===>Кёху, Правый Берег, Горячие источники

Войдя в дом, Айрэн со злостью хлопнул дверью, наконец-то отрезав себя от остального мира этой ненадежной гранью, позволяя злости полностью затопить разум.
Эти торговцы... Мелкие мошки, еле шевелящиеся под его ногами... Они выпячивают и раздувают до неимоверных высот свое жалкое "я", имея то, что ему нужно.
Прикусив основание большого пальца правой руки, юноша заметался по комнате, пиная ни в чем не повинные подушки и пуфики, стараясь по-тихому выплеснуть тяготящее его чувство.
Мерзкие людишки с заплывшими жиром мозгами, не способные даже ради спасения собственной жизни пошевелить отвратительно пахнувшими пальцами, которые, казалось, они вообще никогда не моют...
Зельевар остановился, постоял несколько секунд обозревая наведенный беспорядок, и прошел на кухню, где, взяв с полки спички, начал разжигать печь. Настроение настроением, а вот ужин и тепло никто не отменял.
Пока разгорались дрова и превращались в первые угли для жаровни, Мастер Саэль подхватил чайник и вышел на улицу, дабы набрать воды из своего колодца. Маленькая привилегия, но как радует...
Когда он уже вытаскивал ведро, то и дело дыша на руки, от тропинки, ведущей ко входу раздался скрип снега и неспешное шарканье, заставившее юношу улыбнуться, так как он сразу узнал старого брадобрея, содержащего маленькую лавочку, которому не так давно  неудачно срезали мозоль с пятки и теперь бедняга частенько захаживал к Зельевару за настойками и порошками.
- Доброго вечера, Мастер Саэль. - Проскрипело за спиной. - А вы как всегда в трудах, словно мурашик, день-деньской трудитесь?
- И вам долгих лет жизни, господин Чжань-И. - Справившись с ведром, юноша обернулся с легкой улыбкой и вежливо раскланялся с мужчиной. - Как ваша пятка?
- Ох. Да все ноет и ноет... Только вот и живу вашими настоями, а так бы и не знаю что делал... - Развел тот руками, извиняющееся улыбаясь. - А вы то что так выглядите? Кожа совсем посинела и глаза уставшие?
- Так как еще мне выглядеть? - Повинился Айрэн, заходя в дом и ставя чайник на жаровню. - Один все, да один... Ни помощников, ни семьи нет... Нюклиетта и та сбежала.
- Да, забавная девчушка... - Пожевал губами брадобрей, неуклюже садясь на одну из подушек, что была по-ближе к жаровне. - Знаете что... Кузен двоюродной тетки моей жены, как-то говорил, что в Дагоре продают Магическую Куклу. Что ей не нужна еда, время для сна и она никогда не устает...
По мере того ,как словоохотливый мужчина вспоминал все, что знает о такой диковине, юноша упаковал все необходимое, расписав все как можно более понятнее, и присел рядом, с каждым словом мужчины округляя глаза все больше и больше.
Так что же это? Где-то продают такое чудо, а я и не знаю? Не порядок. Дагор... Все мои дороги ведут к тебе, что же ты таишь еще? Сколько загадок скрываешь?
Проводив брадобрея, Айрэн, все больше воодушевляясь идеей о поездке, бросился на второй этаж паковать вещи, стараясь не забыть ничего важного, то и дело оглядываясь вокруг и что-то подсчитывая на пальцах.
Собрав все, что посчиталось нужным, юноша спустился вниз как раз к моменту когда очередной чайник решил развалиться, залив  пол так и не нагревшейся водой.
- Торговцы... - Прошипел Айрэн, выходя из дому, опять хлопнув дверью.
Заперев замок и повесив табличку с оповещением о его отъезде, кирани направился к порту, где он надеялся найти транспорт до Империи за приемлемую плату.

===> Кёху, Правый Берег, Улицы Города.

Отредактировано Айрэн Саэль (2012-05-31 19:06:01)

Зельевару все не давала покоя мысль, о том, почему подобная кукла стоит столь мало? Потратил он прилично, но не достаточно по его мнению. Красивая, великолепно сделанная, а уж имитация кожи чего стоит...
Руку жег клочок бумаги, которую ему сунул старик - продавец, хотелось ее выкинуть и вытереть ладонь о шань, но что-то останавливало его от этого. Все было не так, как он спланировал: явное несоответствие качества товара и его цены, взгляды мага, эта бумажка еще...
Вздохнув, Саэль все же решился и развернул пожелтевший от времени кусок пергамента и вчитался в прямые ровные строчки, написанные очень аккуратно, однако вгонявшие в некий ступор:
"Вверяю себя, душу и тело, в руки нового Хозяина"
"Я принимаю тебя, доверяю тебе, храню тебя, тело и душу".
Ошеломленный Зельевар оглянулся на шедшую позади него куклу, рассматривающую город, как будто увидел тлен и мусор на некогда прекрасной поляне. Как будто он брезговал идти по этим камешкам, коими была мощена площадь рынка.
Как? Разве куклы чувствуют?
В его голову забрались подозрения, что вся эта авантюра выйдет ему боком. Кто-то явно подталкивал его к чему-то.
Юноша провел кончиком языка по в миг пересохшим губам, отвернулся от своего приобретения и снова возобновил шаг, изумляясь тому, что не помнит в который момент он решил остановиться. Скомкав бумажку, он засунул ее в карман шань, поправил лямку тяжелой сумки и направился в сторону стоянки экипажей, на которой тут же нанял повозку, попросив довезти их сначала до таверны, а затем и до порта. Оставаться в таком странном месте, весьма похожем на изощренную ловушку, он не желал больше ни мгновения.
Когда корабль уже отчалил от пристани, Саэль решил, что слова на бумаге предназначались кукле, по этому, достав пергамент из кармана, он вложил комочек тому в пальцы. Вероятно, тот сам решит что с этим делать, а ему срочно нужно по-медитировать и привести свои разрозненные мысли в порядок.

