Рина смотрела на наемника со смешанным чувством раздражения и любопытства. Впрочем вопрос, который ее интересовал, узнай его упомянутая личность, был весьма нелестным. «Интересно, он сейчас серьезно или просто дурачком прикидывается? Если первое, то весьма прискорбно. Отсутствие соображалки и фантазии делают из наемника калеку в каком-то смысле. Да о чем я? У нас половина жителей и подчиненных без головы на плечах. Зачем удивляться пополнению в их рядах?» Впрочем, Рина не исключала и того, что джинн просто пытается вывести ее из себя. Что при ее физическом состоянии было делом довольно легким. Шаткую преграду составляла, как ни смешно, должность. Будь она моложе, то непременно бы съязвила. Но ей надо – да, Мблое побери, надо! – втолкнуть в голову наемника светлую мысль. Или отучить шутить подобным образом, когда не место и не время.
- Мне кажется или ты меня не понял? – капитан вздохнула. Тяжело, как мать, которой надоело ругать нерадивого ребенка. – Видимо все же не кажется. Печально. Это означает, что никаких важных вопросов девушке ты не задавал. Нашел в лесу? Спасибо, этот факт я поняла. Сомневаюсь, что хохта будет разгуливать по кианским улицам и нападать на несчастных. И я, как ни странно (не находишь, нэ?), не сомневаюсь, что родителей рядом с тобой в тот героический час рядом не было.
Ранее Алва всеми силами избегала подобных разговоров. Доказывать толпе (условно скажем так), что ты не идиот – дело тяжкое и безрезультатное. Но похоже, что ныне от этого не увильнешь. Оставалось надеяться, что горе-спаситель не станет сопротивляться логике.
- Видимо, да – спросить девушку о родителях ты не удосужился. Тебя обилие деревьев смущало? Пожалуйста – ты ее в город привел. Там-то можно было. Впрочем, смысла особого нет это месить. Все равно в следующий раз ты поступишь точно так же.
Девушка не спешила походить к старшим. То ли не желала слышать как начальство капает на мозги «спасителю», то ли просто не любила споров, а может и вовсе занималась чем-нибудь жутко по ее мнению важным.
- Если не собирался, то не дал бы. А мне-то казалось, что я уже всем дала понять, что чужая глупость меня жутко раздражает. Ибо то, что ты сказал, и есть глупость. И она показывает, что ты знаешь даже меньше, чем должен был бы. – тон женщины изменился. Ехидность и материнские нотки исчезли. Сейчас она стала той, кем и была: единственной женщиной-капитаном. Говорила холодно и сдержанно (хотя по виду была все такой же больной и усталой) и говорила предельно серьезно. – Что по твоему мнению мы должны делать? Отвернуться и мирно книжки читать? Довольствоваться мелкими делами и считать, что и так сделали городу огромное одолжение? Носиться и вопить о том, что мы всех защитим? Я тебе скажу, что мы делаем. Сейчас часть наемников патрулирует лес с голодными желудками и снимает с деревьев висельников. Часть старается пресечь вспышки недовольства горожан, успокаивает их как может. Часть занята сбором слухов. Часть выслеживает наших врагов и стараются определить с какой стороны повеет опасностью и в какой момент. А начальство занимается тем, что держит поводок взбесившегося зверя. Обучает новичков, втолковывает им истину и учит поведению. Ты думаешь в наших рядах нет недовольных? Нет тварей, способных пощекотать спину ножом? Такую травку нужно вырывать с корнем. И я тебя постараюсь уверить, это чертовски сложно. А теперь, когда ты все понял (я на это надеюсь), займемся вопросом девушки.
Женщина не желала слушать оправдания. На это ушли бы минуты, если не часы. Потому все, что ей ответил на лекцию наемник она пропустила мимо ушей. Вернее как: по ее тону можно было догадаться, что сейчас она не любящая грызться и ругаться баба, а начальство, с которым спорить себе дороже.
- Девка, уши прочисть и бегом сюда!
Первым на крик отреагировал конь. Вроде самый обычный скакун (за исключением того, что породистый), но мозгами и сообразительностью его боги не обделили. Один минус – характер. Или это такое своеобразное дополнение к высокому интеллекту? Гладить себя девушке он не позволял. Но отгонял вежливо – пока бродяжка успешно спасала свою одежду и свои конечности. На подсунутое яблоко Ветер поглядел слегка скептически. И этим его собираются подкупить? Но раз хозяйка пока грызется с каким-то двуногим и девушку не требует немедленно к себе, да и от яблока никакой отравой не пахнет, то угощение можно было съесть. Как по заказу: стоило зверь сжевать подношение, хозяйка отдала приказ. Черные уши чуть прижались. Недовольно всхрапнув, конь стал «подталкивать» и теснить девушку ко входу.
- Что есть Киан? Дома города, грязные улочки? Храм младшей Богини? Зеленые леса? Это декорации, которое мы сторожим, но не защищаем ценой своей жизни. Когда в дом проникают убийца и вор, пес кидается на убийцу, стремясь защитить домочадцев, а не на вора, что тащит фамильную ценность. Эта девочка – не дворовый зверек, которого после двух поглаживаний по грязной голове можно оставить подыхать на улице. Хочет жить – сама разберется? Нет, такое поведение запрещено для нас. Когда вступил в силу этот негласный совет, надеюсь, пояснять не надо. Девочка – кем бы она ни была, откуда бы ни пришла – часть Киана. Того самого, что мы собрались защищать. Кинь одного, оставь без помощи второго и что в итоге? Мы получим удар в спину от тех, от кого меньше всего ждем.
Говорила женщина вроде бы для себя. Но она все это знала, все это понимала. Все это она уже приняла. Она говорила для подчиненного. Давала зацепку. Показывала в каком ключе нужно сейчас думать. Ну или по крайней мере как себя вести.
- Девочка, - обратилась Рина к найденышу. – У меня для тебя радостная весть. Отныне ты будешь жить в этом доме. Будь добр, выкрои для девочки уголок и накорми. Она будет жить у тебя до тех пор пока ты – да именно ты – не найдешь ее родителей или пока она не вырастет и не станет достаточно самостоятельной. И, да, если у тебя остались сомнения, - это приказ.
Раздав указания, женщина развернулась и пошла к своему зверю. Чуть притормозив на пороге, она решила, что не лишним будет предупредить девушку.
- Искренне не советую тебе бежать из этого дома и от этого общества. Мы стараемся помогать всем, но это не всегда у нас выходит. В следующий раз тебе может так и не повезти.
Забравшись в седло и заботливо потрепав коня, женщина повернула к дому. На сегодня список хороших и важных дел был точно завершен. «Эх, зверь, вычесать тебя надо. Никак подруги сына тебе пытались косички заплетать. И за неимением цветов вплетали траву и сено…»

