Отправив без теории на практику полетов своего зверька, Форас обратила внимание, что к ней приближается, судя по всему, виновник суматохи. Исполнитель-то ясно кто, к нему претензий нет. Лично некромантка всегда считала, что мстить наемникам (или в данном случае просто животному) – дурной тон. Всегда надо выяснять дела с нанимателем, автором блистательных идей. Если, конечно, хватит духу пойти на такой разговор спокойно, а то некоторые импульсивные личности сначала ударят, а уже потом спрашивать с чего возникли «нежные планы» о здоровье приятеля… Если будет у кого спрашивать.
Приближающаяся фигура показалась рыжей смутно знакомой, что заставило повременить с боевыми действиями. Глория копалась в памяти, стараясь вытянуть хоть какую-нибудь информацию о приближающейся особе. «Я ее точно видела. Не так часто мне ламии дорогу переползали. Хм… друг, враг или просто так?» Выражение лица было уже не разгневанным, но хмуро-задумчивым, мол я тебя убивать не буду, но все равно недоволен встречей. Некоторые очень любят выражаться, что в памяти все должно быть разложено по ящичкам-полочкам, чтоб, когда понадобиться, просто найти нужный стеллаж и книжку с воспоминаниями. У Форас же был всего один стеллаж – специально для некромантии, поскольку к искусству нужно относиться бережно, осторожно и со вниманием. Все остальные воспоминания у нее валялись горами хлама на полу. Поэтому всю информацию помимо некромантии Гло искала долго. Иногда даже находила. Как сейчас. «Десять или девять лет назад. Да, я тогда уже с Айден возилась, но еще не приступила к созданию своего главного артефакта»
- Какая неожиданная встреча! Глория!
Теперь Форас терзалась другим не менее важным вопросом – как эту особу зовут. Ответ найти так и не удалось – он оказался слишком захламлен – но удалось увидеть его краешек. В мыслял крутилась только одно имя (или часть имени?).
- Йо~о~о~ози, - на лице теперь красовалась в меру доброжелательная, но с большой примесью ехидности улыбка. – Какой сюрприз! Какая встреча! А главное – какой прием!
Крылья перестали топорщится и «горб» перестал всплывать на спине. Нецензурные выражения уже не стегали всех присутствующих по ушам. Даже выражение на морде вернулось к привычной норме. Вот только коготки на верхних конечностях никуда не делись. На задних-то ладно – они вообще на звериные лапы похожи (рыжая даже ходила чуть согнув их в коленях), а вот на передних – признак того, что Глория все еще пребывала на взводе.
- На память не жалуюсь, как видишь. Но мне лестно, что ты обо мне заботишься, - последнее было уже насмешкой в чистом виде. – Может, просветишь меня: как давно родилась эта прелестная шутка с собачкой?
Честер не был живым в полном смысле этого слова, ни в еде, ни во сне он не нуждался, но вот потерять «сознание» (от обиды, шока или жесткого приземления) – легко. Пусть и кратковременно. Денек по мнению кота у него вышел очень плохим. Мало того, что хозяйка отвесила пинок (впрочем, это-то случалось часто), так он – единственный и неповторимый – очнулся не абы где, а в пасти врага. Каким бы уникальным зомбо-кот ни был, а быть изжеванным «страшным чудищем» он не желал и активно стал это выказывать. Пока длился разговор между хозяевами, Честер таки вырвался. Но (вот же мертвая логика кота!) решил что надо отомстить обидчику и затеял с ним одну из старых игр – «а попробуй догони». Недомертвое существо преследовало вполне определенную цель – побегать, измотать и поиздеваться над тем, кто его хотел съесть.
Глория приподняла бровь, когда между ней и Йози пронеслось черное нечто и следом за ней протрусила «собачка». «Что-то не припоминаю, чтобы этот зверь к кому-либо вот так сразу проявлял свое расположение» Зная свое создание, Форас могла с уверенность сказать, что если знакомство между этими двумя четвероногими тварями продолжится в том же ключе, то они подружатся. Точнее Честер всегда будет считать себя оскорбленным и оппонента числить во врагах, но и будет испытывать радость от встреч.
- Подружились, - задумчиво протянула магичка, соглашаясь с выводом ламии. – И откуда такое трепетное взаимопонимание…

Когда он соглашался на то, чтобы побыть, в своем роде, проводником для не самого обыкновенного вида, куклы, он навряд ли подозревал, как тяжело ему это будет даваться. Коли подумать, подобное происходило с ним относительно часто, если оглядываться на все годы не-жизни, оставшиеся у него за спиной. Собственно, с него всегда чего-то требовали, и возможность отделаться от внезапно свалившейся на него проблемы лишь указыванием дороги к центру города на первый взгляд казалась не иначе, как даром богов по сравнению с тем, что ему приходилось пережить. Неприятности, в основном, исходили от высших слоев общества. Да и впрямь, видеть "смрадный труп" на своем пути может быть приятно только существам с более чем извращенными вкусами, но такие, благо, ему еще не попадались. Деньги, даже если таковые имелись у него в достаточном количестве, отнюдь не всегда помогали направить ход ситуации в нужное русло. И даже если забыть про то, что его существование несколько раз пытались оборвать, иногда методами самыми, что ни на есть, ухищренными проблемы были, есть и будут всегда для него, мертвеца уже плотью и через относительно короткий срок, и памятью. Лишь в начале дарованной ему второй жизни он искренне надеялся на то, что его карма изменится, что рано или поздно все каким-нибудь чудодейственным образом вернется на круги своя, что страх быть убитым, преследовавший его в первое время, пройдет, обратившись в пустой звук. Не мог он, только вчера, казалось, бы слышавший биение собственного сердца, привыкнуть к тому, что теперь он мертв и на то, чтобы вновь стать живым, у него нет ни шанса. В ту пору он готов был обвинять и проклинать даже тех, кто на деле был совершенно не повинен в его невольном обращении, не хотелось даже думать о том, во что он превратился... на первое время. Не прошло и нескольких лет, как он обнаружил у своей новой сути множество преимуществ, научился жить с ними, закрывая глаза на любую насмешку или презрение в его адрес - и, постепенно, он даже забыл о том, что когда-то смел не просто думать, мечтать о чем-то другом. Воля к жизни пересилила отвращение к самому себе, долго копившееся внутри него, а потом вылившееся наружу, унеся с собой большую часть обломков его прошлого и эмоций. Из яркого, импульсивного человека, которым ему довелось когда-то быть, он стал флегматичной нежитью, которой в жизни было практически нечем заняться. Но которой, несмотря на вечную дремотную скуку, хотелось жить, наблюдать, делать выводы, строить догадки, - собственно, а чем еще он мог заняться? - вплоть до того момента, когда он не сойдет с ума и, на этот раз, окончательно не покинет этот свет. Даже не угасшая после смерти страсть к деньгам не заставляла его желать провести больше времени среди живых; он жил настоящим, заботясь лишь о тех монетах, что звенели или должны были в скором времени звенеть у него в мешке. Лишь иногда он позволял себе помечтать о лучшей, богатой жизни, которая теперь являлась для него не более, чем приятным сном - одним из тех, что он, теоретически, видел еще будучи живым. Потому приходилось вертеться и исполнять прихоти досаждавших ему, людей.
  Однако сейчас какое-то неприятное чувство скребло его изнутри. Что-то знакомое, но теперь усилившееся в несколько раз, очевидно, ввиду сложившихся обстоятельств. И около получаса он продирался через ветви, со скрежетом или же постукиванием касавшиеся его доспехов, по тропе, которой он редко пользовался, так как надобности в спешке не было, когда до него дошло, в чем была причина его крайнего недовольства происходящим. Говоря прямо, события, производившие на Дрэтта уже, казалось, переставшего удивляться, какое-либо впечатление, ему было необходимо оценить и обдумать. Обычно на этот процесс уходило около двух, а то и пяти дней, и когда случалось такое, что его размышления прерывались, недовольство слабо, но верно точило его изнутри. Что уж говорить о том, что ему удалось пообщаться со слепым мальчишкой, который чем-то да и заинтересовал его за короткое время проведенное подле него?.. Варгена не особо заботил тот факт, что "ребенок" был ни кем иным, как принцем Дагорским. Для более повышенного внимания к этому вопросу ему требовалось либо серьезно задолжать короне, либо, не приведи Татес, Даан и все те, кто наблюдает за Мистом, увидеть парня в неприглядном виде. Под последним он подразумевал вовсе не нечто, подобное тому, когда мальчишка, вернее, Николас, - если память уже не успела ему изменить- споткнулся об него и повалил на землю, сломав нежити ребро и поставив мертвого охранника в ситуацию более удручающую, чем сам мертвец - его. Наверное, "телесами" Дрэтта вполне можно было бы пугать даже людей, славившихся невероятно крепкими нервами, да и за столько лет у него не осталось ничего, что имело бы смысл прикрывать - однако, живых эта проблема невероятно волновала, а потому приходилось задумываться даже о самом худшем стечении обстоятельств. Благо, ничего подобного еще не выпадало на долю ходячего трупа с тех самых пор, как какой-то недоумок решил сыграть с ним каверзную шутку, о которой, однако, вспоминать вовсе не хотелось... Теперь же, когда ему приходилось играть роль проводника для незнамо откуда взявшейся куклы, не имея возможности вспомнить все подробности той ночи, он чувствовал себя примерно так же, как если бы за его комнатушку неожиданно стали брать неприлично высокую сумму. Не стоит даже упоминать о том, что заказ ему уже было не выполнить, так как день клонился к своему концу и через несколько часов просто некого будет ловить. Кукла же, явно всецело доверявшая ему, тяжелой поступью шагала позади, и он уже совсем не был уверен в том, что поступил правильно, решив, не откладывая, оплатить "должок" незнакомцу. Оставалось лишь надеяться на то, что неприятности и неожиданности, перенасытившие его сегодня, исчерпали себя и больше не придется ждать, что Судьба или же Рок подкинут ему что-то, что сможет как-то неожиданно повлиять на его разум. Варген думал об этом, зачем-то поминутно прикасаясь рукой к навершию меча и грезя только о том, чтобы как можно скорее преодолеть заросли плюща, вековых деревьев, папоротника и выбраться в наиболее оживленную часть Дагора...
  Однако пожелания его приобрели совершенно обратный оттенок.
  Примерно спустя час-полтора после того, как два существа направились "кратчайшим путем в город", и теперь деревья поредели, уже не окружая их плотным кольцом. Теперь открывшийся из под сени листвы, отливающий блеклым, относительно алым, оттенком предзакатный солнечный диск уже преодолел половину небосвода и с часу на час был готов скрыться за горизонтом, проглоченный его неохватными объятиями. До темного времени суток, разумеется, еще было полно времени, но теперь ему, разве что, придется расставлять ловушки в одной лишь надежде на то, что к утру в них что-нибудь попадется. Словно по чьему-то злому велению оба его заказчика относились к большинству - а именно, к тем, кто готов был уцепиться за малейший повод, лишь бы принести больше проблем Дрэтту, что ему уже порядком надоело. Да и само зверье, словно подавая некий знак, в одночасье затихло, и были слышны лишь слабые шорохи в листве да хлопанье крыльев средь деревьев. Кукла, так сказать, Рубионт, шагала следом за ним, оставляя в едва влажной земле трехсантиметровые следы, и, уже которое время чувствуя у себя на затылке взгляд ее преисполненных внимания и доверия, мертвых глаз, он начинал понимать, что раздражается. Подобное случалось с ним крайне редко, в основном, потому, что никто без повода не приближался к нему и не мешал вести ход своих мыслей. Исключения же из "правил" являлись для него в своем роде "несчастливыми днями", и сейчас он чувствовал, что легкая неприязнь к повстречавшемуся ему существу неумолимо растекается по его телу. Хотя, вполне было вероятно, что истинной причиной было нетерпение, чувство, для которого у него не было определения, а потому с легкостью спутанное другим. Пути еще оставалось минут пятнадцать от силы, и Варген искренне радовался этому, благо в его обязанности входило только проводить кусок древесины до города. Сам не замечая, он непроизвольно ускорил шаг. На какое-то мгновение Дрэтт даже забыл, что за спиной у него шагает сама причина этого непривычного для него ритма. Еще немного - и можно будет увидеть стены Дагора. Еще немного - и он сможет отдохнуть ото всего, пережитого им недавно...
  Но, увлеченный своими мыслями, он не заметил, что за ним следили: подобное уж точно не могло укрыться от его уже наметанном на охоте, зрении, и если бы он был более внимательным и не поддался волне непривычных ему событий, возможно, он еще сумел бы подготовиться к тому, что ждало его буквально через пару мгновений после того, как последняя отрадная мысль посетила его голову. Да и, к тому же, слишком поздно до его зова дошли несколько приглушенные слова, источником которых было существо, принадлежность к какой расе которого Варгену не сразу удалось опознать. Однако звероподобность незнакомца, сразу бросающаяся в глаза, навела нежить на верную мысль за несколько секунд до того, как некто уже стоял перед ним.
   - Анимус, значится?.. В таком-то месте?.. Впрочем, не стоит задумываться о том, в чем я все равно не разбираюсь... Возможно, это самая обыкновенная часть их существования, как, впрочем, и ношение столь потрепанного вида тряпок, - неожиданно голову Варгена посетила неприятная мысль - неужто и этому нужно "указать дорогу в город"? Однако ж, если он не видит того, что находится прямо у него перед носом, то даже ходячий труп ему здесь не помощник...
  Честно говоря, мимолетное удивление, окутавшее Дрэтта, заключалось не в том, что он или же, наоборот, кукла зачем-то понадобились двухметровому существо из рода, представителей которого он за всю свою не-жизнь повстречал лишь пару раз. Скорее, неожиданно было увидеть анимуса в столь до странного неподходящее время. И чем дольше мертвец смотрел на черного человека-пса, тем меньше и меньше оставалось у него сомнений в том, что какое-то особое знамение, вещавшее ему о странных встречах, он имел глупость упустить и теперь расплачивался за это. Однако осадок от столь неожиданной встречи прошел так же быстро, как и появился - для себя Варген уже решил, что будет готов ко всему. Да и, если честно, после не имевшего зрения принца Дагорского и живой куклы, которым более надлежит находится при домах знатных господ, а не в лесной глуши, анимуса легче принимать, как среднестатистического жителя города, чем очередную странность. Однако более в подобные ситуации попадать не следует - хотя бы потому, что он снова вернется в привычное ему русло. Вероятно, даже охрана помещений от преступников была занятием менее хлопотным, чем все, что сейчас происходило с ним. Интересно, Луваардену известно какое-нибудь снадобье, отпугивающее подобных Рубионту и человеку-псу, личностей?
  В первые несколько минут речи анимуса, его слова казались странными и непонятными. Если опустить серьезное открытие, которое провел пес, при этом скорее возбужденный, чем пораженный его результатами, было так же интересно узнать, с какой стати тот обращается к нему "господин". Зверю требовалось что-то обсудить касательно его, Дрэтта, сущности, хотя и без того мертвец уже заподозрил, что анимусу поосто-напросто что-то нужно от него. А вот этого он и опасался. Наверное, было бы разумней тут же отказать в любой, даже самой непыльной помощи, но Варген давно взял за привычку выслушивать то, что хотят сказать ему люди, до самого конца; возможно, удастся услышать что-нибудь интересное. Тему трактира мертвец практически предугадал, и хотя выпить он любил, по оставшийся от жизни привычки, было достаточно нелегко взять в толк, с чего черношерстный пес решил, что мертвым требуется выпивка. Сказал механически, не подумав? А вот это более вероятно. И, конечно, опять это виляние, вечное, невозмутимое, которое соскакивает с языков люда без задержки; было бы гораздо, гораздо легче, если бы неизвестный прямо сказал, что ему требуется от ходячего трупа - с этим приходится только мириться. Однако терпение его было вознаграждено. Последние слова, сказанные анимусом, в одно мгновение сняли пелену таинственности со всего происходящего. И если бы лицевые мышцы Варгена не усохли лет эдак сто тому назад, он, вероятно, нахмурился.
   - Чародей. Уже пятый за эти полгода, - если бы нежить не был против употребления вульгарных слов, он, вероятно, подумал бы что-то вроде "да пошли они все к мблоку в задницу!" - от них нет совершенно никакого спасу, слетаются ко мне, как мухи к мясу. Наверное, можно было бы сразу догадаться по этому странного вида, посоху в его руке... Что ж, тогда по этому поводу беспокоится не стоит.
  Действительно, это было выше его сил, несмотря на то, что выдержка у Варгена была отменная и на излишнюю агрессивность или нервозность он совершенно никогда не жаловался. Наверное, это был один из основных и самых неприятных минусов в том, чтобы быть нежитью: и это не могло привносить горький привкус в его и без того временами хлопотное существование. Алхимики, ведьмаки, колдуны, шаманы, чародеи и чернокнижники - все это скопище дышащих и говорящих раздражителей, едва завидев Дрэтта издалека, тут же неслись к нему, предлагая поучаствовать в том или ином эксперименте, отдать на исследование какую-нибудь из своих конечностей и все в том же духе. Поначалу, когда он только-только прибыл в Дагор, его, вероятно, разорвал на части и растащил по своим лабораториям весь орден алхимиков, если бы только за него вовремя не вступился Макнелли. Однако все остальные "дети науки", средь которых Луваарден не имел такого влияния, не давали нежити проходу несколько первых лет, и он был искренне рад тому, что умер воином, умеющим держать в руках меч, а не, к примеру, священником или простым крестьянином. Разумеется, с годами напор ослаб и все эти люди потеряли к нему интерес: частично причиной этому был, опять же, Макнелли, поработавший со связями. Но оставались еще приезжие маги, и вот с ними действительно ничего нельзя было поделать. Насчитывалось даже пара случаев, когда Дрэтту приходилось использовать магию огня, чтобы защититься от особенно назойливых личностей; конечно, этим он старался не злоупотреблять, понимая, что тем самым только возбудит больший интерес у последних. Иногда ему невероятно хотелось, чтобы многочисленные некроманты не возвращали нежить обратно в могилы, он грезил о том, что все внимание многочисленных исследователей переключится на более доступную цель. Но, к сожалению, это было невозможно, и Варгену приходилось, в прямом смысле, отгонять от себя всех, кто хоть как-то относился к магам и изучению магии.
  Вот и сейчас он, развернувшись в ту сторону, где находился город, от чего заячьи тушки глухо стукнулись о его бедро, с еле слышным вздохом, произнес:
   - Извините, но меня это не интересует. Я не участвую в магических опытах и пока что отнюдь не намерен отдавать свое тело на эксперименты. Идите к некромантам, в Киан, и договаривайтесь с ними. А теперь... я весьма спешу.
  С этими словами он, кивнув Рубионту, медленно зашагал вперед, продолжая свой путь. Отчего-то теперь все беспокойство куда-то исчезло, оставив на своем месте лишь холодное спокойствие. Пожалуй, он чувствовал себя так же каждый раз, когда отказывал в содействии кому-нибудь из числа подобных существ. Разумеется, не обходилось и без того, чтобы те пытались заполучить желаемое силой, а потому Дрэтт был готов к тому, что придется обороняться. Повышенную скорость анимуса он уже учел, а черви, "гроздьями" сыплющиеся из под посоха, наводили на мысль, что пес владеет одной из темных магий. Однако он искренне надеялся, что чародей не будет прибегать к насилию и просто продолжит приставать к нежити с расспросами, пока не поймет, что это не дает никакого результата. На то, что анимус просто возьмет, и оставит его в покое, можно было не рассчитывать...