--->Кёху, Лавка Зельевара

Проваливаясь почти по колена, Зельева все же дотащился до входной двери и отпер весьма хитроумный замок, который он купил какого-то гномьего кузнеца, уверяющего, что даже с магией открыть подобный замок почти не возможно, ежели не знать комбинацию из передвижения фигурок птиц и момент ввода ключа. Что же, либо мастер не обманул, либо его дом попросту никому нафиг не нужен. Вздохнув с облегчением и оглядывая затемненное помещение, пронизанное холодом зимы, с явным неодобрением, Айрэн кинул тюк с вещами на лежанку, поставил сумку аккуратно на стол и прошел на кухню к печи, у которой лежала приготовленная перед поездкой небольшая поленница. Выбрав по-тоньше, Зельевар закинул их в темное нутро печи, достал с верхней полки шкафа граненный пузырек с серым порошком и сыпанул горсть на поленья. Вздохнув, поставил пузырек обратно, достал из кармана огниво и высек искру, которая побежала по кристаллам порошка, порождая язычки огня, тут же яростно впивавшихся в холодную древесину.
- Надо бы дорожку почистить... И помыться...
Вздохнул и осознал, что таскать, а затем и колоть дрова для подогрева ему явно не хочется, да и продуктов на ужин нету, а в том, что ему захочется есть после купания, Зельевар ни сколько не сомневался.
Выйдя обратно в гостиную, он остановился в дверном проеме, разглядывая явную дисгармонию в замершей по середине его дома кукле. Склонив голову к левому плечу и сложив руки на груди, юноша задумался, представляя кёхуанскую одежду на его приобретении и пришел к выводу, что тот перестанет приковывать взгляды прохожих даже своими странными глазами.
Только он открыл рот, дабы познакомить куклу со своими мыслями, как тот назвал свое имя.
- Айрэн. Айрэн Саэль. Мастер Зельевар. - от неожиданности юноша пожал плечами и сам представился. - Это мой дом, где я живу, а так же принимаю посетителей.
Все мысли, коими он был так поглощен вылетели из его головы, оставляя только звенящую пустоту, да странное ощущение в кончиках пальцев, как будто он погладил морского ежа или странное иноземное растение, которое называется "кактус". Что такое "Тус", он не представлял никакого понятия, но всегда верил, что сие животное должно быть весьма колючим и зеленым, раз с ним сравнивают растение, поросшее иголками и маленькими волосками.
Ни смотря на то, что Юджин выделялся на фоне его дома инородным предметом, его присутствие казалось правильным. Как будто так и должно было быть всегда, будто тут его место, а в том, что он не вписывается в данный момент был явно виноват тот старик-продавец.
Точно не его работа. Не то мастерство...
И почему он раньше не обратил внимание на такие различия в товаре? Юджин был сделан кем-то другим, а этот старикан был простым перекупщиком.
Почему? За что?
- Сейчас мы подберем тебе одежду и пойдем в купальни. - наконец отмер Зельевар и принялся разматывать вещи. - Надеюсь у тебя с этим проблем нет. Ты уж извини, но выглядишь слишком пыльным...
Бросая взгляд то на вещи, держа их на вытянутых рука, то на куклу, Айрэн примерял мысленно то или иное, но цвета и фасон были не его. Поджав губы, Зельевар задумчиво уставился на Юджина, раздумывая во что ему бы нарядить свое приобретение, как в голову постучала здравая идея. Как-то ему подарили очень красивое кимоно голубого цвета с вышивкой жемчужной и серебряной нитью, которое он задвинул в самый дальний угол, так как считал, что оно ему никогда не пригодиться, а вот кукле оно подходило идеально.
Хлопнув в ладоши, Зельевар рванул наверх, с дрожью в пальцах достал коробку, из нижних ящиков вынул нижнее кимоно - косодэ, - из тонкого хлопка, штаны хакама, носки таби и сапоги насыщенного  синего цвета с вышитыми аистами. Собрав все в кучу, юноша поспешил к Юджину и вывалил все перед ним.
- Вот. Одевай. А потом купаться и кушать, а то у меня ничего нету... - развел руками Айрэн, смущенно улыбаясь.