Их танец длился недолго. Резковатый, нелепый, составленный из спонтанных движений. Астрид стремительно отступала, то крутясь, то пригибаясь, то отпрыгивая в стороны. Конь наступал, почти не позволяя расслабиться. Противоборство стояло серьезное, но Аста не была бы той, кем являлась по праву рода, если бы позволила какой-то там лошади одержать победу. Однако случается всякое. Всякое противное якое. Вот, к примеру, теперь из состояния боевого равновесия девочку вывел раздраженный окрик. Валькирия допустила непростительное промедление, приостановившись в растерянности, за что далее и поплатилась: в следующий момент у нее перехватило дыхание, девочка судорожно вцепилась в гриву коня, который решил на сей раз продемонстрировать лобовую атаку, впечатавшись мордой в живот соперницы. Ошалевше поглядывая по сторонам и судорожно ловя ртом воздух, Аста с десяток секунд сопоставляла, что бы все это могло значить. В то самое время Ветер, пользуясь недолгим преимуществом, втащил несговорчивую ношу на веранду.
Когда ее поставили на ноги, Астрид еще была полна смутных помышлений. Зачем эта женщина выспрашивала ее имя, чтобы сейчас называть, чем ни попади? Почему она вломилась в дом к ее «охраняемому объекту»? Что она тут раскомандовалась? Девочка пыталась сложить все имеющиеся данные вместе, но выходило со скрипом. Да что за эпопея тут вообще творится? Может, ее слишком хорошо приморозило за последние двое суток, что вся эта ахинея ей просто мерещится… будто коню от нее что-то надо. Будто ее приглашают тоже зайти в дом. Видят боги, она бы ни за что не согласилась переступить порог, помня о том, что ей запретили. Но теперь… явно что-то неладное творится в этом мире.
Эта женщина, Рина, воодушевленно читала какой-то вдохновляющий бред. Как командир перед отрядом полусонных солдат, треть которых еще доглядывает сны, иная ковыряется в носу, а последняя с превеликим интересом считает мух на заборе. Так, по крайней мере, Асте представлялось. Слабовато несколько… к слову.
Ну а после… грянуло, так сказать. Валькирия едва не выронила меч, который собиралась заправить на прежнее место за спиной. Вот так выдала. Приплыли, как говаривают все водоплавающие птахи.
Девочка с сомнением воззрилась на выступающую особу. Нет. Погодите. Эта дама точно в своем уме? Она вообще отдает себе отчет в том, что сочиняет-то? Настолько тесная защита «доброй души» в голове как-то не вязалась. Она такого не планировала и явно не была к сему готова. Вернее сказать, Аста уже настолько свыклась со своим положением вещей, что подобные веления казались ей невероятно дикими.
Оторопелый взгляд еще преисполнился неудомения, когда Матос, зло сопя, быстрым шагом направился к двери. Ему, видимо, тоже не понравилась эта идея. И отчего-то валькирии совсем не хотелось знать, что может случится далее, если они останутся наедине. От громкого удара раздалбывающейся о косяк двери девочка невольно зажмурилась, но лишь на пару мгновений. Все же большего не позволяла изрядная толпа поколений воинственных предков, о которых она не знала ровным счетом ничего.
Похоже, она снова что-то натворила… Ну вот как? Как, скажите, выходит у нее каждый раз содеять что-то дурное, даже не имея о нем ни малейших подозрений? Это же каким все-таки талантом к собиранию на себе всяческих неприятностей нужно обладать… Может быть, у нее даже два дара, а не один?
Далее последовала речь, о которой Астрид не хотела бы вспоминать более никогда. С тем, чтобы ее так сильно ненавидели, она сталкивалась впервые. Впервые на своей короткой памяти. И, надо отметить, такой поток изливаемой злости действовал на нее двойственно: девочка не понимала, стоит ли сейчас начинать ответно злиться или же наоборот впитать в себя все и смолчать, но единственным определенным желанием проявлялось скрыться подальше от этого места и заново попытаться все забыть. Быть может, не зря она тогда обнаружила себя в лесу? Возможно, это было предостережением, а отсутствие памяти -  своего рода защитой. А ей, видите ли, свет не гори, как понадобилось вдруг рыцарствовать, оберегать утерянное доброе… Да ничего похожего на этом свете и в помине-то нет!
После того, как снова наступила тишина, Аста некоторое время заторможенно смотрела перед собой. Затем взгляд ее сузился, даже слегка потемнел. Девчушка по-ребячьи сжала кулачки и с той же прытью, что и ранее Матос, зашагала к выходу.
- Я, наверное, лучше пойду, - голос прозвучал сухо, остуженно, без посторонней эмоциональной окраски. Следом валькирия без промедления рванула на себя ручку и шагнула за порог.