Отредактировано Варген Дрэтт (2011-09-09 18:13:39)

Глория была среди своих учеников знаменита тем, что очень быстро могла «вспыхнуть». Бредовой затеей, депрессией, негодованием, жестокостью и тому подобными прелестями, кои делают жизнь соседей горгульи веселой. Поговаривали, что Рыжая все делает с размахом, не размениваясь на мелочи. Если пришла идея, кинется воплощать ее в жизнь, если затосковала, будет месяц предаваться философско-печальным мыслям, если уж взбесилась, то основательно и надолго. Ученики, во всяком случае, самые внимательные, с усмешкой слушали такие слухи. Они-то знали, что Гло способна на секундные импульсивные решения и эмоции, но «остывает» некромантка очень быстро. А все, что предстает глазам непосвященных, так это просто Форас, для поддержания имиджа сумасшедшей сволочи, устраивает спектакль.
«Точно и в меру язвительно» с мысленной ухмылкой отметила некромантка. Что правда, то правда. Ламия была права: Дагор частенько (в девяти из десяти случаев) потчевал своих гостей теплыми приемами, после которых (в лучшем случае) оставались синяки и масса впечатлений. Глория же с гордостью носила звание существа, которое следует при встрече убить или по возможности не встречаться с оной вообще. Для полукровки дурная слава была слаще меда и она тщательно ее оберегала, не понятно, правда, зачем. Может, тешила свое эго, может искренне наслаждалась злыми, завистливыми и презрительными взглядами. Замечание знакомой особы попало в яблочко, а Гло всегда с пониманием относилась к тем, кто мог хорошо ответить. Да и злоба окончательно улетучилась. Но ведь нельзя показывать, что ты так быстро успокоилась, а то чего доброго решат, что ты прекрасная особа с замечательным характером. Коготки Глория так и не убрала, якобы показывая свою взвинченность. На деле же она просто любила ходить при «оружии».
- О, ты спасла меня от целого ряда проблем, - фыркнула некромантка на ответ «змейки». Двухсотлетняя особа стала чистить свой плащ от листьев и мелкого мусора. И при этом все копалась в памяти по поводу того при каких обстоятельствах она познакомилась с хозяйкой крокодила с шерстью. Одно дело вспомнить, что ты эту личность знаешь и относишься вроде как неплохо. Другое же – детали. Авось она припомнит что-нибудь унизительное или неприятное о той встрече и сможет использовать это как дружескую подколку. К сожалению, вытянуть полную картину Форас не смогла. Она припоминала, что в тот момент была в Дагоре проездом и не планировала задерживаться, ибо как раз занималась обучением Ди. Остальное было в дымке. То ли это она – рыжая – полезла знакомиться и набиваться в ученики к ламии, то ли та решила приобрести некромантку для своего зверинца. А еще туманные воспоминания несли «привкус» чего-то… сумасбродного. «Скорее всего я тогда вела себя в соответствии со своим непредсказуемым характером… Или я тогда сглупила и выпила лишнего? Мертвые кости! Надеюсь, я не лезла с когтями и зубами разбираться в ситуации…»
Маг высокого уровня, как бы это ни было смешно, избегала в бою (если уж припекло и выбраться никак без сражения) использовать свою магическую силу. Могла наколдовать щит, да и то при условии, что чей-нибудь прах заваляется на дне сумки, но и только. Вот если рядом было два-три оживленных и подвижных трупика, тогда можно было говорить о сражении с супостатами. К сожалению, жизнь та еще стервь, и регулярно ставила Глорию в такие ситуации, где возможность сцепиться с кем-либо возникала внезапно. И что тогда остается? Использовать дарованное папаней и маманей тело. А уж если Гло выпьет лишнего, да еще и подумает, что надо влезть в драку… В общем, великовозрастная особа не гнушалась кусать и царапать «обидчика»
Терзания в принципе не задерживались в гостях у Глории. Не та она была особа. Закончив с плащом, она для полного порядка поправила ободок, скрывающий ее рожки, взлохматила и без того встопорщенные волосы, проверила склянки и травки в сумке. Когда красота и порядок доказали, что они на месте и делать со своим мешком и обликом ничего не надо, Форас обратила свое величественное внимание на забытого зверя.
Честер жутко обиделся, когда новоявленный друговраг не захотел продолжать веселую игру. И внезапно в нем на какие-то доли минуты проснулись его «живые» звериные корни. С вздыбленной на загривке шерстью котик собрался «разобраться» с обидчиком. Боевой запал, который у хулигана был редкостью, улетучился, когда неведомо что оторвало его от земли. Оказавшись в чужых руках недомертвая зверушка успешно симулировала обморок.
«Мой кот станет ее котом… Хм…» С одной стороны Форас не горела желанием «разделять» артефакт и, следовательно, не желала кому-либо дарить свое создание. С другой же… Если кот и книга будут вдали друг от друга, то шанс, что они будут уничтожены, существенно уменьшался. «А что? И у ламии экзотический зверек появится и у меня книга в сохранности. Все счастливы, все всем довольны. У Честера даже друзья появятся» Идея сплавить зомбо-кота была соблазнительной. Но если просто отдать такое чудо, то будет: а) перед собой неудобно б) вдруг примут за навязанный подарок и попытаются уничтожить? в) котик обидится. Последнее не было сильным аргументом.
- Ну и что ты желаешь знать? – мягко ступая по замерзшей земле, Гло пошла за ламией. «Интересно, когда же мое второе чудо явится?»
>>> Небольшая деревня

Отредактировано Глория Форас (2011-09-17 20:24:43)