Юноша стоял и разглядывал куклу, не веря, что это все же не живое существо - материал, из которого был изготовлен Юджин, так и манил дотронуться, убедиться, что это не человек, а всего лишь магический механизм. Хотелось разубедить себя, доказать, что это не так и в то же время неведанная прежде горечь от понимания бессмысленности этих терзаний захлестывала с головой, сжимая сердце.
Мог бы и не притворяться, что знает как...
Осуждающе покачал головой Зельевар, помогая накинуть и завязать традиционную одежду своей родины, прежде ожидавший, как же поступит в подобной ситуации мужчина. Сам бы он смущенно улыбнулся и признался, что никогда прежде не одевал подобное, возможно, как раз на такую реакцию Юджина и рассчитывая.
- Что ж... - прищурив глаза оглядел он дело своих рук, сложив руки на груди. - Ни где не жмет? Двигаешься свободно? Отлично, только не делай шаги слишком широкие.
Мыльные принадлежности он так и не убрал с прошлого раза и они осиротевши стояли прямо на чайном столике, где он их благополучно и забыл, перед своим внезапным отплытием.
- Гм... - прочистил он горло, подходя к столу и заглядывая в деревянный маленький тазик, поджав губы и сцепив руки в замок. - Юджин, как ты относишься к воде? То есть, я хотел сказать... Тебе можно мыться или же вода является для тебя опасной?
Действительно, как-то он даже и не удосужился взять у торговца никаких инструкций по эксплуатации, но справедливо решил, что кукла и сама о себе все знает намного лучше остальных.
А песок ему возьмем с ароматом... Ванили? Или же лучше сандал?
Слегка прикрыв веки, Айрэн разглядывал свое приобретение, решая свои излюбленные вопросы - что же тому подойдет и в каком виде.
Решив, что лучше будет взять и то и другое, достал с полки небольшие мешочки, в которых порции мыльного песка были слеплены в небольшие шарики, что так нравилось покупательницам.
Осталось отправить мальчишек на рынок и все будет прекрасно...
Сложив компактно два полотенца прямо в тазик на моющие принадлежности, Зельевар решительно распахнул двери и вышел на улицу.

===> Горячие Источники

Отредактировано Айрэн Саэль (2012-08-07 16:56:11)

==> Лавка Зельвара

Восприятие окружающего продолжало играть в прихотливую игру по никому не известным правилам. Мутный и плоский мир обретал цвет и объем вокруг Саэля, и этот же мир переставал существовать, когда Саэль приближался к нему, Юджину. Магия вилась вокруг Саэля теплыми воздушными потоками, и Юджин мог поклясться, что чувствует, как тепло касается его ледяной щеки. Он стоял неподвижно и, не отрываясь, наблюдал, как Саэль  перемещается по комнате и собирает вещи, хмурится, что-то прикидывает, озадаченно поглядывая на Юджина.
Вопрос Саэля не застал его врасплох. Точнее, по мимике и жестам Юджин догадался, что Саэль собирается о чем-то спросить, но сам предмет вопроса вызвал у него удивление.
– Вода? – повторил Юджин. Голос по-прежнему хрипел, и внутренне Юджин поморщился, недовольный звуками, которые издавал. – Не опасна. Я не могу утонуть.
Он подумал, что, даже если окажется на дне морском, с ним ничего не случится. Не испытывая потребности в воздухе, он просто пойдет вперед, пока не выберется на сушу. Осознание этого прибавило ему уверенности. Не потому, что ему были приятны свои возможности, к ним Юджин был равнодушен, в способностях не было его заслуги, его таким задумали и сделали другие. Ему было приятно, что он смог сохранить хотя бы память о своих способностях.

Вслед за Саэлем он вышел из дома и пошел по улице, вновь чувствуя себя неуклюжим в непривычной одежде и стараясь приноровиться к тому, что было на нем надето. Поглядывая на прохожих и сравнивая их одежду со своей, Юджин удостоверился, что выглядит теперь как иноземцы. Конечно, его светлые волосы и серебристые глаза никого не могли обмануть, но, по крайней мере, Юджин теперь не выделялся в толпе, а большего ему не требовалось.
Саэль внезапно остановился посередине дороги и развернулся так быстро, что, если бы не навыки бойца, Юджин бы позорно уткнулся в своего человека. Но приобретенная в прошлом привычка наблюдать и предугадывать действия своих подопечных не подвела, и Юджин во время застыл на месте.
– Юджин, а нужно ли тебе есть? Или ты как-то по другому получаешь энергию? – требовательно спросил Саэль, глядя на Юджина белыми глазами, в которых застыл черный зрачок. Как белоснежная бумага, которую дважды тронула кисточка с черной тушью.

– Не нужно есть. Спать тоже не нужно. Мне нужна магия, – безучастно проговорил Юджин. – Без нее тело мое разрушится, и душа, заключенная в нем, уйдет.
Лицо его оставалось неподвижным и беспристрастным, как если бы он говорил о чем-то, что не имеет к нему никакого отношения.
Не думая о том, что он делает, Юджин поднял руку и провел раскрытой ладонью вдоль плеча Саэля, кончиками пальцев ощущая плотное тепло окутывающей его магии. Саэль был живым, и потому полным животворной магии. Но дело было не только в этом. Саэль был не таким, как все, с кем Юджин сталкивался прежде. Он понял, что будет вспоминать Саэля, даже когда тот продаст его.
– Такие, как я, получают магию и энергию от тех, на кого запечатлены.
В подкрепление своих слов Юджин вынул из кармана пергамент с заклинанием и показал Саэлю.

