат не мог ни заметить того тонкого, едва уловимого лучика света в ее очах, который всего на одно мгновение блеснул в них. И, что более важно, не гас. Ох, сколь много ему предстоит совершить, прежде чем сумеет вытащить ее с мирского болота мироздания в более или менее, но все же нормальную жизнь...
- Можно, - с улыбкой произнес мечник, вновь погладив девчушку по голове и бережно вручив ей яблоко прямо в руки, - а еще можешь звать меня по имени, потому что я тебе вовсе не господин, ты теперь свободна, по крайней мере со мной.
Конечно, она может не поверить тому что только что услышала. А если и поверит, то свыкнуться с этим будет ой как не просто. Оно и понятно. Бедняжке наверняка вбивали в голову рабское мышление, избавиться от которого крайне сложная задача. Но все же это было возможно, а следовательно - ее нужно от него избавить.
- Тебе было бы не плохо отоспаться... - с задумчивым видом произнес мужчина, несколько растягивая слова и явно что-то прикидывая у себя в голове, - Впрочем, как и мне.
В самом деле, за время путешествия на корабле ему не удалось нормально отоспаться. Несколько часов сна, потом несколько часов караула на палубе и по новой. И вот так, совершенно монотонно, всю дорогу. Если бы путь занял на пару дней больше, то и свихнуться было бы недолго, но к счастью все обошлось.

Да, что ни говори, но попопеть эльфу придется, ибо он отчетливо слышал признание Ясмин о том, что она и правда не умеет быть свободной. Не говоря уже о том, что к нему вновь обратились ни иначе как к господину. Оставалось надеяться лишь на то, что сие прелестное создание со временем избавится от данной привычки. Ну, либо же будет просто стараться исполнять его просьбу. Да и девочка она не глупая, должна будет понять, как выглядит со стороны, когда девчушка обращается к существу сомнительной наружности, как к влиятельному хозяину. По меньшей мере сие есть явление странное для окружающих, да и внимание привлекающее. А лишнее внимание Шарнету было не нужно.
Но мечник понимал что от него ему теперь еще долго не избавится, ведь он сам, добровольно, сам незнамо зачем взялся за судьбу белокурой девчонки. так нечего теперь и возмущаться. Особенно когда есть дела поважнее, чем думать о своих поступках. Например, найти трактир или еще что-нибудь в этом роде, где они смогут наконец отогреться и все к этому прилагающееся получить.
Посему, не слишком долго думая, он наконец поднялся в полный рост, дождался пока малышка доест яблоко, а после пошел с ней прочь с площади. Как он предполагал, а как позднее выяснилось, был не далек от истины, в стоону окраины города. Район знамо дело не самый благополучный, много ему самому подобных сомнительных личностей. но именно там скорее всего и была таверна. По крайней мере такая, оная окажется ему по карману, ведь, как он он сам не единожды отмечал, с деньгами было туговато.
Между тем, погода все никак не хотела налаживаться и мужчина решил пожертвовать своим комфортом, сняв с себя на ходу плащ и накинув его на плечи Ясмин. Понятно, что льняная ткань далеко не самая теплая вещь, но все же это было лучше чем ничего, да и укутал ушастый девчонку знатно, плащик ей был явно великоват. то и дело задевая краями землю. Но о том что он может испачкаться ренегат не переживал, чище чем был ведь не станет, да в странствиях и так уже износился изрядно.
Поворот, еще поворот, а затем выход с площади, после чего путь по улочкам и проулкам в надежде поскорее найти таверну..

--- Трактир "Усталый путник"

.отсюда
Когда они приближались к Дагору, Софи спрыгнула с лошади, но зеленую кошку оставила сидеть на седле - так ей было удобнее обозревать окрестности. Охотница искала чего-то сдобного, но в лавках, которые она здесь могла видеть, продавалась, не то отрава, не то пища для мертвецов. Короче говоря, вся это серобурокозявчатая жижа была похоже, не более, чем на биологические отходы. Но, эльфийка упорно продолжала двигаться по площади, надеясь увидеть хотя бы овощ, которым можно было бы перекусить. Анемо она вела под уздцы, иногда поглядывая на новую попутчицу, чтобы в случае, если та упадет, тут подхватить. Как уже говорилось ранее, эльф испытывала к этому существу нежные чувства, сама не понимая почему. Наверное, все дело в том, что София тоже из семейства кошачьих. Внезапно, эльфийку осенила гениальная идея! Брови девушки поползли вверх. если я превращусь в кошку, то стану понимать ее!, но тут же ее пересекла другая мысль, о том, что сейчас этого делать не стоит, потому что, во-первых - неудобно, во-вторых,
конь пугается, когда хозяйка внезапно превращается в большую кошку. Так однажды, девушка чуть не потеряла его. Итак, конь, зеленая кошка и эльфийка, продолжали двигаться по рыночной площади. После поездки София немного утомилась, поэтому переставляла ноги с трудом, коленки немного болели. Оказалось, что эта часть рыночной площади предназначалась специально для темных, непонятных существ. Пройдя короткий участок, где продавали разную дребедень, они вышли туда, где продавалась нормальная, вкусная еда. Тут уже глаза разбегались в разные стороны. Внезапно, Софи кто-то одернул. Эльфийка повернулась к незнакомцу, но сзади уже никого не было. Прохожие гуляли по площади, но никто даже близко не подходил к девушке.