Сегодня все шло совершенно не так, как хотелось бы, а если быть более точным - не так, как обычно. Неожиданностей, неприятностей хватало с лихвой, и не то, что пищи для размышлений - причины для головной боли, если бы такая была у мертвеца - было предостаточно. Да, ему, пожалуй, этого хватит на весьма долгое время, и уж точно еще как минимум с полгода он не будет заводить столь странных знакомств. Все же держать жизнь в ритме гораздо приятней и удобней, чем подвергать ее риску. Ведь он, если быть точным, преследовал его посмертно в каждом деле, за какое бы он не брался, иногда даже на каждом шагу. И то, что нежити не хотелось усугублять и без того ни на что не годное положение было вполне понятно. Но даже так в предложении странного вида анимуса не было ни капли того, что могло бы заинтересовать его. Дагор - город, в котором довериться кому-то полностью означает попасть в тиски капкана, был еще одним веским аргументом, не дававшим ему ни единого повода усомниться в своем решении. Интереснее было то, что мертвец искренне гадал, когда же маги, алхимики, некроманты: весь этот, как ему в минуты особого душевного расстройства хотелось сказать, "сброд" - оставит его в покое, поняв, что цель он для них не то, чтобы недосягаемая, но, по крайней мере, не легкая. Неприятно, конечно, было в таком случае играть роль "добычи", но закрывать глаза на явную истину только потому, что она не приходится ему по душе, было не в его послесмертных принципах. То же, что он не человек, с острым разумом и ясностью в мыслях, но и не нежить, полностью обезумевшая и желающая лишь убивать ради лишнего грамма пищи... Даже то, что он не живой, могущий дышать, чувствовать тепло и холод, но и не мертвый, совершенно бездыханный труп, миссия которого лишь возлежать в могиле, пожираемым червями. Это было ему понятно, во всяком случае, у него было достаточно времени, чтобы осознать это и принять, как должное. А так же научиться бороться с многочисленными нападками всех этих жаждущих новых открытий личностей; в конце концов, не делай он этого, то уже давным давно покинул этот мир окончательно и бесповоротно.
  С одной стороны, сейчас он был в лесу, пусть и вблизи от города, но, тем не менее, в лесу, в чащобе, где не часто встретишь разумное существо. Следовательно, если ему придется как-то обороняться от анимуса, не будет свидетелей, которым взбредет в голову доложить на него; конечно, не исключено, что и сам маг постарается каким-то образом насолить мертвецу через высшие власти, но и подобные случаи Варген уже умел разрешать. В том же, что звероподобный чернокнижник - а тот, без сомнений, принадлежал к этому роду - просто так не отступиться Дрэтт не сомневался. Ну а как может маг принудить кого бы то ни было исполнять свою волю, кроме как посредством своих способностей? Нежить, конечно, совершенно не разбирался в волшебстве, исключая разве что, ставшую врожденной после смерти предрасположенность к магии огня, и какой ход предпримет назвавший себя Вальхариусом, ему так же было неведомо. Да и, если честно, он совсем не горел желанием узнать это. Сейчас, шагая по палой листве, уже едва освещаемой бархатными лучами заката, он раздумывал над тем, как будет лучше и выгоднее поступить: остаться здесь, чтобы дать анимусу отпор в случае нападения, или же, наоборот, побыстрее попасть за городские ворота, а там уж просто-напросто во всегда "готовой к услугам" толпе. К тому же, сейчас у него за спиной, подобно собачьему хвосту, маячил, иначе не скажешь, Рубионт, явно не совсем понимающий, что происходит, но при этом в одно мгновение превратившийся в обузу; конечно, было неприятно осознавать свою ошибку, но эта кукла вполне могла бы стать тем свидетелем, что донесет на него в том случае, если произойдет что-то... непредвиденное. Шансов на это было мало, во-первых, только потому, что искусственно созданному существу, да еще и такого нескладного вида поверят разве что единицы; а во-вторых, есть большая вероятность того, что этот железно-деревянный "агрегат" не относится к числу тех, кто готов доложить на нежить просто потому, что она - нежить. Гораздо неприятнее было осознавать, что сейчас тот наблюдал события, из которых ему приходится выпутываться, а если прибавить то, что мертвец и кукла говорили друг с другом, следовательно, наладили контакт, вся картина представлялась еще более неприемлемой. И хотя обычно Варген предпочитал пускать происходящее на самотек, при этом просто выполняя свою часть работы или же долга, сейчас он был совсем не против каким-нибудь образом избавиться от компании куклы. Дрэтт неожиданно поймал себя на том, что его шаги вначале стали неуверенными и медленными, а потом он и вовсе остановился, словно что-то силой удерживало его на месте - да, для него, пожалуй, столько, мягко говоря, необычных событий за день несколько губительно. Ведь он даже не успел пройти и тридцати шагов, все так же оставаясь на виду у анимуса. В то же время за его спиной послышалось какое-то ни то кряхтенье, ни то тявканье, да и то отдающее своеобразным кашлем. Невольно обернувшись, Варген осознал, что чернокнижник, доселе что-то говоривший самому себе, хохочет - при том весьма своеобразно, по-видимому, ввиду особенностей своей анатомии. Нет, все происходящее действительно дурно влияет на его и без того ежедневно разлагающийся разум. Следует как можно быстрее покинуть это место, позабыв как о кукле, так и о маге - как бы ему сейчас хотелось хоть на мгновение остановить ход мыслей, вяло, но безостановочно текущий в его голове. Еще один шаг вперед, еще один... Казалось, даже доспехи на нем стали скрипеть громче. Неожиданно хохот смолк, а, совершенно неожиданно, вместе с ним и вся лесная какофония, словно повинуясь невидимому дирижеру, смолкла в один момент, схваченная за тонкое горло древнего зова песни. Сам Дрэтт тоже невольно замер, хотя прекрасно осознавал, что что это может быть результатом какого-то заклинания, и чем быстрее он покинет это место, тем будет лучше для него, а точнее говоря - для его тленного тела. Он сделал еще несколько, более "резвых" в отличие от предыдущих, шагов, и уже, можно сказать, скрылся за высокими стенами желтеющей листвы - о Рубионте он уже не думал совершенно, да и тот, если его создатель вложил тому в голову хоть чуточку ума, не заблудится - когда Вальхариус спокойно, но четко и так, что можно было расслышать каждое слово, начал говорить.
  И от этих слов из головы Дрэтта кто-то, будто невидимой рукой, изъял все мысли и эмоции, оставив лишь неясный вакуум. Эти слова заставили его тело замереть на месте, а руку - крепко сжать рукоять меча.
  И последним, завершающим ударом стало произнесенная анимусом фраза о кольце.
    - Такая информация... Откуда? О моем имени, даже о тех событиях он мог выяснить, следовательно, заранее подготовившись, спросив, кого надо... Но как о кольце он смог узнать ? Какая-то магия? Возможно - кто поймет этих типов лучше их самих? - Варген провел рукой по шлему, хотя это и не помогло ему понять ситуацию лучше - Ну что ж, если он хотел меня заинтересовать, то да, это у него получилось. Впервые сталкиваюсь с такого рода "трюком"... Или же это что-то другое? В любом случае...
  Нежить бы совершенно не интересовало, даже если бы чернокнижник знал, что же это за кольцо, когда-то на корню изменившее его жизнь - прошлое осталось в прошлом, и у мертвеца не было абсолютно никакого желания его ворошить. Однако сам Вальхариус, как личность, совершенно неожиданно и для самого Варгена, заинтересовал его - не каждый день тебя с такой настойчивостью приглашают в место, где подают лучшую выпивку, да еще и рассказывают о деталях твоей биографии. Судя по всему, здесь не одно из тех дел, что можно вписать в обычные пристрастия магов, гоняющихся за ходячими трупами хвостом... Собственно, а что ему терять? Для начала, трактир "Маскарад" абсолютно не то место, где можно открыто, без всяких последствий, учинить какой бы то ни было беспорядок. Ну и, в конце концов, так он не будет жалеть в будущем, что отказался и не принял приглашения анимуса. В голове же, к его собственному удивлению, не было беспорядка - наоборот, большую часть треволнений как будто бы просто снесло, и теперь, пожалуй, Дрэтт мог оценить ситуацию более трезво. И впрямь, если это только не внушенная ему мысль, ситуация несколько отличается от тех, что ему пришлось когда-то пережить; и дело здесь было не во внешности мага, а в том, что вел себя несколько иначе. Нет, конечно, на своем веку мертвецу приходилось видеть разных личностей подобного рода, от до раздражения нервных, до совершенно флегматичных. Но сейчас дело обстояло иначе: и понять почему не имелось никакой возможности... пока что. К тому же, даже в этом деле были свои обязательные плюсы. Взгляд нежити упал на плетущуюся следом фигуру Рубионта - уж одной неприятностью точно станет меньше. Ну что ж, раз он все уже для себя решил, то нет смысла медлить, пытаясь убедить себя в том, что ему это не нужно. Помедлив еще некоторое время, мертвец, вернувшись назад, на прогалину, и, к своему удивлению, не медля с ответом, произнес:
   - Однако ж... хорошо, вы меня убедили. Тогда имеет смысл как можно скорее покинуть пределы леса и войти в мир цивилизованного общества.
  Благо, его лицо не выражало ничего, следовательно, по нему невозможно было прочитать тех эмоций, в начале отступивших, а теперь начавших накатывать с новой силой. Однако, в любом случае, боязнь за сохранность своего тела более чем угас, оставив на своем месте лишь легкий огонек беспокойства. Хотя и оно состояло в том, что его зачем-то пригласили поговорить - именно так, да, более того, за пинтой пива, - в лучшем трактире Дагора. По крайней мере, так моральное удовлетворение ему обеспечено, а большего ему до поры, до времени и не требовалось. Стараясь держаться чуть позади анимуса, Дрэтт вновь направился по направлению к городу; ноги теперь двигались более уверенно, а хруст веток под ногами да игра солнечного света на стволах деревьев сейчас не вгоняли его в подобие астрала. И впрямь, в его же интересах как можно быстрее перейти по ту сторону стен... Да только цели у него теперь были другие.
  Оставалось надеяться, что его решение оправдает себя.

  ----> Трактир "Маскарад" ----> Обеденная зона

Отредактировано Варген Дрэтт (2011-09-22 17:41:34)

<<< Небольшая деревня
Некромантка боролась с непреодолимым желанием броситься к лесу со всех лап, рук, крыльев. Но держалась стойко. Отнюдь не потому, что ей было какое-то дело до того, что о ней подумают жители деревушки. Хотя, признавала, что убегающая в чащу худенькая и низенькая фигурка, укрытая черным плащом, выглядит, по меньшей мере, странно или даже подозрительно. Она усмиряла себя по иной причине. Глория понимала, что хочет сорваться с места, нестись вперед, пусть даже и на крыльях (в лесу, впрочем, не особо полетаешь), добраться до своего «пса», а потом и до того, кто пробудил симпатию в звере-недо-нежити. А спешить нельзя. Форас прекрасно знала, что поспешность ведет как минимум к разочарованиям. Спешить нельзя, даже в таком важном деле.
Добравшись, наконец, до спасительных деревьев, где «дух» человеческого жилья уже не так ощущался, маг вздохнув, стала строить планы относительно того как ей добраться до Дождя и Честера. Телепатически она не могла дотянуться ни до одного, ни до другого. Удивляться нечему. Честер уж точно оторвался от своей создательницы. А вот Дождь… Он принципиально выполняет все приказы некромантки и… и принципиально же не уходит от нее дальше чем на километр. «Сомневаюсь, что мой неведомый «друг» успел уйти далеко. Если он, конечно же, не на лошади или иной верховой твари. Но нет… теоретически не должен» Глория хмуро саданула кулаком по ни в чем не повинному дереву. Задача, которая на первый взгляд была проще простого, оборачивалась множеством мелких проблем. Не смертельно, но досадно. Рыжеволосая  не лукавила и не лгала только одному существу – себе. И сейчас честно признавалась, что не знает как догонять своих зверей.
«И какой мертвец меня за язык дернул? Зачем я Дождя послала следить за котом? Он бы сейчас их по запаху выследил. Честер хоть и артефакт и в еду для азусы не пригоден, но… изначально он падаль. Дождь бы его в любом случае нашел, даже если тот на другом краю света оказался» Немного поругавшись нехорошими словами, Форас стала догонять свой артефакт, одновременно телепатически стараясь найти азусу. Бежать на своих двоих горгулья не стала. Сомневалась в результативности этого метода. Пришлось вновь снимать плащ и прятать его в сумку. Ту, в свою очередь, покрепче «привязывать» к телу. Приготовления закончены, пора перейти непосредственно к полетам. Рыжая выпустила когти на руках и полезла на дерево, оставляя примечательные следы. Забравшись на солидную высоту, Гло еще раз помянула мертвецов и оттолкнулась от избитого и исцарапанного растения, расправляя крылья.
Голова на какое-то мгновение пошла кругом, в желудке что-то уркнуло, а перед глазами маячила земля, на которую некромантке суждено было приземлится. Но широкие крылья, шаркнув по веткам, держали свою обладательницу. Вместо падения было аккуратное (относительно) планирование. «Какое счастье, что я ничего не ела» порадовалась полукровка пустоте в своем желудке. «Однако, надо двигаться вперед. Ну же!» Взмах крыльев и фигурка в черном платье неуклюже полетела вперед на средней высоте. Пару минут ушло на то, чтобы вспомнить какого это – летать. Еще пару минут пришлось учиться облетать деревья, а не тормозить об них. В общем, через полчаса горгулья уже более менее уверенно работала крыльями.
Спустя час, когда Глория прицепилась к очередному дереву «для перерыва», и телепатически стала «ощупывать» местность, ей повезло. Дождь был где-то недалеко и, судя по тому, что Гло «слышала», сомневался идти ли ему дальше или проверить как там хозяйка. Форас несказанно обрадовалась «тупости» своего молодого «пса». Теперь она могла преспокойно вернуться на землю и продолжить путь верхом на азусе. «Живо ко мне, зверюга!» стараясь, чтобы приказ прозвучал грозно, а не облегченно или радостно, позвала некромантка. И в ту же секунду откуда-то справа выскочило ее чудо. Дождь задрал голову и с любопытством посмотрел на свою хозяйку. За три года жизни он ни раз не видел ее полета или «сидения» на дереве. Сейчас он был несколько изумлен и заинтересован, как туда попала его «леди» и не нужна ли ей помощь.
Форас терзания зверька не интересовали. А зря. Обрати она больше внимания на Дождя, она бы не совершила ошибки. Может быть. Спеша поскорее оказаться на земле, Глория просто спрыгнула со своего «насеста», для плавности приземления используя раскрытые крылья. Планирование больше напоминало медленное падение. Для Дождя, во всяком случае. Испугавшись, что хозяйка себе навредит, «пес» прыгнул, надеясь поймать ее. И сбив обожаемую некромантку, вместе с ней свалился в кусты, щедро пропахав перед этим землю. Точнее изначально парочка приземлилась на землю, сделала пару кувырков по замерзшей траве и остановилась в колючем кустике.
«О, Боги…» Глория даже не ругалась. Она просто лежала, не делая попыток выбраться из-под туши верного Дождя. Желудок пуст – отдавать ему было просто нечего, в противном случае Гло украсила бы землю своим завтраком или обедом. В голове что-то звенело. Глаза Форас предусмотрительно не открывала, боясь увидеть мир в новом свете. Азуса же соскочил мгновенно и принялся тыкаться носом хозяйке в лицо, старясь разбудить… или удостовериться, что она мертва. От всей души некромантка отвесила своему любимцу шлепок. Судя по недовольному фырканью – попала.
«Я еще жива… жива… проклятье…» Полукровка осторожно стала подниматься. Сломано ничего не было, даже крылья особо не пострадали. А вот перед глазами плясали взбесившиеся светлячки. Представив, что ей сейчас предстоит безумная скачка по дикой местности, Горгулья еле справилась с рвотным позывом. «К демонам… Пешочком пройдусь»
- Морда, ко мне. Будешь моим поводырем
Держась за шкурку своего азусы, Глория медленно пошла туда, куда ее тянул «песик». Мысли прыгали с одной темы на другую. Логика была в обмороке и сумятица в мыслях веселилась во всю. Чаще всего мысли касались темы, что странно, грызунов. Отчего-то Форас начала считать, что при должном мастерстве из крыс должна получиться великолепная армия для обороны Древа от жутких посягательств. Через пятнадцать минут магичка нашла в себе силы забраться на спину Дождя и пустить его неспешной рысью, что не особо тому понравилось. Плащ полукровка накидывать не стала. Все равно она сейчас пустит зверя во всю прыть и капюшон слетит с головы, а полы плаща обязательно за что-нибудь зацепятся. Так что существовала вполне реальная возможность на всей скорости слететь со своей «лошадки». «Одного падения мне с лихвой хватило. Повторять не тянет»
Вскоре азуса стал водить носом, что видимо означало, что они догнали свою «жертву». Глория смахнула непослушные волосы с лица, поправила съехавший ободок и замедлила ход Дождя. Увиденный субъект не вызвал бурю эмоций, лишь глухое «догнали», видимо, Форас еще не отошла от такой «погони»