Стремления гордо уйти в закат были непростительно прерваны. Аста напряглась, как волчонок, которого хватают за шкварник, и с трудом удержалась оттого, чтобы отмстить в ответную. Послышалось раздраженное рычание. Девочка грозно воззрилась на обидчика, однако, похоже, это не принесло ожидаемого эффекта. Посему, наметив для себя, что более ни за что не простит подобной выходки, она пару раз рыпнулась для порядка и зло рявкнула:
- Не смейте ко мне прикасаться!
И этого опять же оказалось мало. На сей раз ее попросту взяли в охапку и подобно вещи транспортировали обратно в дом. Хоть ранее Астрид и старалась привлечь к себе внимание, однако не могла допустить мысли, что оно может быть таким. Но ладно… если наметила последний раз потерпеть, пускай так и будет. Только потом можно будет начинать крушить все попадающееся под руки. Вот тогда-то она оторвется!
Девочка разместилась на табуретке как загнанный зверенок, положив ладони на колени, слегка ссутулившись и бросая косые взгляды по углам комнаты, словно ища лазейку для побега. Каждое слово отдавалось внутри жаром ненависти. Ей даже не становилось зябко после уличной непогоды. Нет ничего противнее в то самое время, как после нервных речей на тебя обрушивается это напускное участие. Оно все равно ровным счетом ничего не стоит. Аста гневно фыркнула и ответно огрызнулась:
- Что я там делаю? Живу я там. Или это мне тоже запрещено всякими законами? – девочка яростно сверкнула глазами, но с места не двинулась. – А теперь, когда вы знаете все, что я способна рассказать, выпустите меня. И закончим на этом.
Ишь какой, дознаватель нашелся. Так говорит, словно она ему обязана, а меж тем, видят боги, она никого ни о чем не просила. Пусть и нуждалась в чем, пускай и немалом, но то и не составляло собою нерешаемой проблемы.