Юджин послушно раздевался, второй раз за день и второй раз в своей новой жизни без семьи. Движения его были медленными и скупыми, как у больного, который пошел на поправку, но которому еще далеко до полного выздоровления. Неуверенными пальцами он распутал пояс и неловко выбрался из кимоно, хорошо понимая, что выглядит как деревенщина, не видавший одежды сложнее штанов и рубахи. В былые времена он бы смутился и чувствовал себя уязвленным, но сейчас не мог себе позволить тратить силы на такую роскошь, как эмоции и чувства. Юджин был способен сейчас только фиксировать происходящее и был благодарен богам хотя бы за то, что вокруг ничего не предвещало опасности, он не смог бы сейчас дать достойный отпор, случись что непредвиденное. Поразмыслив, он удрученно пришел к выводу, что здесь, в чужой стране, с искалеченной памятью и лишенный животворящей магии, он не способен и вообразить, что может произойти дальше, предвиденное или непредвиденное. И как же ненавидел он прежде не знать, что ожидает его и его близких. Тут Юджин поймал на себе усталый взгляд Саэля и сообразил, что раздевшись и педантично сложив одежду аккуратной стопкой на лавке, застыл, уставившись в пространство. Манекен, с деревянными движениями и скрипучим голосом, имитация жизни, бесполезная хотя бы потому, что никто из живых не нуждается в подделках.

Ничего не выражающим взглядом Юджин смотрел на Саэля, как тот раздевается и как вокруг него плещется многослойная магия. Юджину и в голову не пришло, что его пристальное внимание может быть неприятно человеку, он не считал себя тем, кого можно стесняться. Никто ведь не стесняется, к примеру, своей мебели. Тихая мелодия возникла где-то в глубине сознания, в той его части, что позволяет всем и каждому осознавать себя целостным существом, отделенным от всех остальных. Мелодия звучала, и, если бы не проблемы с памятью, Юджин бы поклялся, что никогда прежде не слышал ее, но теперь он не мог быть в этом уверен. К мелодии присоединились слова, тихие, но внятные, как шепот во сне. «Если есть во мне душа, то на что она похожа?», тихо говорил кто-то. Юджин утратил ощущение реальности, ему почудилось, что он по-прежнему в Дагоре, в очередной лавке очередного перекупщика грезит о несбыточном и горьком, блуждая среди фантазий. «На что она похожа? Может, круглая, как шар, или белая, как кожа?»

Слова Саэля вывели его из оцепенения. Юджин ополоснулся, как ему было велено. Он знал, что вода должна быть горячей или хотя бы теплой, но не чувствовал ничего.
– Зачем ты купил меня? – спросил он Саэля, с досадой прислушиваясь к своему голосу.

Непослушными негнущимися пальцами Юджин подцепил полотно с лавки и обмотал вокруг бедер. По его мнению он был уже достаточно чист и в дальнейших омовениях не нуждался, но Саэль ясно дал понять, что его очистительные процедуры на этом только начинаются. В прежние времена Юджину было бы любопытно познакомиться ближе с обычаями чужой страны, он никогда прежде не оказывался за пределами Дагора, но всегда интересовался, как живут в других странах. Он много чем интересовался, заполняя голову знаниями, что казались важными и нужными, но много ли из них он сумел сохранить и к чему все это теперь. Но сейчас Юджин не чувствовал ни любопытства, ни интереса, ни исследовательского азарта, все чувства его иссякли под гнетом равнодушия. Прежде... Прежде и сам он был другим.

С гримасой терпеливой снисходительности на лице Юджин проследовал за Саэлем в новое помещение, где в клубах белесого пара обнаружился бассейн воды, напоминающий озеро. Теперь становилось ясным, почему Саэль не мог помыться дома. Его дом попросту не мог вместить бассейн подобных размеров. «Варварам присуща гигантомания, – отметил про себя Юджин, – по причинам которой они не могут удовольствоваться скромными ванными с горячей водой у себя дома».
В глубине купальни кто-то, плохо различимый в облаках пара, неуклюже выбрался из воды, подхватил с бортика бассейна полотно, небрежно накинул на плечи и удалился, сверкая ягодицами. «Это общественное помещение, – сообразил наконец Юджин. – Варвары...» По его непроницаемому лицу нельзя было понять, о чем он думает. Поколебавшись, он благоразумно решил, что у него еще слишком мало фактов, и ему следует сначала узнать Кеху получше, а потом уже делать выводы.

– Я действительно хотел купить магическую куклу для уборки дома, но ты вряд ли для этого годишься... – пробормотал Саэль, опустив голову и проскальзывая к бассейну.

Реакция Юджина на эти слова удивила даже его самого. Секундой назад он мог поклясться, что ничего не чувствует и равнодушен ко всему, как и полагается приличной магической кукле, временно не запечатленной на владельца. Но в следующий миг внутри его что-то взорвалось и словно вся многослойная и притягательная магия Саэля горячей волной ударила ему в голову. Лицо залила мертвенно восковая бледность, а серебристые глаза неестественно ярко блеснули. Юджин был зол, ужасно зол, он не злился так с тех самых пор, когда юный лорд Малькольм провалил экзамен по чистописанию, не справившись с простейшими словами. Уборка дома... никогда еще он не слышал ничего более унизительного.