Отредактировано Глория Форас (2011-11-04 18:21:51)

Прежде чем спешиться и подойти к незнакомцу, подозреваемому в хищении разумной (условно говоря) части артефакта, Глория изучила местность. После сего мысленно обозвала себя несколькими нехорошими словами, общий смысл которых сводился к тому, что любимая маменька роняла рыжеволосую дочурку из колыбели, но последствия аукнулись только сейчас. И некромантка имела все основания для подобного самобичевания. Гло, разумеется, не считала себя экспертом по части территории Дагора, но… Прикинув расстояние от деревушки до своей цели, магичка поняла, что очень много времени потратила валяя дурака. «Это у меня от отсутствия учеников дурь проснулась? Преспокойно и пешочком можно было бы догнать… Ну разве что Дождя использовать как компас, дабы уж точно не сбиться с пути. Видимо, полетать мне все же хотелось, на каком-то жутком и тупом уровне подсознания»
Но, как это часто бывало с Форас, после принятия своей промашки-ошибки, она вытянула из всего случившегося максимум пользы. В частности, поздравила себя с тем, что в который раз усложнила простую ситуацию, совершила глупость (а значит еще молода и полна сил) и набралась таки храбрости расправить крылья, которые использовались для полета последний раз пять месяцев назад. И, между прочим, тоже без особой надобности. «В ближайшее же время найду себе либо спутника, либо ученика, либо крупные неприятности… А то докачусь же – на соседнюю улицу на азусе поеду» Воображение услужливо нарисовало такую картину. Видимо приземлилась Форас все же крепко, поскольку картинка сия ей показалась до нельзя привлекательной.
Когда же изучение местности и последующая оценка своих умственных способностей были окончены, Глория слезла со спины Дождя и медленно двинулась к похитителю котов-мертвяков. Честер, глянув исподлобья на свою создательницу, фыркнул и потерял к ней всякий интерес. И не понять – то ли обиделся, то ли просто лень голову поднимать. Впрочем, на свой артефакт Форас обращала минимум внимания. Куда больше ей была интересна непонятная личность, утянувшая неверного зверя к себе. Тем более, что нельзя же не поддержать разговор.
И тут же встал вопрос о том, как ответить. Лекторский тон с тонким слоем иронии и большой порцией ехидцы, которым потчевала некромантка «счастливчиков» - учеников здесь был неуместен. Издевательские шутки были лишними по определению. Только и оставалось, что проглотить «госпожу» и отвечать без вечного юмора в голосе. Предпочтительнее было бы еще взвешивать свои слова.
– И каково мое творение на взгляд того, чьего имени я не знаю? – некромантка нарывалась на оценку своего искусства. Честолюбие и гордыня нет-нет, да и просыпались в магичке. А проснувшись, теребили. Точнее гордость в рыжеволосой горгулье не засыпала вообще, а вот второй грех просыпался от места к месту. Задав вопрос, полукровка настроилась услышать ответ, под какими бы приправами он не был подан. Хотелось услышать лестную критику или же презрительную оценку своего таланта. Две крайности, очень любимые некроманткой.
Однако не хорошо оставлять вопрос без ответа. Врать Глория не стала, да и зачем бы ей это делать? Правду она украшала лишь в том случае, если это могло принести ей а) прибыль б) моральное удовлетворение. Увы – играть словами с этим странным незнакомцем Глории не хотелось.
– Да, я пришла из-за него, - темные глаза низкорослой особы чуть сузились. – А другом его зовешь только ты, незнакомец? Или он, - кивок в сторону кота. – Так же доверяет тебе как ты ему?
Дождь, топтавшийся чуть дальше места разговора, пофыркивал. По его сугубо субъективному мнению хозяйке следовало бросить предателя-кота с его новым хозяином и отправить куда подальше. Правда он с этим своим мнением не вмешивался. Смутно он чувствовал за собой вину, хотя в чем – понять не мог. Дождю казалось, что он все делал правильно, а вот его рыжеволосая хозяйка опять его не оценила. Зато почему-то хочет вернуть неверную полу-еду назад.

Незнакомец не внушал Форас доверия. Впрочем, его ей вообще мало кто внушал. Но этот незнакомец сильно отличался от других. И не только внешне. Говоря откровенно, внешние данные занимали Форас гораздо меньше, нежели чувства, всплывавшие в некромантке при взгляде на ту или иную личность. Своим интуитивным порывам Глория доверяла, хотя потом, когда оставалась в относительной безопасности (читай – подальше от всех разумных и неразумных существ), устраивала жесткий анализ своих внезапных симпатий или антипатий. К этому странному существу у темного мага было двойственное отношение. После того как «загадочный похититель котов» заговорил упомянутые чувства всколыхнулись. Вначале пришла антипатия и желание то ли все бросить, то ли выхватить кота и бежать. Потом, внезапно, отрицательное поменялось с положительным местами. Внезапно – ранее никогда такого не происходило. Форас и это не понравилось, хоть она и смотрела на «похитителя» уже очень заинтересованным взглядом.
«Кто он такой? И почему я на него так отреагировала? Он опасен? Или он может стать… хм… товарищем?» Простого и понятного слова «друг» горгулья не допускала даже в мыслях. Тем более когда начинала судить относительно малознакомого индивида. Слишком большой смысл вкладывала магичка в это слово, не смотря на весь свой скепсис относительно доверия, взаимовыручки и вообще добрых чувств без выгоды. Что поделать? До настоящего момента друзьями она считала щенка азусы, который переминался с лапы на лапу в паре шагов за спиной, и кота-артефакта. Последнему она даже постаралась «вернуть» прижизненный характер. И, пожалуй, перестаралась.
«Милое?» Глория честно не знала, на какую оценку она рассчитывает, но явно не на такую. Взгляд темных глаз переметнулся с замотанной фигуры на кота, волей случая и Глории Форас застрявшего между жизнью и смертью. К чести упомянутых дам – Честер отнюдь не страдал от своего «подвешенного» состояния. Почувствовав, что внимание создательницы обращено на него, зверь обратил на нее взгляд единственного глаза. Он не боялся. Ни рыжеволосую зверообразную создательницу, ни странной фигуры, которой позволял себя носить. И, кажется, не спешил делать выбор относительно хозяина. А Глорию начали терзать смутные сомнения. «А так ли все я предусмотрела? Может я и не связала это создание с Книгой? Может быть я просто оживила несчастное животное и «закрепила» оное в таком состоянии?» Досада больно укусила за орган кровообращения. Досада не от осознания того, что артефакт, на создание которого ушло несколько лет, был неидеальным творением, не таким которым его сотворяла Форас. Досада от того, что один из двух друзей готов показать ей на прощание то место, откуда у него хвост растет.
А собеседник посмеиваясь, если разумеется этот звук был смехом, отвечал на другие вопросы некромантки. Теперь на лице у Гло появилась усмешка. В меру обидная, в меру невинная. «Прелестно. Такого намека на мое плохое воспитание мне еще никто не делал» Рыжий некромант даже хотела ухватиться за эту тему, но… Собеседник, в отличии от нее, не ограничивался при ответе рубленными фразами. Выслушав речь про доверие и последующее короткое прощание, горгулья несколько оторопела. «С одной стороны он прав… А с другой… Черные кости! Да я просто не привыкла, что не являюсь хозяйкой положения, да и последнее слова всегда было за мной» Обида была по большому счету детской, немного смешной и жутко неприятной. А тут еще Честер своим хвостом помахивает.
- Меня зовут Форас. А того, кого ты держишь – Честером. Сомневаюсь, что он успел представиться.
Некромантка, поеживаясь и жалея, что не накинула плащ, неспешно последовала за странным существом. При этом она старалась выдерживать ту дистанцию, которая была между ними при разговоре. Отставать не хотелось, хотя что еще нужно некромантке от незнакомца? Она хотела увидеть, кто стал другом кота? Она это узнала. Все – пора пускаться своей дорогой. Ан нет – медленным шагом следует за незнакомцем. Но и сокращать дистанцию магичка не хотела. Одно дело, задумавшись пропустить момент, когда к тебе делают шаг, и не отстранится из гордости. И совсем иное – самой «догонять» странную личность.
- На что он тебе?
Вопрос соскочил с языка сам собой, будто только этого и дожидался. Глория не хотела отдавать кота, и в голосе явственно слышалось замешательство пополам с обидой. «Я просто забочусь о жизни этого проклятого кота. Вот получу подтверждение, что ему ничего не угрожает и пойду… Хм… а куда мне собственно идти?»
- И… куда ты… вы… направляетесь?
«Еще скажи, что в спутницы набиваешься? Хе, свезло же незнакомцу. Подобрал кота, а за ним увязалась рыжая некромантка и ревнивая азуса. Хм… хм… хм… и с каких пор меня смущает то, что я к неизвестному обращаюсь на «ты»? Положительно – надо себя занять чем-то важным. Мне не нравятся мои изменения от безделья»