Аста поглядела на мужчину, словно на умалишенного. Она же только что ясно сказала, что это есть все. «Все» - значит все. Не более и не менее. Так что толку рассусоливать-то? С глаз долой – из сердца вон!.. То есть, конечно же, из памяти. Валькирия почувствовала непреодолимое желание попятиться, когда дистанция между ними вновь сократилась, но более-менее успешно его подавила. Еще не хватало, чтобы ее доверительно брали за руки да пристально смотрели в глаза. На затяжные беседы в таком кругу она не подписывалась и терпеть этого не собирается.
- Она мне не бла… - раздраженно выпалила она, но тут же осеклась.
Та женщина была очень странным существом и воспринималась как-то двойственно. Астрид еще не решила, как именно к ней стоит относиться, а потому более мягко поинтересовалась:
- А кто она вообще такая?
С пару-тройку секунд задержав внимательный взгляд на Матосе в ожидании ответят ей или же нет, девочка решила еще раз разъяснить свое положение дел. Теперь уже популярно. Раз понимать не хотят.
- Я живу там, сколько себя помню, - твердо заявила она, не останавливаясь на лишних уточнениях. Стороннему «человеку» не стоит знать, сколько именно. – Сама при себе. И никто не был надо мною: ни зверь и ни птица… или иная какая тварь. Я – своя собственная. Разве это не понятно? У меня даже второго имени нет.
Почувствовав желание сморозить что-нибудь «дедушкинское», Аста, разумеется, этим воспользовалась и с оттенком легкой издевки прояснила суть. Главное тут было вовремя остановиться, чего сам Дед, кстати, не умел. Поэтому она с трудом проглотила остатки эпопеи… «и ни единый куст не покрывал меня или дерево – не считало своим ответвлением. Травы не касались ног моих…» ну и прочее, и прочее. Зато конец своей речи она очертила уверенно, словно гордилась своим положением. Но, по правде говоря, правдой это было лишь наполовину: если сейчас эта отстраненность ей виделась самой желанной, то в перспективе представлялась несколько удручающей.

Отредактировано Астрид (2013-11-24 20:15:58)