Юджин вздернул подбородок и проскрипел:
– Разумеется, я не собираюсь этим заниматься. Меня не для этого делали.
С возмущением и обидой он смотрел на Саэля, поражаясь, как ему только в голову могла прийти подобная ересь.
Секунды текли, горячие, подобные облакам обжигающего пара, и Юджин понял, что происходящее странно. Он ощущал себя живым. Почти. Но и это почти было невероятно.

Отредактировано Юджин (2012-12-18 23:52:30)

Хотелось почувствовать себя живым, вдохнуть воздух и узнать, каков он на вкус, удариться локтем и ощутить боль, почувствовать прикосновение ветра к коже. Хотелось странного – хотелось жить, а не быть имитацией жизни. Юджину надоело находиться в небытие и воспринимать отголоски эмоций, не зная, действительно ли это его чувства или он всего лишь придумал их себе. Прежде ему и в голову не приходило, что ему может надоесть то состояние полусна и небытия, в котором он находился все время. Как не приходило в голову и то, что он может сам захотеть чего-то.

Юджин все еще злился, и злость колыхалась в нем, как мутная вода в бассейне. Злость, недоумение, растерянность. Он смерил Саэля оценивающим взглядом. Человек нес какую-то чепуху о том, что купил его просто так, не смог пройти мимо. Не собирался перепродавать подороже, как решил Юджин вначале. Необдуманный поступок, спонтанная покупка. Так богат, что может позволить себе покупать магических кукол, выйдя за хлебушком? Тут Юджин вспомнил, за какую небольшую сумму его отдал торговец в Дагоре, и поморщился.

– Я гувернер, – горло словно пылью засыпало, и голос хрипел. – Гувернер и телохранитель для наследника рода.
На безэмоциональном, как маска, лице вдруг мелькнула горькая усмешка.
– Мой изъян в том, что мои предыдущие владельцы погибли. – Юджин пояснил: – Обычно магическая кукла погибает вслед за своим владельцем.
Он следил за реакцией Саэля на его слова и по его замешательству догадался:
– Ты ничего не знал о магических куклах прежде?
Человеческая беспечность! Удивительно, как им удалось еще сохраниться как вид, с такими-то склонностями к авантюрам.

Над бассейном стелился теплый белесый пар, минуты тонули в тягостном плеске воды,   а вокруг вилась радужная многослойная магия Саэля. Юджину хотелось проснуться, хотя он хорошо понимал, что не спит.
Он заговорил вновь, овладевая своим голосом:
– Запечатление... Если ты хочешь, чтобы я остался, тебе нужно запечатлеть меня на себе. Я уже говорил. Такие, как я, получают магию и жизненную энергию от владельца. Это... – он пошевелил пальцами, подбирая слова, – симбиоз.
Юджин подумал, что совсем неважно, по какой глупой причине Саэль решил купить его в Дагоре. Судьба привела его сюда, в Кеху, к беловолосому человеку с глазами цвета снега, и это и было важно.

Юджин следил за Саэлем пустым, ничего не выражающим взглядом, серебристые глаза поблекли, вспышка злости стоила ему слишком дорого. Надо быть более осмотрительным. Но Юджин перестал понимать, зачем ему быть осмотрительным, зачем беречь силы, если все, кого он любил и кто ценил его, погибли и их больше нет. Не лучше ли попробовать прожить оставшееся ему время самим собой?
Своими словами Саэль причинил ему боль, хотя и не подозревал об этом. Юджин ненавидел свою ущербность, из-за которой утратил большую часть знаний, накопленных за предыдущие годы. Он устал от вопросов, которые и сам задавал себе и задавал слишком часто – почему он не погиб после гибели семьи? Почему не смог предотвратить трагедию, почему оказался уродом, не способным последовать за своими хозяевами? Почему? Эти мысли удручали его и заставляли чувствовать себя бессильным.

– Создавший меня маг вложил в меня слишком сильную душу, – прошелестел он. – Однажды побывав за гранью, ей не захотелось возвращаться туда вновь.
В невыразительном голосе все же прозвучал отголосок усмешки. К чему верность и преданность умершим, если их можно променять на видимость жизни. Это ли и есть трусость?

Юджин не видел смысла в дополнительных омовениях и застыл на краю бассейна в позе, неестественной для человека, слишком прямой, слишком неподвижный.
– Многое из того, что я знал прежде, утрачено. – Юджину было стыдно признаваться в этом, он почти завидовал калекам, изъян которых у всех на виду и о нем не принято спрашивать. Но он решил быть честным и произнес, ненавидя себя: – Я мало что помню о Дагоре и ничего не помню о других землях.
Тот, кто говорил, что от признаний становится легче, либо бессовестно врал, либо сам не понимал, о чем говорит.

Саэль выбрался из воды и прошел в небольшую комнатку, оставив дверь открытой. Юджин автоматически повернулся, чтобы держать его на виду. Из внутренних помещений купальни выскользнула девушка, ее тонкий голос был едва различим в плеске воды. Пустой бассейн, колышущийся пар над водой, блики света на стенах наводили на мысль о воспоминаниях, и Юджин не мог быть уверенным, правда ли он помнил это или разбитая память играет с ним.