Глория в какие-то веки чувствовала себя обиженной и оскорбленной в лучших чувствах. Правда, оснований под такими чувствами либо не было совсем, либо существовали исключительно в воображении горгульи, которая являлась горгульей лишь наполовину, а может и того меньше, ведь откуда-то звериные лапы ей достались? Впрочем, речь не о конечностях достопочтимой некромантки, а о том, что она возмутилась поведением неизвестного. Ее мнение о странном индивиде опять поменялось.
Сначала она испытывала страх и настороженность, поскольку новая личность, умыкнувшая ее беглую собственность о четырех лапах, была, ну мягко говоря, странной. Но вместе со страхом она испытывала нечто сродни уважению. Было что-то в этом существе притягательное. Правда, к худу, а может и к добру, на тот момент Глория совершенно забыла, что должна с жадностью оголодавшего волка кидаться на все забавное и интересное. Голова же была забита мыслями весьма далекими от каких-либо изысканий. Да и пресловутое любопытство, которым Гло прикрыла желание разыскать своего недо-кота, не шевельнулось.
Потом она малость осмелела. Ровно до той степени, что стала выяснять за каким Мблоком странной личности понадобился ее друг. Что первое, что второе состояние были в принципе не свойственны Форас. И тем не менее незнакомец их вызвал. Сейчас же некромантка стремительно возвращалась в свое цинично-грубое состояние. Уже прогресс, особенно если посмотреть на все ее приключения в течении дня.
Шутка (шутка ли?) про некролог ничуть не смутила горгулью, но заставила задуматься. Но не над носом некой любопытной личности, а над тем, не была ли это угроза со стороны похитителя котов-зомби. Если была то нужно было менять линию поведения. Либо осмелеть окончательно, либо поскулить как побитая дворняжка. Первое было предпочтительнее, так как ранимая и изысканная гордость некроманта при втором раскладе непременно бы поранилась. Непроизвольно вспомнился разговор с одним из учеников, звучавший примерно следующий образом:
- Что-то не так.
- Что?
- Что-то. Либо с тобой, либо со мной, либо с Мистом.
- С Мистом в любом случае что-то не так. Вот уже на протяжении Трех Эпох.
Вообще, походящий на философский, разговор касался непосредственно искусства учителя и учеников. Форас витиевато хотела указать на ошибку, допущенную в заклинании ученика, в результате которой мертвец «умирал» слишком медленно и если бы не контроль над ситуацией, который обеспечивала рыжая, то «восставший» мог преспокойно доковылять до них и может даже одежду испачкать. Ученик либо не понял, либо решил пошутить. В любом случае разговор Глории запомнился. И сейчас всплыл.
Уж больно сильно ответ незнакомца походил на тот, что дала своему ученику она несколько десятков лет назад. Лаконично и, что особо неприятно, честно. Раздражение, которое обычно начинало ворочаться при приближении к городам и деревушкам, недовольно что-то проворчало. Как большинство представительниц прекрасного пола, Глория страдала твердым убеждением, что она – единственная и неповторимая, аналогов не имеется и вряд ли появится. Хотя, да – такую особу не на каждом шагу встретишь – горгульи – некроманты заполонять собой Мист не собирались. Ну а сейчас что получается? Что кто-то осмеливается говорить как она, да и обращаться таким тоном не к кому-нибудь, а к ней! Это для мага было равносильно получить по голове своим же заклинанием.
Ее интересная личность стала раздражать. Она пойдет за ним пока… Ну пока он не отдаст ей кота или пока не начнет нормально отвечать. Тем паче, что она-то ему представилась, а вот он ей – нет. Гло взмахнула крыльями, поднимая небольшой вихрь из листвы, мелкого сора и своего стремительно ухудшающегося настроения, после чего сложила их в излюбленной манере. Плащ она так и не достала, а в лесу нельзя сказать, что очень уж тепло. Крылья плохо грели, но… все ж таки так теплее. А незнакомец ускорил ход, из чего Глория пришла к выводу, что либо она ему не нравится, либо ему куда-то срочно надо. Хвост пару раз дернулся – Форас злилась. Прекрасное существо – столько эмоций за неполные полчаса испытала, и все обоснованные.
Отставать от «добычи», в которую превратился незнакомец, некромантка не желала. Но при этом она то давала ему оторваться на приличное расстояние, то стремительно сокращала дистанцию, но ее надоедливое присутствие чувствовалось на протяжении всей «погони». «Загнала кролика в угол» невольно подумала Форас, когда новый друг Честера развернулся к ней. Глаза невольно сузились, а коготки на руках удлинились, хвост стал метаться из стороны в сторону. На «пиявочку» же глухо зарычала, в очередной раз подтверждая теорию о том, что кто-то из ее прабабок согрешил с анимусом. Отвечать же на риторический вопрос не стала.
«Сумасшедший? Шут? Гений с гранями шизофреника?» Во взгляде мелькало недоумение. Субъект как-то странно стал мельтешить, еще более зля пришедшую в себя горгулью. Но понять смысл его передвижений она понять так и не могла. В голову приходили разные мысли. И не все были бранными. К слову некоторые выражения чудаковатого путника она запомнила, расширяя свой словарный запас.
И тут… Счастье! Ей кота вернули. И даже почти вежливо. Честер, которому порядком поднадоело висеть был только рад. От радости он даже когти не выпустил. Воссоединение создателя и «дитя» состоялось без конфузов. Форас победно рыкнула, уподобляясь хищнику, получившему желаемое. Кот невнятно что-то мяукнув, подумав, что поспешил радоваться. Пока Глория радовалась возвращенному живому имуществу, незнакомец удрал.
В спину ткнулся мордой верный азуса. Одной рукой прижимая полупридушенного кота, другой поглаживая голову своей «гончей», некромантка счастливо посмеивалась. Своего она добилась. День прошел не зря и даже почти весело. Но надо было возвращаться к делам. Или заняться чем-то важным. Горгулья довольно скалясь направилась в противоположную сторону той, куда предположительно ушел странный субъект.
>>>Главная дорога

Отредактировано Глория Форас (2011-11-29 14:09:32)

Трактир "Маскарад"<----Обеденная зона<--

Все, что произошло совсем недавно и то, что, возможно, еще должно было произойти в скором времени - все это никак не вписывалось в планы мертвеца. Ему казалось, что кто-то невидимый нарочито жестко вмешивается в его судьбу, путая все нити до одной. Вполне вероятно, что это был сам Татес, уже целый день напролет насмехавшийся над его, мягко говоря, "неудачами" со своего ложа, однако, сам нежить никак не мог взять в толк, чем он прогневал Младшего Бога. Да и, признаться, он уже устал думать и предполагать - да, звучало это если не поразительно, то по крайней мере глупо. Мыслительный процесс всегда работал в его голове без остановки. Даже когда ему этого не хотелось, гипотезы и размышления о том или ином предмете его интересов постоянно выстраивались в ряд и складывались где-то в его сознании, откладываясь там, а потом растворяясь за ненадобностью. С этим он жил где-то около последних пятьдесят лет и даже радовался тому, что благодаря размышлениям не помрет со скуки раньше, чем его разум окостенеет. Да, мысли всегда были его верными спутниками... По крайней мере, все то время, что он помнил себя, ибо облик его до смерти давным-давно стерся из его памяти, оставив лишь воспоминание о том, что он был зрелым мужчиной, возможно, еще носившим бородку. Хотя, последняя догадка точно не могла быть оправдана - ведь по тем временам все люди его положения носили бороды... Но нет, наверное, это осадок, оставшийся после всех неожиданностей, произошедших сегодня, или же он слишком долгое время провел в стенах "Маскарада", но сейчас нельзя допустить, чтобы частицы его обыденной жизни заменялись другими, обновленными, к которым он совершенно не будет готов. Да, многие могли бы назвать это излишним консерватизмом, даже глупостью или упомрачениями теряющей рассудок нежити. Он шагал медленно, даже неповоротливо, уже добредя до начала лесной опушки и продираясь сквозь стучащие по доспехам ветви деревьев. На душе, если таковая существовала в его теле, было скверно. Скверно настолько, что он вновь задумался о том, сколько ему осталось. Лет десять? Или, возможно, меньше? Ноги его погружались в вязкую почву, и хотя он не чувствовал влаги, все же это несколько замедляло его передвежения. Судя по всему, пока он находился в трактире, по лесу прошел дождь - так что оставалось надеяться, что его силки не подмокли настолько, чтобы испортиться совершенно... А ведь и впрямь - сумеет ли он распознать первые признаки безумия? Да и жизнь, жизнь, его нежизнь, лучше сказать. Ему бы наверняка посоветовали заняться активной деятельностью, отправиться в путешевствия, увидеть мир - пока есть время! Но ему не нужно было всего этого. Лишь относительное спокойствие, именно такое, какого у него, вполне возможно, не было при жизни. И пока у него есть время он будет делать то, что делает обычно. Да, именно так. Еще одна ветка ударило его прямо по лицу, оставив влажную вмятину, но он не обратил на это внимания - он не хотел раздвигать преграды на своем пути.
Дорога до того места, где он расставил капканы, была недолгой; по крайней мере, для Варгена, находившегося в плену новой "порции" раздумий, это время пролетело достаточно незаметно. Однако выйдя на пространство меж стволов сосен, то самое, на котором он повстречался с механической куклой, мертвец не сразу смог обнаружить нужных мест, где расставил пару своих капканов - настолько все вокруг было покрыто слякотью, грязью и желтеющей листвой. Спустя десять минут усиленных поисков Дретт, наконец-то отыскав свои покрытые ржавчиной ловушки и проверив их содержимое - ни одно существо не попало в ловушку, - с глубоким вздохом направился дальше, вглубь леса. Мест, где он обычно охотился, было много, но активированные на данный момент ловушки были только здесь, да еще в самой сердцевине чащобы. Что ни говори, но иногда при видимом избытке времени его у Варгена чертовски не хватало, и обход всех охотничьих угодий занимал не так уж мало времени, как могло показаться на первый взгляд. Особенно его не хватало в последнее время... Нежить задумался: оставалось надеяться, что хоть какая-то птица или зверь попались в силки, ибо в столь позднее время, когда на охоту выходят ночные, но совершенно непригодные для еды, твари поймать что-либо путное даже не по заказу было бы весьма проблематично. А заказчики будут ждать его завтра уже "с ранним птичьим пением"... Нежить вздохнул, уже который раз за этот день, и, не замедляя шага, ощупал пару кроличьих тушек у себя на боку. Да уж, а примут ли их теперь, "немного" сплющенных, совершенно мокрых - и съедобных ли? - оставалось большим вопросом. Ну что же, ему в любом случае придется выпутываться из этой передряги, хотя находится в лесу при столь повышенной сырости было просто ненормально - на его мертвое тело это влияло достаточно пагубно. По какой-то причине он неожижанно подумал о том, что профессия ночного сторожа для него гороздо менее опасная, чем обычная охота; пора менять работу, дабы сохранить мертвую плоть хотя бы в относительной безопасности? Проведя правой рукой по шлему, словно это могло помочь ему собраться с мыслями, Дретт нашел единственно простой выход из положения: "Делай, что должно, и будь, что будет".

***

Однако ж, удача еще не совсем окончательно оставила его! Два из трех силков были задействованы, и веревки были туго затянуты: одна, натянутая меж пары стволов осины, сжимала горло небольшого перепела. Вторая душила крупного для этой поры зайца, который, судя по всему, попался совершенно недавно - конечности его еще слабо дергались, хотя глаза уже "заплыли" посмертной пленкой. Третий силок, находившийся дальше в лесу, был порван - если в нем и был какой-то зверь, то его "побегу" он наверняка должен быть обязан дождю. Прокатившаяся по всей площади водная стихия превратила веревку во что-то мягкое и вязкое. Но и того, что он имел, было вполне достаточно. Положив перепела в мешок, а зайца закрепив у себя на бедре рядом с остальными двумя, он решил, что разумнее будет обновить ловушки завтра днем; и дело тут было не в темноте, окутавшей лес, так как она совершенно не мешала ему видеть. К тому же ему требовался отдых, отдых от всего, что сейчас его беспокоило. Наверное, впервые за долгое время ему хотелось просто заснуть, крепко и надолго...
  Неожиданный вопль, разнесшийся по лесу, на мгновение вырвал его из пучины мыслей - но он вновь погрузился в нее. Голос был высоким, но точно не мужским. Женщина или ребенок. Кажется, она или он что-то прокричал? - Притом достаточно близко. Аргх, лучше поскорее забыть об этом, как можно быстрее покинуть пределы лесной территории и оказаться в своей небольшой комнатушке на одной из самых угрюмых улиц Дагора. Стоит ему проявить хотя бы немного любопытства, как он тут же ввяжется в очередную неожиданность, а лучше сказать - неприятность. Но нет, на сегодня он и так отхватил впечатлений больше, чем могла бы вместить в себя его голова, и пока в ней все не уляжется и не успокоится, ему даже думать, пожалуй, будет противно о том, чтобы узнать для себя что-то новое.
    "Да ведь я и сам хотел вернуть все на круги своя - так отчего же колеблюсь?" - быстро промелькнувшая в его сознании мысль тут же развеяла все сомнения. Некто кричал совершенно неподалеку, выходит, ему нужно уйти как можно скорее, пока к нему не прицепилась очередная проблема. Ходить тихо Варген не мог, даже если бы очень постарался, так как доспехи при каждом шаги предательски громыхали, однако ускорить шаг было в его силах. С твердым намерением во что бы то ни стало избежать каких бы то ни было встреч, он, темная фигурка на фоне не менее темных силуэтов деревьев мог бы показаться еще одной неприглядной частицей этого леса. По крайней мере, в это ему хотелось бы верить... Как впрочем и в то, что это его желание скрыться от человеческих глаз со временем не перерастет в какую-нибудь, не дай Татес, фобию; изоляция от общества - что хуже можно придумать? Хотя он все еще не был до конца уверен, что сам Татес сопутствует ему.
Легкое громыхание его доспехов сливалось с чавканьем почвы, каждое мгновение обволакивающую то одну, то другую его ступню. И он даже не задумывался о том, кто минуты назад что-то прокричал в лесной чащобе. Вернее сказать, он целенаправлено упускал из виду любую хоть мало-мальски подозрительные шорохи, разносящиеся среди кустов и меж голых веток деревьев. Не хотелось видеть ничего, а уж тем более, никого.
  Наверное, он "сошел с ума"?
  В бесцельных поисках спокойствие прошло не менее получаса - по крайней мере, так казалось ему самому, ибо временно опустившаяся на него пелена спокойствия остановила ход времени. Теперь на замену ужасной неразберихи, царящей в его голове, пришло странное подобие умиротворения. Подобием его можно было назвать потому, что мертвец буквально чувствовал, как через день или даже меньше к нему вернется беспокойство. А странным оно было... Наверное, по той причине, что на его сознание осела еще большая апатичность, чем прежде, и отчего-то он с легкостью отдался ей, даже не предприняв попытке сопротивляться. С шумом и грохотом он тут же устроил свое тяжелое тело на земле, прислонившись спиной о кривой вяз. Оправив звериные тушки у себя на боку, чтобы ненароком не придавить их, Варген погрузился во состояние, напоминающее по сути своей летаргический сон. Лицо его или то, что от него осталось, не выражало совершенно ничего, и лишь при детальном осмотре можно было бы уловить в нем нотку задумчивости...
  Но ведь ослабшие мышцы уже давным-давно не позволяли ему выражать свои эмоции, и лишь уголки губ могли иногда приподняться вверх. Но если обычно в моменты бездействия он думал и думал много, то сейчас, практически полностью освободив сознание от мыслей, он бестолково уперся взгляд черных глазниц в росший напротив ясень. Дретт даже не заметил, как, просидев в таком состоянии около двух часов, покрылся с ног до головы опавшими листьями.