- Уж простите. Тут я действительно виновата.
Возможно, на сем моменте и сложно было поверить своему слуху, но Аста действительно извинялась. Только в голосе не звучало и нотки раскаяния. И тому были свои причины: на нее излили всю ненависть, обвинили в возможных и невозможных грехах, пожелали всяких несчастных участей, а теперь вот удерживают и потешаться изволят. Запас прочности представительницы и без того не особенно терпеливой расы стремительно подходил к концу…
Шуточки шуточками, а у нее как раз совсем недавно появились неотложные дела – отыскать в лесу местечко посуше да потеплее уж всяко важней, чем излагать свою краткую биографию неблагодарному слушателю. И вместе с ними снова разверзлась воющая пустота внутри. И на сей раз это был не только ее многострадальный желудок.
Но Аста не жаловалась. Аста почти привыкла. Что тут еще можно поделать?.. Кроме как сбежать, разумеется.
- Но я исправлюсь. Этот день будет мне уроком, - сдавленные, почти лающие интонации завершились непривычно тихо. Девочка изобразила совершенно несвойственную ей подрагивающую недобрую улыбку. – Будьте уверены, я более ни одной мыслящей душе на глаза не попадусь.
Валькирия с завороженным интересом уставилась в отдаленный просвет окна. Мда, стоит лишний раз оглянуться – только ее и видели. Теперь она точно перестанет глупить. Выметет из мыслей этот многозначительный бред, будто кто-то обязательно должен быть рядом. Откуда вообще взялась эта чушь? Она же сама знает, что одна на свете. Пусть вон другие объединяются в стаи, у кого остался кто. А она себе место найдет. Все же Кианские Чащи самые дремучие.
- Может, и Зибилле. Откуда мне знать? – фыркнула она, понимая, что продолжает разговор зря. – И вообще. Зачем мне на кого-то походить?
Астрид медленно перевела взгляд обратно на мужчину. Полный недоверия, граничащего с неуважением. Этому… Матосу… не хватало еще узнать о ее слабости. Вот потеха-то будет, должно быть. Валькирии даже представлять не хотелось.
Да, положим, она действительно не помнит даже своего возраста. Не то что лица матери. Или окружения того места, что называли «домом». Так это незнание еще никому продолжать жить и дышать не мешало. Наверное.
Откуда ей вообще знать, что ранее ее памяти что-то и где-то существовало? Откуда брать уверенность, словно нечто действительно было? Будто ее век исчисляется не месяцами, а годами. Будто ее появлению или неисчезновению были причины. Привычки? Ощущения чего-то недостающего? Кто может подтвердить, что так не должно быть? Указать на то или же обратное?

Отредактировано Астрид (2013-12-07 22:27:23)

Осознание провело границу между гневом и растеряностью и усилило последний.
Так, значит, он знает. И продолжает потешаться над нею. Обилие непонятных фраз и попытки что-то где-то пояснить лишь раззадоривали злобу. Это было все равно, что расписывать перед ней усложненные алхимические формулы и глумиться на тем, что она ничего не понимает.
Астрид не стерпела, пока мужчина закончит издеваться, и подскочила с места, нависнув над ним. В глазах явственно блеснула сдерживаемая ранее ярость. Видимо, теперь ее предел превысил ожидаемый и так и грозил прорваться наружу лавиной негодования.
- Это так смешно, право слово! - с вызовом выпалила она на манер ранее сказанного.  - Вот бы вам тоже так подвезло по жизни! И тогда я бы с удовольствием посмотрела,  что бы вы воротили. Вот бы позабавилась...
Остановившись на пару мгновений, валькирия пристально разглядывала своего собеседника с готовностью немедленно разорвать того на куски, стоит ей заметить лишь намек на иронию. Без оглядки на традиции поведения в гостях. В отсутствии памяти Аста чувствовала себя калекой. Фактически так же, как существо, потерявшее руку или ногу - неловко и болезненно. Она вроде и понимала, как и что обычно делается в той или иной ситуации, а воспроизвести толком не могла. Потому и на попытки подшутить над ее горем реагировала резко.
- Я тогда тоже могла бы назвать вас всяким там заср... за... - девочка пару раз замялась, пытаясь воспроизвести слово, что давалось ей с некоторым трудом, но после, состроив недовольную гримаску, продолжила в тех же тонах, - из непонятных мест! Я тоже по-всякому ругаться умею.