Удобно расположившись на кушетке, Саэль повернул голову и нашел его глазами. Это напомнило вдруг о лорде Малькольме, и в памяти всплыло воспоминание, в подлинности которого Юджин не сомневался. Обнимая двух весело щебечущих девушек, лорд Малькольм уходил по затемненному коридору, ковер с толстым ворсом скрадывал звук шагов. Помолвка лорда с леди Сибил была делом решенным, и теперь в одном из дорогих борделей Дагора лорд вносил завершающие штрихи в свое образование, обучаясь всему тому, что должен знать мужчина, вступающий в брак.
– Господин, – мягкая девичья рука обвила Юджина за шею, бархатный голосок запел над ухом. – Господин не желает развлечься?
Эта девушка ошибалась так же, как и многие другие, принимая его за живого человека.
Лорд Малькольм обернулся и с любопытством уставился на Юджина и прильнувшую к нему ночную фею. На его лице появилось выражение задумчивой сосредоточенности, так хорошо знакомое Юджину. Это означало, что лорд придумал что-то, что полагает по меньшей мере грандиозным.
– Юджин, бери эту цыпу и присоединяйся к нам, – в конце фразы интонация сбилась, выдав неуверенность. Над уверенностью и непреклонностью предстояло еще поработать. Не сейчас, потом.

Отредактировано Юджин (2013-02-26 13:37:59)

Саэль наградил его очередным непонятным оценивающим взглядом. Юджин сперва привычно решил, что мужчина вновь раздумывает, не продешевил ли он и не стоит ли ему перепродать подороже такую диковинку как магическая кукла. Но Юджин понимал, что ошибается. Саэль не думал о перепродаже. Такими глазами смотрят на то, что долго искали, и отыскав, не уверены, что поиски подошли к концу, и сравнивают найденное с тем образом, что держали все это время в голове. Юджин не понимал, что ищет в нем Саэль, и что он боится найти.

- Собираемся, -- проговорил Саэль. - Нужно поторопиться с твоим запечатлением, а то складывается ощущение, что еще немного и ты попросту рухнешь...

Юджин направился в комнату, где они оставили свои вещи, двигаясь как каменное изваяние, неповоротливое, от рождения лишенное грации. Как не мало было у него собственных сил, их хватило на то, чтобы презрительно поджать губы. Без запечатления он чувствовал себя в мире, мягко говоря, неуютно, но никогда бы не опустился до того, чтобы рухнуть на месте в присутствии своего владельца. Проще было бы впасть в сонное забытье, состояние без чувств и мыслей, в котором расходовался минимум энергии и в котором Юджин провел большую часть времени после гибели семьи. Но сейчас у него не получалось это сделать. Теплая живая магия Саэля вынуждала его удерживаться на плаву сознания. Почему? Присутствие Саэля волновало его.
Юджин расправил свою одежду и неловко облачился, путаясь из-за непривычного чужого фасона. Он заметил, что Саэль смотрит на него, когда думает, что Юджин не видит, и тут же старательно отводит взгляд. Ничем не объяснимое поведение чужеземца из чужой варварской страны.

Одевшись, Саэль направился к двери, через плечо обронив Юджину: «Идем домой». Он вел себя как человек, который опасается чего-то, известного только ему одному, но не делает ничего, чтобы этого избежать. И тем не менее хочет запечатлеть Юджина на себя. Юджин подумал, что после запечатления у него будет и время, и возможности разобраться в причинах поведения Саэля.
В молчании они вышли из купальни, прошли по улицам города и добрались до дома Зельевара.

===> Лавка Зельевара

Отредактировано Юджин (2013-03-13 23:25:19)

Юджин не чувствовал теплого рыхлого аромата весны в воздухе, ему не требовалось дышать и не нужен был воздух, не прибегая к имитации жизни, он лишал себя и запахов. Мир оставался для него потемневшей от старости потертой гравюрой, на которой ярко-белым пятном выделялся Саэль, и Юджин не замечал изменений в мире, если они не таили в себе опасности. Он не ощущал, как потеплел легкий ветер, не обращал внимания на подтаявший снег и крики оголтелых птиц, приветствующих весну. Всего этого для не не существовало. Но было другое. Сладким щемящим чувством потери вдруг стиснуло сердце, оно, объятое тоской и тревогой, пропустило удар, не предчувствуя, а зная...

Юджин по-настоящему испугался. Он хорошо помнил и осознавал, что у него нет и не может быть сердца, там, где у живых сердце, у него драгоценный рубин, где хранятся остатки магической энергии. Но воспоминания твердили, что когда-то сердце было, билось в груди, тосковало и терзалось. Он помнил боль, которой у него быть не могло. Это напоминало реку, холодным потоком текущую под рекой, сон, проступивший через сон, в котором силишься сохранить в памяти обрывки происходящего, а они расползаются под пальцами. Эти ощущения принадлежали не ему, а предыдущему воплощению его души, Юджин был в этом уверен. «Если есть во мне душа, то на что она похожа? Может, круглая, как шар, или белая, как кожа?»

Он в замешательстве посмотрел на Саэля. Впервые он был так долго не запечатлен на живом и теперь не мог решить, являлось ли его состояние естественным для любой магической куклы, вынужденной долго обходиться на ограниченных запасах магии, или это было его особенностью и нарушением.