Отредактировано Варген Дрэтт (2011-12-12 17:41:18)

Порывы ветра становились все сильнее и сильнее, а мокрая земля казалась гораздо более холодной, чем недавно. Именно, что казалось. И ветер может, был таким же, как когда только глаза разлепил. Отвратительная погодка и море неизвестности, в котором так легко утонуть, вгоняли в самое странное состояние. Такое, в коим никогда не бывал. Да и не больно-то хотелось. Холодно, не по себе совсем, и никак не подняться. То упадет, то соскользнет рука с ветки куста, то опять нога подвернется. Но вот опять с поразительным упорством пытается оказаться в гораздо более удобном и выгодном положении. Так хоть рассмотреть чего побольше можно будет. И попытаться сориентироваться. Ведь лес сохранился лишь на севере континента. Только там есть столь огромный кусок природы. Точно не парк. Парков много в городах, но все они отлично освещены, и чаще всего светло там как днем. Нет, ночью конечно, свет приглушают, но не настолько же, чтоб тьма кромешная и больше ничего. Только зачем кому-то понадобилось тащить на север? «Бред-то какой…Понятно, все происходящее бред, но это еще более бредово и глупо. Лес охраняется очень хорошо. Туда ведь просто так не попасть.» Что правда, то правда. Но тогда где же он находится?
Отложив мысли про местоположение собственное, Фред еще с большим упорством стал цепляться за кустарник, и упираясь в мокрую землю, честно предпринял еще попытки три оказаться на двух ногах. Тщетно. То ли нервничал сильно, то ли просто очень не везло, а дело никак не желало сдвигаться с мертвой точки. Холодные капли нападали с веток деревьев за воротник и вогнали в еще большее смятение и недовольство происходящим. Наверно недавно дождь прошел. Наверное так…И что ж так холодно здесь?! В самый разгар лета никак не может быть такой премерзкой погоды. Даже на севере. Тем более в лесу, который так берегут и охраняют.
  Приглушенное громыхание где-то неподалеку застало не то чтобы врасплох…Моментально замерев, и перестав возиться, размазывая грязь по штанам, Рик приподняв голову прикрыл глаза, пытаясь прислушаться и четко уловить звук. Лязганье металла и медленные шаги доносились явно откуда-то справа. Быстро прикусив язык, чтоб не закричать, зовя на помощь, а помощь здесь очень даже требовалась, мальчик медленно повернул голову в ту сторону, откуда явно кто-то шел. Стоп…Уже шаги отдаляются, словно некто решил поменять направление. Надо было спешить. Хоть ползком, хоть как-то. Нет, надо закричать! Как можно громче, чтоб точно быть услышанным. «Спокойно…Ведь неизвестно кто ночью по лесу бродит. Здесь же быть никого не должно кроме животных. Департамент запретил любое вмешательство человека в жизнь леса, зверей, которые здесь обитают. И я здесь совсем незаконно. А тот, кого слышал, на зверя не похож. Или что-то путаю?» Нехитрые размышления прервались. И глаза ведь зря прикрыл, ой как зря. Угол ноутбука с размаху врезался в бок, вызывая дикую боль и такое же дикое желание оказаться на краю света, только бы подальше отсюда. Проснуться в теплой постели, и даже нисколько не переживать по поводу операции. Лишь бы все на свои места вернулось.
Шумно выдохнув, Рик медленно приоткрыл один глаз. Огромных усилий это стоило. Он ожидал что угодно увидеть – хоть медведя бурого, хоть дикого волка – совсем не такого как в парке природы. Но нет…Всего лишь девочка из-за него споткнулась. Только что здесь девочке делать? И может не девочка вовсе…Но голос-то девчачьим был. А остальное попробуй в такой темени рассмотри.
-Простите пожалуйста…Понимаете, мне не подняться никак, - тихо промямлил он, беззастенчиво признавая слабость собственную.
А ноутбук естественно почти не держал. Так, пальцы просто покоились на крышке, да к груди то, что недавно в бок врезалось, прижимали. Понятное дело, отобрать не составило никакого труда. Лишь рот слегка приоткрыл, до глубины души поражаясь наглости и нахальству.
-Пятьсот восьмая модель. С нейросенсорным вводом и защитой от воздействий извне. И вам бы отдать лучше, - гораздо тише произнес Фред, - Он током больно бьется, если кто чужой полезет.
Врал естественно. Защита активизирована не была, да и не нуждался ведь ни в какой защите. От дедушки, что ли защищать? Так дедушка никогда к технике внука не прикасался. А тут как-то не по себе стало. Для начала, откуда девочка в лесу может появиться, да девочка к тому же спрашивает что такое ноутбук, вот ведь странно, а для продолжения кто знает, что на уме. Вдруг отобрать решит? Так ведь ничего сделать не сможет. Но не об этом стоило думать, совсем не об этом. Моментально пристыдившись своего поведения, Рик опустил голову и уже гораздо более спокойно, без угроз продолжил:
-Дедушка подарил. Так что бесценный. - слегка улыбнувшись, мальчишка уселся и протянул руку навстречу, - Я Фред. Фредерик Арефьев. И честно, совсем не понимаю где оказался. Вы ведь подскажите?

Ни одна мысль не посетила его голову за все то достаточно долгое время, что он провел, прислонившись к стволу вяза, и сознание его было пусто, как полость внутри глиняного горшка, только что снятого с гончарного круга. Конечно, какие-то обрывки и ощущения, оставившие свой след от событий минувшего дня, периодически давали о себе знать, но не задерживались достаточно долго, так, чтобы он мог обдумать их как следует. Разум его не останавливался ни на чем, словно погрузившись в глубокую полудрему, и, как бы ни странно это прозвучало, пустые глазницы на этот раз выглядели еще более отрешенными, чем обычно. Мертвецу даже казалось, что они, его мысли, словно покрылись своего рода пленкой, которую ему не удавалось разорвать - собственно, он и не стремился к подобному. Ему действительно не хотелось ничего, кроме как оставаться в подобном положении, просто созерцая ряды деревьев перед собой, и при этом не пытаясь узнать для себя что-нибудь новое или сделать какие-либо наблюдения. Наверное, первое, что могло прийти в голову после той картины, которую представлял из себя полузасыпанный листьями мертвец, так это то, что в этом происшествии наверняка замешана какая-то магия. Так же можно было предположить, что все это дело рук его недавнего знакомого чернокнижника, вероятно, какая-то метка, чары или нечто в таком духе. Да, ему дейтствительно хотелось бы предположить это, наверное, он был бы даже рад возможности обвинить в окутавшей его апатии этого шакала, что, собственно, было бы вполне в его праве. Однако он явственно чувствовал, что это нечто, столь резко и неожиданно погрузившее его в полную отрешенность, совершенно не связано с Вальхариусом; напротив, это имело большее отношение к нему самому, но он никак не мог понять, в чем же было дело. И большею частью потому, что его все время что-то отвлекало, не давало сосредоточиться ни на одной мысли. Будто нарочно опустошая мозг, или то, что теперь было на его месте, от всяческой лишней информации. Шутка заключалось в том, что в категорию "лишней" попадало абсолютно все.
Поначалу он, было, обеспокоился этим, но заглушенный разум вскоре перестал подавать какие-либо сигналы и Дретту стало фактически все равно, что же, в конце концов, с ним происходит. Более того, он даже перестал придавать значения тому, что дерево, под которым он сидел и которое в теории должно было бы едва покрыто последними сухими листьями, было украшено столь пышным букетом желтых и красных острых венчиков. Как следствие, он уже совершенно позабыл о том, что за какие-то пару часов оказался покрыт ими с головы до ног, словно превратившись в еще одну небольшую часть этоо большого леса. Все странное, что сейчас с ним творилось, теперь казалось ему абсолютно не требующим каких-либо объяснений. И потому не было ничего удивительного в том, что он без сопротивления погрузился в эту, так сказать, "полудрему". Хотя сном это назвать никак было нельзя - скорее то был просто отдых, большой, пусть и не продолжительный, но все-таки отдых. Ему не требовалось обращаться к логике, чтобы понять это - ведь, как-никак, это был вполне закономерный и естесственный процесс, который не требовал вмешательства со стороны. Он знал, что так, в итоге, и должно было случиться, особенно после всех произошедших сегодня событий... Ведь это все как-то взаимосвязано? Не так ли? Сознание спало, уже полностью погрузившись в свой "кокон", и не спешило давать ему ответ на этот, казалось бы, не самый сложный для него вопрос.