Щелчок по лбу действительно застал девочку врасплох. В самом деле, от такого серьезного с виду дяденьки можно было ожидать чего угодно, только явно не того, что он решит отмстить ей настолько по-ребячески. Аста застыла на месте в легком недоумении лишь на долю секунды, а в следующую рефлекторно схватила возвращающуюся обратно руку обидчика. И сжала у запястья. Далее последовала немая сцена, в течении которой валькирия добросовестно пропускала мимо ушей все излияния, пребывая в последовательных размышлениях о том, что бы все это значило. Угроза или… что-это-было-вообще? Чего он хотел этим добиться? Глубокие думы одолевали мелкую воительницу, заставляя все сильнее стискивать взятую в плен конечность. Гнев куда-то исчез, но это не значило, что ушел он безвозвратно. Напряженность же, напротив – возрастала.
В иных обстоятельствах она могла бы и рассмеяться. Принять подобный жест на некий способ подшутить. Но точно не теперь, когда даже легкие прикосновения воспринимались ею болезненно. Что же до головы… та и так слишком часто разрывалась мигренью даже при отдаленных попытках что-нибудь вспомнить. Хотела ли Астрид вернуть утраченную память? Пожалуй, больше нет. Слишком много ее наболело, а потому и ассоциировалось прошлое лишь с болью. И этот вредитель, по-видимому, хотел все это усилить. Мблоков выхвостень.
Выйдя из ступора, валькирия с силой откинула «плененную» руку и злобно прошипела:
- Даже и не думайте, что у вас это пройдет и во второй раз!
Далее она смирила наемника одним из самых испепеляющих взглядов. Но то ли Матос обладал чем-то вроде врожденного противопожарного покрытия, то ли (что более вероятно) артистическое выражение эмоций действительно давались девочке с трудом, и сейчас она выглядела пускай и грозно, но крайне глупо.
Заслышав что-то про клинок, девонька еще сильнее взбесилась. Вот сдалась она ему: помнишь – не помнишь, знаешь – не знаешь. Назидает над нею, словно он ей маменька. Нет, не помнит! Нет, не знает. А откуда бы? До меча бы хоть не домогался, раз к ней ни малейшего уважения не питает.
- Да оттуда же, откуда и я, - все в том же напряженном тоне выпалила она и уверенно вышла мужчине за спину, направляясь к двери. – И мы оба собираемся туда вернуться.
Вот она – самая последняя капля.
Единственная, которая является границей между обычным гневом и несдерживаемой яростью. Когда шум утихает, замещаясь тихой согласованностью. Стоит нарушить равновесие – и вот она, открытая неугасимая ненависть, работающая не ради разрушения, а во имя уничтожения.

Состояние Асты упорно препятствовало всем дальнейшим пререканиям. На текущий момент было выяснено достаточно, причем еще и по нескольку раз. И настроений добиваться справедливости более не возникало. Разве что попросту взять ее самой.
Валькирия двигалась плавно и слаженно. Не скрипнула ни одна доска под ногами, воздух вокруг нее едва шелохнулся. Мигом глянула на наемника, упрямо новообразовавшегося перед ней. Приостановилась тоже лишь на мгновение. Мигом глянула, касаясь того же безразличного взгляда. И снова продолжила движение, скользнув в сторону зеркально по отношению к появлению оппонента.
- А вы попробуйте, - выдавила она из себя, ловя себя на слегка сбившемся темпе дыхания. Голос вырвался резким дерзковатым покриком, чего от себя она не ожидала.
Его действия были предсказуемы. Даже слишком. Но это лишь пока… Ее, к слову, тоже. Однако начальная прелюдия стремительно двигалась к точке развития событий, и Аста готовилась к противостоянию. К примеру, снова с конечностью, попытающейся ее перехватить. Их рост практически совпадал, а это значило, что поймать ее станет гораздо легче, но зато и отбрыкаться она сможет с большим успехом. Что же до весовой и возрастной категории… при одинаковом умении шансы были совсем неравны.