Саэль как ни в чем не бывало отпер дверь и сделал приглашающий жест, проходя в дом. Юджин прошел следом и замер у порога. Саэль ничего не знал о магических куклах кроме того, что они как-то существуют на свете, и потому Саэль ничем не мог ему помочь. Не стоило и говорить ему о том, что беспокоило Юджина. Он решил, что после запечатления во всем разберется сам.

Не двигаясь с места и не поворачивая головы, одними глазами Юджин следил за тем, как Саэль перемещается по дому. Для него это выглядело как белоснежный, очерченный серебряной линией силуэт, перемещающийся по серому полотну жизни, и куда бы Саэль не пошел, Юджин непроизвольно чувствовал сопутствующее ему тепло. Он понял, что благодаря этой неожиданно развившейся способности всегда будет знать, где находится Саэль, даже если тот скроется из виду. Какая-то его часть, что умудрилась сохраниться от прежнего Юджина, гувернера и телохранителя, находила эту способность удобной и полезной, всегда знать, где находится воспитанник, могло бы избавить его от многих хлопот в прошлом. Другая же его часть отстраненно пыталась это проанализировать и вяло твердила, что ничего подобного не было прежде, когда Юджин был неоднократно запечатлен на членов своей семьи, а ведь его создали специально для этой семьи, и, живя среди них, он буквально купался в волнах излучаемой ими магической энергии. Почему же это происходит сейчас, почему он реагирует подобным образом на постороннего мужчину, с которым его свела череда случайностей. Юджин не знал, чем это объяснить.

Саэль устроился на подушках рядом с печкой и перевел на Юджина напряженный ожидающий взгляд.
- Присаживайся. И так... Начнем? Что-то нужно кроме произнесения... тех слов?

Двигаясь деревянно, как манекен, Юджин подошел ближе и опустился на подушки напротив Саэля с неожиданной плавностью и грацией. Складки их одежд соприкоснулись, Юджин положил ладони на колени, держа спину так прямо, как это только доступно рукотворным созданиям.
Магия трепетала вокруг живого подобно мириадам крошечных бабочек, Юджин чувствовал себя как голодающий перед богато накрытым столом, что не может притронуться к еде, так как приличия требуют вести светскую беседу. В горле пересохло, он так долго обходился крохами магии, что перестал замечать постоянное давление, привык к этому состоянию вынужденной скованности, начал считать его естественным и единственно возможным. И теперь, на пороге запечатления, готов был лишиться самообладания.

С усилием Юджин отвел взгляд от Саэля и оглядел дом.
– Только эти слова. И твое желание. И еще кое-что... для запечатления нужно много магии. После ритуалы мы оба погрузимся в долгий обморок. – «И будем беспомощны», закончил про себя Юджин, он ненавидел эту вынужденную уязвимость ритуала. Прежде запечатление всегда проходило в доме семьи, в Дагоре, в строжайшей секретности и безопасности. И теперь Юджину решительно не нравилась мысль о том, что и он, и Саэль будут без сознания, в чужой для него стране, в пустом дом, стоящем отдаленно, в обстановке, от которой он не знает, чего ожидать, и на которую не в силах повлиять. – Это место безопасно?

Лорд Малькольм был подростком, когда Юджина запечатлели на нем, и Юджин хорошо запомнил его взгляд, настороженно-напуганный предстоящим и полный любопытства одновременно. Так похожий на взгляд Саэля сейчас. Вместе с взрослением лорда Малькольма и увеличением его магической силы рос и развивался Юджин, обрастая навыками, памятью и опытом. Тесно переплетясь, неживое существовало бок о бок с живым, жизнь Юджина напоминала гибкий плющ, обвившийся вокруг дерева. Семья в Дагоре была для него опорой и единственным смыслом существования, колонной, подпирающей крышу дома. Убрали ее – и все рухнуло.

Юджин сжал в негнущихся пальцах ткань кимоно, посмотрел в прозрачно-белые глаза Саэля. Прежняя жизнь, грубо оборванная, возвращалась в непрошеных воспоминаниях, и он не знал, как сделать так, чтобы не запоминать. Если только наутро после этого запечатления он не проснется совсем другим существом, с пустой и белоснежной, как волосы Саэля, памятью. Юджин знал, что такая вероятность была. Под кажущейся простотой ритуала таились магические силы, природу которых могли постичь лишь многоопытные маги. Утром следующего дня он может ничего не вспомнить о своей прежней жизни. Это от него не зависело. Беспомощность даже в отношении собственной памяти угнетала и возмущала его.
«Если есть во мне душа, то на что она похожа», прозвучало еле слышно в глубине сознания, и Юджин понял, что это. Это бормотала его душа, силой мага-создателя выдернутая из-за грани, слепая, глухая и немая в теле магической куклы, впервые за время существования Юджина душа заявила о себе. Юджин медленно опустил и поднял веки. Вот что с ним происходит.