Отредактировано София (2012-08-27 18:06:40)

Отредактировано Морис Бенуа (2012-08-30 17:36:12)

Шардон Мурхок
   -Мр! А здесь как всегда шумно. И как обычно что-нибудь да происходит. Хоть бы опять в какую-нибудь историю не влипнуть, а то меня эти приключения так достали, что кроме нормальной и спокойной жизни уже ничего не хочу.-
   Вот. Всё было спокойно и мирно, эльфийка стояла у прилавка с фруктами, а Аделия спокойно восседала на лошадке. И ничего не происходило. Ничего... не происходило... раньше. Оглушительный вопль, раздавшийся чуть ли не на всю площадь. Адик вскочила на лапы, с ошарашенным взглядом, уставившись в сторону источника звука.
   -Мр Ммряаа!- "Ну как всегда!" С недовольством в голосе констатировала происходящее Ад и, успокоившись, она снова села.
Горожане, раньше ходившие, кто просто так, кто по делам, вдруг собрались в единую толпу. Шум, крики. Словно кого-то хотели поймать. Аделия увидев, бегущую в их сторону светловолосую девушку, которую прохожие пытались задержать, успела только подумать, -только не сю...- точнее не успела, мысль оборвалась на половине слова. Котёнок только увидела, как та на всех парах подлетела к эльфийке почти вплотную, а потом... Ад обернулась, но той нигде не было.
-Как всегда! Неважно кого обвинить - главное обвинить!- Котёнок с нескрываемым недовольством наблюдала за, разыгравшимся перед её глазами, спектаклем под названием "Воровка", главными героями, которого были торговец, державший в руках какой-то браслет, ни в чем неповинная эльфийка (Ад видела, что девушка никуда не отходила) стража и толпа для массовки.

Удивление купца прибавило девушке храбрости, но потом все чувства внезапно пропали. София понимала, что времени жутко мало и что если она сейчас пойдет со стражей, то потеряет то, что у нее есть. Значит, нужно было разобраться на месте, не смотря на то, что ей могут отрубить руку. Но это она не позволит. Она подалась вперед, стрела слегка надавила на грудь богача. да ну его, может и вправду, выстрелить? усмехалась эльфийка, понимая, что рано или поздно придет стража, так что либо бежать, либо мирно разговаривать и пытаться заставить их отдать браслет, как частную собственность. Когда плеч коснулись чужие руки, девушку передернуло, при этом, она чуть не выпустила стрелу. Здесь было два хода - либо выпустить стрелу и наорать на стража порядка, что это он себе позволяет!? или оставить его грязные руки, на своих чистых плечах. София огрызнулась, причем так, что это было похоже на кошачий рык. Она была готова сию минуту превратится и загрызть всю стражу, а потом, даже если он уже убежит, убить глупого купца. От нежного, слащавого голоска, по спине пробежал отвратительный холодок. Пришлось опустить лук, вернуть стрелу обратно за спину, да и лук туда же и демонстративно убрать руки стража со своих плеч.
- Что вы себе позволяете? Видите себя прилично!- усмехнулась эльф, понимая, что прилично они себя вести не смогут. Дылды они и есть дылды - тупые и неповоротливые. От следующих слов командира девушка опешила, она нервно рассмеялась и укоризненно посмотрела на него. Двинувшись назад, она подхватила Анемо под уздцы и прислонилась к его плечу.
- Ну, уж нет. Я бы, конечно, могла сказать, что закон тут я, просто, ради смеха, но тут такое будет неуместным.- покачав головой, сказала София таким тоном, будто разговаривает с отходами. Вообще, так она себе все и представляла.
- Я с вами не пойду. Знаете почему? Потому что я не виновата. Ему хочется зрелищ, всего-то, вот он и обвинил первую попавшуюся, то есть меня, чтобы посмотреть как "воровке" отрежут руку. Выяснять все мы будем здесь и сейчас, иначе я просто убегу, прихватив с собой свою вещичку.- усмехнулась эльфийка, указывая на браслет, у командира. Она достойно выдержала его хмурый взгляд, после того усмехнувшись еще раз. Ухмылка была широкой, что-то говорило о том, что в гляделки она сейчас выиграет каждого. Когда прозвучали слова "сможем договорится" эльфа снова передернуло. К горлу подступила тошнота, появилось странное предчувствие. я вам платить, а тем более вас развлекать не собираюсь, если вы об этом думаете подумала София, потому что говорить уже не было сил. Она хотела бы отдохнуть, а не стоять тут с этими дураками, выставляя их, в первую очередь, на посмешище.

Отредактировано София (2012-08-27 18:07:45)

Отредактировано Морис Бенуа (2012-08-30 17:35:47)