Кто бы мог подумать, что эта тяжкая ссора между двумя существами может закончиться умилительно-примирительными объятиями? О, если бы это было так… Асту, пожалуй бы, сразу вырвало. Впрочем, и сейчас ее стиснули настолько душевно, что и сие положение не способствовало сохранности скудного содержимого желудка.
Да, она сплоховала. Ну а с кем не бывает? Подумаешь, замешкалась чуть. И кто бы мог подумать, что из всех возможных оппонент выберет именно этот обхват, в котором и не рыпнуться толком да и не ударить в полную силу? Ничего не поделаешь. Подмоги для нее явно не предвиделась… Так что либо она сейчас поможет себе сама, либо вконец опозорится.
Девочка около секунды-двух простояла, словно в замешательстве. Будто не понимая, от каких это вдруг пресветлых веяний ее решили приобнять? Постояла, к слову, на левой ноге наемника, на которую и приземлилась. После Аста снова рванулась вперед, с силой налегая на правое плечо, с претензией вдарить коленом в промежность. Некрасиво – зато должно быть действенно: центр тяжести тела мужчины по идее должен был переместиться вместе с рывком на правую ногу. Далее валькирия снова предприняла попытку вырваться, теперь уже с большим участием вспрыгнув и давя правым плечом в грудь, а единовременно с этим правой ногой заступив за его правую ногу и подсекая ее – провоцируя Хмура завалиться на спину. Учитывая тот факт, что при желании и озлобленности Астрид могла вдарить достаточно сильно, шансы прокатить наглеца по половичкам значительно возрастали.

Отредактировано Астрид (2013-12-19 22:49:31)

Итак, с момента начала сегодняшнего противостояния Асте не повезло аж три раза: во-первых, сбылось-таки ее опасение – супротивник попался действительно серьезный и опытный, что и поддержало две остальные неприятности – сыграла свою роль разница в весе и силе в содействии с общей ослабленностью. Валькирия упала не просто неудачно… она оказалась не в состоянии даже поддержать собственное тело. Это и привело к малоприятной травме. А там уж как девочка ни пыталась сопротивляться, сознание все равно неизменно таяло.

Ощущение беспомощности, обыкновенно приводившее ее в состояние бешенства, теперь казалось каким-то сладким. Здесь было сухо, тепло и, что немаловажно, мягко. Сопоставляя все сие с теми условиями, в которых ей приходилось находиться до этого, Аста плавно перешла умозаключению, что позволила бы провести и еще один поединок такого рода, если в конце позволят еще раз так повалятся. Весь спектр приятностей портила лишь заново проснувшаяся мигрень, болезненным набатом гудящая в голове.
Поворочавшись и жалобно поворча в подушку, девочка стихла. Пока ее не беспокоили, и она не хотела напрашиваться на новые беседы о жизни. На них даже при желании не хватало сил. За окном на момент пробуждения стояла глухая ночь. Неизвестно, как именно из ночей… Впрочем, и неважно. Затаившись под одеялом, Аста в усилием вслушивалась в тишину. Временами за окном шуршал остатками листвы знакомый клен, и ему вторили его лиственные соседи по улице. Временами затягивала трагическую песнь ночная птица, от которой мурашки привычными перебежками путешествовали по спине. Временами в желудке просыпалась стая голодных зверей и выла. Жалобно так… Девочка лежала молча, терпела и думала о том, как же сложно будет сегодня заснуть. Вместе со всеми этими происшествиями. Но когда это произошло, сон утянул ее в свою глубокую пучину и не отпускал до тех самых пор, пока уже через неизвестный счет часов плеча ее кто-то не коснулся.
Валькирия едва не подпрыгнула на месте от неожиданности. К слову, если бы могла, она бы так и сделала. А так, приподнявшись, она тут же дернулась в сторону – от резких движений в голове подобно прибою отдавались волны боли. Ошарашенно глядя по сторонам и все еще слабо понимая, где она находится, девочка пыталась взглядом найти объект, который решил ее потревожить.