– Начнем? – с ожиданием глядя в него, спросил Саэль.
Юджин видел, что мужчина нервничает из-за предстоящего ритуала, и в который раз слабо удивился его безрассудству и беспечности. Ради удовлетворения досужего любопытства Саэль хотел запечатлеть его на себе и вряд ли осознавал, что обратного ритуала нет. В другое время и в других обстоятельствах. Если он был прежним, Юджин благоразумно объяснил бы Саэлю все последствия его поступка. Но сейчас... Сейчас он попросту не мог позволить себе быть благородным. Он устал тяготиться полусуществованием, питаясь крохами магии и застыв в искусственном тусклом мире. Ему хотелось вновь почувствовать себя живым, настолько, насколько это возможно для таких, как он. К тому же проснувшаяся душа в его сломанном сознании уверяла, что Саэль подходит ему лучше, чем кто бы то ни было другой, даже лучше членов его погибшей семьи. Холодно-рассудительная, оставшаяся от прежнего Юджина часть, язвительно предполагала, что он склонен так думать, потому что никого другого для запечатления не было, а Юджин хотел жить. Так или иначе, в скором времени это не будет иметь никакого значения.

С каменным лицом, ничем не выдав своих мыслей, Юджин вынул из кармана клочок бумаги, протянул Саэлю, проговорил без выражения:
– Начнем. Прочти вторую строку после того, как я скажу первую.
Холодными пальцами Юджин взял Саэля за руку, не ощущая прикосновения, но помня о том, каким оно должно быть. Ритуал не требовал контакта, это был порыв, которому Юджин не видел причин противиться.
– Вверяю себя, душу и тело, в руки нового хозяина.

Отредактировано Юджин (2013-04-28 16:36:05)

Как в трансе Саэль договорил фразу и медленно повалился вперед, на Юджина. Черты его лица разгладились, из них ушло напряженное ожидание и страх перед тем неизвестным, веки сомкнулись, губы расслабленно раздвинулись в улыбке. Он выглядел так, словно ему снился самый лучший сон, сон, от которого не хочется просыпаться. Отказывающимися повиноваться руками Юджин передвинул хозяина на подушки и упал рядом, перед глазами оказалось лицо Саэля в обрамлении белоснежных прядей. Саэль был в глубоком обмороке, магия вилась нам ним подобно немыслимому сверкающему водовороту.

Что-то сдавило горло, Юджин задыхался. Он помнил, что для существования ему не нужен и никогда не нужен был воздух, а сейчас задыхался, мучительно силясь вдохнуть. Горло саднило, как при болезни, в груди что-то сжималось и лихорадочно колотилось, желудок сводило от боли. Магия вливалась в тело жидким расплавленным потоком, растекалась по ногам и рукам, вызывая спазмы и судороги. Привыкшее к мертвой неподвижности тело с трудом поддавалось живой магии запечатления. Скрюченными пальцами Юджин потянулся к горлу, дернул ворот, глядя в безмятежное удовлетворенное лицо Саэля. Что-то пошло не так. Связующее заклинание с пчелиным гулом набирало обороты, заставляя тело биться в судороге изменений, а сознание не отключалось. Юджин чувствовал все, что с ним происходит, и ничего не мог с этим поделать. Мир из плоского сделался объемным, прежде блекло-серый, обрел цвет и облекся в оттенки, угли в очаге полыхали жаром. Потом все стянулось в одну малую точку, из которой лился ослепительно-белый холодный свет. Память развернулась, как свиток, Юджин за несколько невыносимо долгих секунд вспомнил все, что знал прежде и что забыл с гибелью семьи, каждую прочитанную книгу он помнил так, словно только что закрыл и поставил на полку в библиотеке. Он вспомнил все до момента своего сотворения. И на этом не остановился.

Юджин захрипел, выгибаясь дугой на полу, воздух был повсюду, но он не мог вдохнуть. Угли в очаге вдруг вспыхнули и выбросили сноп искр, перед глазами все меркло, под тяжелыми ресницами таился воспаленный взгляд вздымаемый высоко к небу печали бережно хранимой и возносимой к небесам без тени страха пред томлением слиянья жаждущего тела с душою нежною и робкой. В зале полутемно. Новомодные магические фонари не разгоняют полумрак, а лишь добавляют его, разбрасывая красные, синие и желтые сполохи. В скользящих цветных пятнах фигуры танцующих в масках и диковинных маскарадных нарядах представляются совсем уж невероятными и чудовищными. Женский смех, мазок пушистым веером по щеке, ноги обвивает чье-то пышное широкое платье. Глухая, ноющая, привычно-знакомая обида на весь белый свет – нигде нет того, что он ищет. С кристально-прозрачной ясностью, от которой хочется волком выть на луну, – второй половины нигде нет. Единственный шанс на миллион – его вторая половина еще не родилась или уже не родится. Остаток жизни предстоит провести в тоске и одиночестве, растрачивая себя на бесплотные поиски, каждую ночь осознавая, что именно с ним опять не случилось. После влажной духоты зала морозный воздух обжигает и кажется звонким, как хрусталь. Взмахнув рукой, идет на прыгающий свет фонаря кэбмена, поскальзывается на убегающем из-под ног тротуаре и падает, падает под копыта громыхающего трехголового зверя с зашоренными глазами, обрушиваясь в пустоту с горящими во тьме огнями печали вновь не восполнимой с тягой к покоренью страждущего тела душой потерянной и хрупкой...

Что-то шло не так. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Юджин стиснул в руке расслабленную ладонь Саэля, тепло от прикосновения огнем прокатилось по пальцам. Вдруг удалось вдохнуть, наполняя ноющие легкие воздухом. Юджин закашлялся, шумно дыша, и провалился, наконец, в спасительный обморок.

Отредактировано Юджин (2013-06-23 15:14:42)