Разум его пробудился мгновениями раньше тела, которое, несмотря на уже давным-давно отказавшую нервную систему, все еще частично реагировала на воздействие извне; по крайней мере, Варгену казалось, что именно его мертвый организм посылал ему в голову информацию о том, что творится с его телом. Ибо именно в тот самый момент, когда по какой-то одному лишь Мблоку известной причине нечто стало пытаться выдрать буквально из его ноги - большей своей частью доспехи уже срослись с его неживой плотью, - наколенник, мертвец не мог хотя бы "приблизительно" почувствовать это. В голове словно произошел какой-то внезапный щелчок, в одно мгновение перенесший его из одной реальности в другую; "сонливость" постепенно рассеивалась, пусть и не очень быстро, но глазницы Дретта уже смотрели вокруг более осмысленно. Двигаться, однако, не хотелось совершенно, и на то было достаточно много причин - взять хотя бы то, что его спокойствие было столь неожиданно нарушено. Скрип и слабое звяканье металла, которые издавала отдираемая часть доспеха, все продолжалось, и когда способность ясно видеть вновь вернулась к нему, нежить покосился на сам, собственно, "источник проблемы". Признаться, когда он еще только приходил в себя после долго длящейся неподвижности, ему отчего-то показалось, что это маг творит что-то с его уже и без того разрушенным телом Да, образ черного, как смоль, пса-анимуса все еще маячил у него перед глазами подобно неминуемому наваждению, а уж чего-чего, так именно встречи с этим чернокнижником Варгену хотелось бы меньше всего. Он чувствовал, что именно этот загадочный "чудак" был более всего повинен в его нарушенном, нет, буквально разрушенном спокойствии, которое теперь явно придется собирать вновь немалое время. Ему все еще казалось, что тот еще даст о себе знать, ведь не могло все то, что случилось вчера с заката до середины ночи быть обыкновенной "шуткой", "розыгрышем"?
Однако существо, сидящее перед ним на корточках, и пытавшееся выгнутым, как серп, ножок разломать его доспех навряд ли можно было назвать анимусом и, обдумав все это в несколько секунд, он понял, что это и не мог быть помощник Вальхариуса - хотя, навряд ли у этого честолюбивого по натуре существа могли быть какие бы то ни было помощники. Только зародившийся в нем ворох подозрений был прерван нехарактерным для металла то ли звоном, то ли треском - что-то предательски застучало в голове мертвеца, подобно барабанной дроби. Доспехи представляли для него определенную, высокую ценность хотя бы потому, что плотно скрывали от окружающих вид его разложившейся плоти, и он был уверен, что без них ему бы не позволили пробыть в цивилизованном обществе не более минуты. Ремонт этого старья был фактически невозможен, а изготовка новой части могло стоить не так уж дешево - к тому же, кузнецы вечно сдирали с него втридорога только за то, что обычно им приходилось делать доспех прямо на его теле, и как следствие, терпеть дух разложения. Или, как они выражались чаще, "жуткую невыносимую вонь". Разумеется, все эти рассуждения в столь опасной ситуации пронеслись в его голове буквально за пару секунд; и он, опершись о землю правой рукой, чтобы было легче вставать, и кое-как согнув ноги, поднялся. С его тела маленьким листопадом посыпались листья и он, уже встав и дотронувшись до ствола дерева, был удивлен слабыми потоками магической энергии, выходящими из него. Да, тут и впрямь был участок, пропитанный магией больше, чем остальная часть леса, но...
"Выходит, я ушел так далеко на север от города?.. Но когда? Я точно помню, что возвращался обратным путем... И вот отчего здесь листья с деревьев еще едва опали".
Размышляя об этом, Дретт не сводил глазниц с юноши. Да, молодое существо с абсолютно белыми волосами, кожей и даже глазами. К какой расе он принадлежал нежить не знал, да и не хотел знать, а вот странные шелковые одежды наводили его на мысль о том, что незнакомец был кёхуанцем. В Дагор они, конечно, прибывали в немалых количествах, да вот встретить одного из них в самой глуши, вдали от города? Варген бросил взгляд на свой наколенник - тот был изрядно поцарапан острым лезвием, и в одном месте уже ставший хрупким после множеств реставраций, металл был изрядно погнут, но больше никакого вреда броне причинено не было. Оставаться же здесь дольше мертвецу совершенно не хотелось, и хотя он уже чувствовал себя гораздо менее уставшим, новые неприятности ему были совсем ни к чему. Однако тут же голову его посетила зловещая мысль:
"А если выйдет так, что он расскажет вышестоящим о ходячем мертвеце, который "чуть было не убил его"? К тому же, он не из Дагора, где все уже относительно сносно относятся к моей персоне. Не факт, конечно, что ему мой вид внушает, так сказать, "немой ужас", и все же рисковать не стоит. Оставить все так - только наживить себе немалые проблемы".
Помедлив немного, как бы собираясь с мыслями, нежить, наконец, произнес:
- Утро доброе, сударь. Не уверен, конечно, но должно быть я обязан вам тем, что вы не успели сломать мой доспех полностью - благодарю. Деньгами сейчас мы вынуждены распоряжаться благоразумно, а ремонт брони дело не дешевое, - тут Варген на минуту задумался, но продолжил, стараясь как можно меньше распространяться на отвлеченные темы - не знаю, зачем вам понадобилась мертвая плоть, но я не могу ей с вами поделиться. Алхимик ли вы, маг ли или еще какое "дитя науки", но я не интересуюсь участием в экспериментах такого рода. Теперь, надеюсь, никаких проблем с этим не возникнет?
Вымолвив все эту "тираду", нежить замолк. Сейчас, конечно, можно было бы просто принести свои извинения и уйти, но остаться в долгу, что было вполне возможно при нынешних-то нравах... Ну уж нет! Оставалось лишь надеяться, что молодой иноземец не воспользуется своим крайне выгодным положением, чтобы потребовать от него что бы-то ни было. А если же такое все-таки случиться... Тогда, верно, как бы ему этого не хотелось, придется прибегать к помощи единственного алхимика, которому он мог способствовать в его опытах.

Отредактировано Варген Дрэтт (2011-12-16 20:33:49)

/как только утвердим с Фредди куда прилетели, так и перенаправимся/

Отредактировано Фабио (2011-12-19 20:31:36)

-Ой, спасибо огромное.
Ну, вот и поднялся. Пусть не сам, а  ведь совсем другое дело теперь. Гораздо спокойней да уверенней. Только бы снова не упасть, и на это, пожалуй, все силы надо потратить. Слабо улыбаясь в темноте, Фред с благодарностью посматривал на маленькую девчушку. Легкая паника сходила на нет, и все странное недоразумение постепенно теряло яркие краски. Словно дождь смывал великое удивление и непонимание. Ну, подумаешь в лесу, подумаешь холодно и темень такая, что хоть глаза выколи. Главное что не один, да и на ногах твердо стоит. А остальное как-нибудь постепенно прояснится. Думать меньше надо, вот чего. Но все равно думалось. О многом сразу. «Вишенка…Очаровательно-то как. Откуда ж ты Вишенка взялась? Нет, главное как я сам здесь очутился?» Бережно прижав к себе вновь обретенный ноутбук, мальчик приподнял голову и в который раз уставился на темное небо. Ничего там не переменилось. Те же самые тучи, тот же ветер дует в лицо, и вроде как начинает моросить мелкий противный дождик. Или же просто капли с ветвей на лицо падают. Чудеса, да и только. Вот из таких чудес мир весь и складывается. Наверно стоило пожалеть, что раньше ничего подобного не видел. Но не жалелось. Не многое потерял от того что никогда не был темной мокрой ночью в самом настоящем лесу. Дома в тепле да комфорте намного лучше. С горячим кофе, с ноутбуком в обнимку…Слегка мотнув головой и отгоняя совсем некстати выплывшие мечты, Фред тихо вздохнул. Влип он во что-то нехорошее да странное, так что пока думать о доме даже не стоит. Надо разобраться с настоящим. А прошлое оно потом непременно вернется и все будет как прежде.
-Не, я не лапоть. Скорее валенок шерстяной. - голос был задумчив и слишком уж тих, - А Киан с Дагором это где же такое?
Еще больше задумавшись, Фред прикусил губу. На ум ничего путного не приходило, а от Дагора с Кианом вместе взятыми веяло чем-то волшебным, далеким и непонятным. Красивые слова, да и только. Но они ничего не значили. «Киан значит? Удивительно, как же это я сразу не догадался. Ну, хоть то, что в лесу понял, и то хорошо. А остальное выше понимания. Молчать надо больше, вот чего. А то не ровен час…»Прикусив язык, Фредди весьма шустро поковылял вслед за девочкой. Он тоже что-то слышал, но попробуй слова здесь разбери. И прыти от себя такой не ожидал. Не смотря на то, что в босые ноги впивались иголки, по шишкам ходить очень уж плохо было, а мелкие камешки и ветки с сучками так вообще. Но не споткнулся даже. Только морщился недовольно да губы кусал.
-Настоящие разбойники они очень даже воспитанные. А иначе все быстро узнают об их деяниях нехороших.
Тихое бормотание под нос предназначалось скорей для самого себя. Все так же крепко держа драгоценную технику прижатой к груди, мальчик сосредоточился только на том, как равновесие сохранить. Все поначалу гладко выходило, а дальше потребовало усилий. К счастью путь недолгий оказался, и вот уже щурясь, с любопытством рассматривал темные силуэты между деревьями. Кто-то лежал, кто-то стоял рядом с лежавшим. Глаза привыкли к темноте, но не настолько, чтоб рассмотреть какие-то детали.
А потом неведомая сила словно подхватила под ребра с обеих сторон, выбила из легких весь воздух и потащила вслед за собой. Сдавленно вскрикнув, Фред только и успел крепко зажмуриться, да изо всех сил стиснуть зубы. И мир потонул в яркой вспышке света…Все повторялось.
Куда-то в неизвестность----------

Несмотря на все его попытки понять эмоциональное состояние парня, он никак не мог сообразить, успокоился ли тот хотя бы немного или все еще находится на грани с животным ужасом, побуждающим лишь к одному действию - бежать до потери сознания. Второе предположение являлось самым нежелательным к воплощению в жизнь; нежить прекрасно понимал, что в данной ситуации полузнание будет гораздо опаснее незнания, и если совершенно не разобравшийся в происходящем кёхуанец начнет на каждом углу городить о нем всякие нелепицы, то это сильно расшатает его репутацию и сильно подпортит более-менее мирное проживание в Дагоре. А ведь, в конце концов, он никак не сможет этому помешать - слова тут навряд ли помогут, а к физическому воздействию ему прибегать совершенно не хотелось бы. Если бы нервная система до сих пор в полной мере руководила его движениями, он бы вздрогнул. С ним творилось нечто необъяснимое, чему он не мог противостоять, и что ему не было знакомо. Что там Дагор, все его существование может оказаться под угрозой - на самом деле, к чему правительству портить и без того напряженные отношения с Кёху ценой жизни какого-то полуистлевшего трупа? И здесь ему, как это ни прискорбно, не поможет даже обладающий целой сетью связей, Макнелли, столь часто выручавший мертвеца, когда его нежизни грозила опасность; к тому же, он достаточно хорошо знал заносчивого алхимика, чтобы понять - несмотря на положительное его отношение к ходячему трупу, даже он не станет идти против правительства, рискуя всем, что создал за всю свою жизнь для спасения того, кому уже давным-давно пришло время "упокоиться с миром"... Неожиданно нежить почувствовал, что пелена волнения, только окутавшая его, понемногу спадает. Собственно, отчего же он так взволнован? - Странное наваждение скорее всего навеяно компанией того же анимуса, и он до сих пор не может в полной мере овладеть собой. Мертвец провел свободной рукой по шлему, словно это могло помочь ему собраться с мыслями. На деле в данной ситуации опасности раз в несколько меньше, чем в той, которую он рисует в своем, никак иначе, воспаленном воображении; ведь все, что от него требуется - просто успокоить мальчишку. Тот же, сжавшись и даже став намного меньше ростом, всхлипывал и, как показалось нежити, что-то бормотал себе под нос, но при этом он совершенно не был похож на того, кто собирается громко кричать или, тем более, убегать. Что ж, все не так уж плохо, как ему казалось вначале. Бедняга, конечно, был параллизован ужасом, но страх его не был велик настолько, чтобы, потеряв всякий самоконтроль, предпринять нечто большее, чем просто ожидать. Ожидать. Мертвецу почему-то подумалось, что с того самого момента, как он расстался с черным во всех смыслах магом, его тоже не покидает ощущение ожидания, ожидания того, что в любую секунду из ниоткуда может появиться Вальхариус - а этот шакал был, пожалуй, одной из самых больших неприятностей в его жизни. И если сидящий перед ним на земле парень сейчас чувствует примерно то же самое... Нежить с привычной жесткостью прогнал непрошенные и мало относящиеся к данной ситуации, мысли; собственно, они отнюдь не первый раз в его нежизни мешали сосредоточиться. В это же время юноша каким-то ничего не выражавшим, отупевшим, стеклянным взглядом смотрел на склянку, которую мертвец до сих пор сжимал в руке, стараясь при этом не сжать слишком сильно. Иначе, кто знает, сколько ему придется заплатить за "порчу имущества".
  И вот до сих пор находящийся в некоем подобии прострации, мальчишка, наконец, произнес самую осмысленную фразу из всех, что Варгену пришлось услышать от него за все это короткое время - с одной стороны, это было явным признаком того, что он приходит в себя, но с другой... Нельзя было не отметить, что слова, подобные этим и содержащие тот же смысл, он слышал уже ни один раз из множества уст; и примерно столько же раз ему приходилось объяснять, в чем же ошибались утверждающие подобное существа. Собственно, Дретту это было не в тягость, и ни сколько не утомляло - как-никак, расставление всех точек над "е" напрямую касалось его и было исключительно в его интересах, если он хотел, чтобы неприязнь к нему окружающих уменьшилась хотя бы немного. Другого же способа убедить все и вся подозревающую толпу в том, что он не "ослеплен жаждой убийства" и просто-напросто "не владеет способностью обращать других в ходячие трупы", он не знал; разве что можно было просто развернуться и уйти, ничего не говорить, просто приняв, как должное, бессмысленность и бесполезность слов. В итоге, многие не верили его словам, что было вестма понятно, и после разъяснений мертвеца относились к нему с еще большими недоверием и подчас даже с ненавистью, как к чему-то не только противоестесственному, но и желающему принести вреда больше, чем самый закоренелый преступник. Если так можно выразиться. Поэтому теперь он, наученный ошибками прошлого, не собирался тратить время на долгие, в результате никому не нужные объяснения - тем более, что юноша явно не собирался с полной ясностью воспринимать то, что ему скажут, и хотел лишь оказаться подальше от этого места.
   "Как, впрочем, и я сам", - с оттенком недовольства подумал Дретт, в упор смотря на паренька. И еле слышный, но полный облегчения вздох сорвался с ссохшихся его губ только тогда, когда напуганный юнец медленно, осторожно, с плохо скрываемой брезгливостью, забрал пузырек из руки нежити, стараясь при этом не коснуться его. Поистине, мертвец боялся, что еще немного - и он сожмет склянку чуть сильнее, чем следует, тем самым разбив ее вдребезги; что и говорить, обращаться с хрупкими предметами он явно не умел. Ну а теперь, когда первый шаг сделан... Варген аккуратно коснулся навершия своего меча, будто это могло помочь ему собраться с мыслями и, качнув головой, словно в подтвердление собственным умозаключениям, сухо произнес:
   - Назовите мне хотя бы одну причину, по которой я мог бы желать вашей смерти. Можете поверить мне, что я не собираюсь ни лишать вас жизни, ни вообще причинять вреда. Более того, я могу уверить вас, что нежитью, - это слово он произнес с особым нажимом - становятся совершенно иным способом, и даже если бы мне хотелось, я бы не смог сделать из вас что-то подобное. А теперь...
  Не дожидаясь от юноши никакой реакции на свои слова, той рукой, которой он минуты назад держал склянку со странной жидкостью, Варген ухватил беловолосого парня чуть пониже локтя и, резко потянув наверх, рывком поднял на ноги.
   - Теперь я надеюсь, что вы успокоетесь и возьмете себя в руки.
  Он не мог с полной уверенностью рассчитывать на то, что мальчишка поверит его словам. Точно так же он не знал, как отреагирует тот на подобную грубость с его стороны. Сейчас он преследовал лишь одну цель - вывести беднягу из состояния полного оцепенения и вернуть ему, хотя бы частично, трезвость ума. Да, существа, реагирующие на него так же, как и этот зельевар - для себя Варген уже обозначил его так, - оглушенные страхом, имели разума в голове даже меньше, чем сам нежить. А в нормальном ходе своих мыслей Дретт нередко сомневался. Мертвец огляделся вокруг, и неожиданно осознал, что над утренним лесом начинает сгущаться туман; пока что его нельзя было назвать плотным настолько, чтобы не видеть ничего дальше собственного носа - отдельные его клочья висели посреди стволов деревьев в совершенно хаотичном порядке. Однако если так пойдет и дальше, то скоро найти верную дорогу из леса будет весьма проблематично. Конечно, нежить хорошо знал этот лес, но следопытом его никак нельзя было назвать. К тому же, повышенная влажность была тем, чего бы ему сейчас хотелось меньше всего. Лучше поторопиться и разобраться со всем этим. Ну а что же касается злосчастных заказов... Вероятно, уже даже поздно думать об этом. К тому же, он не перезарядил капканов, и можно с полной уверенностью сказать, что "охотничью лавочку" ему придется прикрыть на какое-то время. Взгляд пустых глазниц Дретта не выражал ничего, как, впрочем, и его застывшее, уже давно лишенное эмоций лицо. И лишь где-то в глубине сознания он чувствовал, как больно ударяет по его худому карману ход событий сегодняшнего дня.

Отредактировано Варген Дрэтт (2012-01-09 11:55:48)

"Поскорее бы уйти, поскорее бы оказаться подальше от этого места... Ну, может сейчас или через пару минут мне удастся... Сколько хлопот, слишком много".
  Именно такого рода мысли посещали голову мертвеца все то время, что он пробыл в лесу наедине с обезумевшим от ужаса алхимиком. Правда, на деле, прошло не больше получаса, как беловолосый юноша попытался что-то сделать с его, нежити, телом, но самому ему казалось, что прошло никак не меньше нескольких часов. Такое с ним, совершенно апатичным ко всем мирским дрязгам существом, случалось отнюдь не впервые; он действительно чувствовал себя "не в своем седле", имея дело с магами и ясновидящими, алхимиками и исследователями тайн Миста, а так же со всеми теми, кто имел к ним хоть какое-то отношение. Честно говоря, будь его воля, он бы обходил их на километр. Ведь именно от этих углубленных в науку личностей исходили всякого рода проблемы и неприятности - и это не учитывая подчас совершенно плачевных результатов их экспериментов. На своем веку мертвецу довелось стать свидетелем и едва ли не жертвой многих "опытов", из-за которых, бывало, доставалось и тем, кто их устраивал. И хотя он прекрасно понимал, что его совесть твердит ему не равнять всех существ по одной мерке, разум его и логика настойчиво отрицали вероятность безопасности от присутствия рядом с кем-то из числа ученых. И именно поэтому он стремился как можно скорее покинуть компанию этого щуплого, готового с минуты на минуту вновь зарыдать, "естесствоиспытателя", так как всем своим высохшим нутром он чувствовал, что быть беде, и что скоро в этом месте станет весьма небезопасно. К тому же, он устал. Действительно, очень устал. Это было не то чувство усталости, которое испытывает создание, прожившее больше положенного ему срока, и которому надоела жизнь, хотя именно это чувство ему доводилось испытывать. То было ужасное ощущение, всегда нагоняющее на него то тоску, то раздражающее до неимоверности, ощущение того, что все, даже сам Татес, сговорились против него и не дают спокойно отмеривать свои последние годы. Не считая последнего случая, когда за один-полтора дня на него тяжким грузом взвалили столько неожиданных, пугающих и, может, кто-нибудь мог бы сказать "захватывающих" ситуаций, у него за сто лет случалось несколько неприятно загадочных происшествий подряд. Но не в таком количестве! Сейчас он не мог не испытывать ничего, кроме одного желания: поскорее попасть в любое тихое место, отключить сознание и дать себе время "переварить" все, что с ним произошло. Он всеми "струнами души", как любят выражаться в этом городе, будто желая показать свою утонченность, осознавал - даже не чувствовал, именно так, - что сейчас на него огромной грозовой тучей надвигается буря. Вполне возможно, что именно его пессиместический настрой был причиной всему произошедшему - кто знает. Но то, что случилось несколькими секундами позже того, как он попытался рывком поставить мальчишку на ноги, еще больше, чем прежде убедило его в том, что все это явно не простая череда совпадений.
  Хотя сначала он даже не понял, что произошло; всего мгновение назад все было в порядке, и вот уже по шелковому рукаву парня бежит, извиваясь, язычок пламени. И явно именно он стал последней каплей, до этого разделяющей деланное спокойствие и бурную истерику в душе алхимика. По щекам его потекли слезы, он судорожно пытался сбить рукой пожирающее ткань пламя, что, собственно, не дало никакого положительного результата - огонек быстро разросся и, поднимаясь все выше по его правой руке, параллельно перешел на левую; первые несколько секунд тот тщетно пытался стянуть с себя платье, и вот уже воздух разрезали дым, запах паленой кожи и крик. Совершенно порабощенный страхом, паренек что-то прокричал ему, Варгену, и он, хотя ничего не слышал, прекрасно понял, что тот просит о помощи. Однако происходящее доходило до него весьма медленно - теперь разум его, полуразложившийся под тяжестью времени, теперь, с этим происшествием, был "перегружен" окончательно. Сторож никак не мог взять в толк, что же на самом деле произошло. Ведь вот, буквально только что, все было в порядке, а теперь этот мальчонка едва ли не весь в огне. Но все было нормально, как же, как же... Даже осколки той самой склянки, теперь наполовину погребенной под палыми листьями, казалось бы не были для него достаточным аргументом. Что же это такое? Каким, Мблок его подери, образом?
  Он и сам не понял, что вывело его из состояния оцепенения, и сколько времени он вообще находился под давлением мыслей, но когда он, со всей ясностью осознав, что происходит, смог четко оценить происходящее, огонь, уже пожравший рукава одежды парня, едва начал переходить на его спину, еще не причиня ему весомого вреда. И в то же самое время, словно "оттаяв" одновременно с сознанием самого Дретта, все его тело пришло в движение, как будто производя те самые движения, которые ему было должно исполнить с самого начала. Подбежав к уже обессилевшему алхимику, он, стараясь избежать прикосновения огня, ухватил его поперек живота и, уже не думая о том, чтобы проделать все безболезненно для мальчика, силой повалил его на землю, придавив спину правой ладонью и не выпуская - в любом случае, пока бедняга в приступе ужаса бегал, стараясь сбить с себя пламя, сделать хоть что-нибудь было невозможно. Теперь сознание мертвеца было спокойно, как поверхность лесного озера, если бы можно было так выразиться, и лишь несколько беспокойная работа мыслей волновала его поверхность; однако нечего было и говорить о волнении или, тем более, страхе. Сейчас внутри него что-то переключилось, все его недавнее состояния казалось растворилось в небытии, и теперь он снова чувствовал себя тем, кем, в основном, и был последние несколько лет - беспристрастным и рассудительным. Действовать же Варген начал сразу. В первые мгновения он пытался засыпать огонь землей - он не знал, было ли это достаточно разумной затеей, так как в жизни ему доводилось тушить только лесные костерки, засыпая их почвенным покровом. Однако ничего не произошло; даже создалось ощущение, что огонь разгорелся еще ярче - парень продолжал кричать, хотя казалось, что скоро и это ему будет не под силу. Мертвец даже предпринял попытку сорвать с алхимика одежду, и частично ему это все же удалось; и все же пламя продолжало гореть на теле парня. Синеватые с оранжевой каймой и зеленые посередине огоньки продолжали бешено плясать...
   "Синие?.."
  И вот уже Дретт, сконцентрировавшись настолько, насколько ему позволял извивающийся под рукой мальчишка, запустил от своего сознания к левой руке нити энергии. Пожалуй, это можно было назвать своего рода контактом между нематериальным и материальным. Магия всегда не очень давалась ему - и он был уверен, что не только после смерти, но даже при жизни колдовать он умел не так уж хорошо. Но в те минуты, когда он создавал маленькие огоньки, по его рукам словно текло что-то едва теплое; и, признаться, это было действительно хорошее чувство. Однако теперь ситуация была совершенно иной. Собрав энергию в руке, нежить почувствовал, как по кисти его расходится слабый жар и волны энергии, подрагивая, вступили во взаимодействие с внешним миром. Варген старался не думать о том, что он действует недостаточно быстро, хотя вопли парня не могли не мешать ему. Пустыми глазницами он взглянул на огонь. До этого мертвецу никогда не приходилось делать такое, но что-то подсказывало ему, что нужно ухватить энергетические потоки синего пламени. Одно мгновение, другое... Неожиданно для Дретта, сумевшего как-то воздействовать на пламя, время будто остановилось. Сначала дико пляшущие языки пламени поутихли; затем они - что поистине странно, - стали "собираться" в один огненный ком, словно "стекаясь" со всех пораженных участков тела паренька. Нежить чувствовал, что дело идет в верном направлении, но удерживать "шар" становилось сложнее. Теперь что-то внутри него самого словно мелко тряслось. В то же время огонь, уже собравшись в одну форму, под взглядом Варгена начал медленно, чрезвычайно медленно подниматься в воздух. Теперь не существовало ничего - лишь он сам и этот синий мяч. Он поднимался все выше и выше. Вот, наконец, он оказался на несколько сантиметров выше головы мертвеца.
  Что-то внутри него не выдержало и "щелкнуло".
  Раздался негромкий, но явственный взрыв, хотя его можно было бы так же определить, как очень громкий хлопок. Дретт инстинктивно отшатнулся, при этом упав на землю и бряцнув доспехами, однако, опасность уже явно миновала - в воздухе все еще летал пепел, а синеватые искры не возгорелись вновь. Он издал еле слышный, шелестящий вздох. Алхимический огонь, скорее всего... Ему часто приходилось видеть, как Макнелли управляется с ним, и именно он объяснил мертвецу, что такой огонь не так-то просто потушить обычными средствами. Что ж, в любом случае, его "предсказание" касательно неотвратимой беды все-таки сбылось. Нежить бросил взгляд на лежащего спиной вверх мальчика.
   "Руки пострадали больше всего" - пронеслось в его голове, когда он как следует осмотрел тяжело дышащего беднягу- "а вот спина едва обгорела... Ожоги, конечно, очень сильные, и все же..."
  И все же был кое-кто, кто мог бы без лишних разбирательств и распросов помочь в данной ситуации.
  Дретт не был из числа тех, кто может делать что бы то ни было достаточно осторожно - в сравнение можно было бы поставить мясника, которого неожиданно заставили облачиться в костюм дворецкого и прислуживать за столом. И все-таки с наибольшей, по его мнению, осторожностью он одной рукой приподнял мальчика и, другой рукой достав из своей сумы потертый плащ - он всегда носил плащ на тот случай, если пойдет дождь, - и накинул его на тело алхимика. Со спины того сразу посыпались комья земли. Варген не ждал от того ответа или каких-нибудь слов - с минуту размышляя, как будет безопаснее взять пострадавшего, он, наконец, присел около него и, обхватив за ноги, поднял у себя за спиной. Голова того лежала где-то на наплечнике нежити, а руки обожженные руки мертвецу кое-как удалось разместить у себя на плечах; сгибать их ему явно было бы не самой лучшей идеей. Нежить вновь почувствовал, как на него волнами накатывает усталость; то была духовная усталость, но была она настолько сильной, что ее можно было бы ставить вровень с физической.
  Уже не зная, как по-другому безопасно устроить юношу, Дретт быстрым шагом направился прочь из леса. И лишь две навязчивые мысли в его голове горели не хуже только что потушенного пламени.
  "С этими нервными и возбужденными "детьми науки" всегда столько денежных затрат..." и "Лишь бы успеть - пока не поздно..."

----> (определимся)

Отредактировано Варген Дрэтт (2012-01-13 23:45:38)