Щурясь, Астрид с сонной заторможенностью разглядывала странно знакомое лицо и размышляла, что бы это могло значить. Воспоминания двигались крайне вяло, и преисполненную болезненной задумчивости физиономию валькирии можно было трактовать как глубоко озадаченную. Минут так на пяток. Лишь по истечении оных взгляд ее приобрел некоторую осмысленность, свидетельствующую о приведении мыслей в относительный шаткий порядок. Девочка осторожно улеглась обратно на подушку – так в голове тише «оттрезванивало».
- Знатно вы меня вчера приложили, - с легким оттенком гордости в голосе произнесла она, затем немного помолчала и с сомнением добавила. – Вчера же?
Поначалу ей думалось подшутить над новоявленным опекуном, словно ей наново всю память поотшибало. Да вот как-то не было настроения с болью вытягивать из себя все это. К тому же с оглядкой на ее недавнее поведение поступил он с ней весьма бережно: в то время как тело валькирии оказалось полностью в его власти, он не подумал этим воспользоваться. Астрид не обнаружила себя в каком-нибудь отвратительном месте, связанной или же покалеченной. Тот факт, что ей позволили в спокойствии (и, кстати, с комфортом) прийти в себя, устанавливал доверительное отношение. Пускай, возможно, и однонаправленное. Ну а свершенная данность поединка обязывала на уважение к этому мужчине как к сильнейшему. Все же среди валькирий не существовало понятия честности или нечестности сражения, опирающегося на состояние одного из соперников, если готовность бороться обоюдна.
Еще раз оценив свои вчерашние выкрутасы, девочка вообще отогнала мысли о желании как-либо далее повыпендриваться. Ежели ей действительно с самого начала не желали ничего плохого, вести себя подобным образом было бы отвратительно. Посему, тихо вздохнув, Аста решила продолжить диалог с последнего неразрешенного вопроса.
- Меня обнаружили этой весной с тяжелыми поранениями на берегу реки... в моем первозданном наряде, - девочка едва слышно хмыкнула, то ли иронично, то ли, наоборот, с некоторой грустью. – Вот на что способны мои родители. Вы уверены, что после этого желаете знать, кем они были? Лично я – нет. Если это действительно их умысел, то они явно не рады мне будут. А если погибли – то и тем паче… лучше не знать, как.
Испытывая легкое желание поныть в чью-то жилетку (и уже присматривая одну), Астрид ненадолго замолчала. Очень хотелось, чтобы кто-то в данный момент подержал за руку или погладил по плечу, или просто с грустнецой добавил «ну же, ну», да вот рядом не было никого подходящего. К тому же не того валькирии были роду-племени, чтобы на пустом месте нюни разводить! Аста с усилием подмяла под себя все стремления привнести в комнату меланхоличной сырости.
- Единственный, кого я знаю – друид, который меня нашел, - выждал моего полного выздоровления да и отправил на все четыре стороны. Это случилось около недели назад. И меч, кстати, тоже его рук дело, - валькирия изобразила натянутую улыбку. – Это и есть вся моя история. Что еще вы хотите узнать?

Девочка напряженно нахмурилась. С одной стороны Матос не давал более причин к сторонним возмущениям, с другой же проявлял особую заинтересованность. Хорошо это или же худо, судить было еще рановато. Во всяком случае, сие было лучше, чем давеча.
- А с ним-то что стрястись может? – вяло усмехнулась она, как если бы друид обладал неоспоримостью трехвекового дуба и божественной живучестью. – Этому деду поди две сотни зим на веку. И я не удивлюсь, если он еще по две выдюжит.
Старик, кстати, тем еще боровиком был. Порою, глядя на него, складывалось такое ощущение, будто мох да вьюны всякие растут не на рубахе, а из него-самого пути протаривают. К тому же растительность на его теле едва сама не отдавала насыщенной зеленцой. Телосложением он обладал широковатым да угловатым, словно кости имели привычку нарастать подобно годичным кольцам, да пускать мелкие отростки благоприятными временами. Воспоминая все это, Аста не могла не отметить, что повадками он завсегда был чудаковат и забавен. Но и шутить над ним было негоже. Мало ли, что могло произойти. Она и сама теперь не лучшего виду будет.
- Живет он в паре дней моего ходу… - валькирия задумчиво прищурилась и подправила. – Ну в двух с небольшим… Однако я не могу быть уверена, что точно покажу вам путь. Та привязчивая тварь, сами понимаете, слегка меня сбила с толку.
Аста на секунду замолчала, словно пытаясь вспомнить нечто важное.
- И да, насчет повреждений, - призадумавшись, девочка потерла лоб. – Я не могу сказать… ничего особенно определенного. Вероятно, меня подстрелили, а потом река завершила начатое. Из серьезного только несколько переломов… Ну и это… вы понимаете… - Астрид повертела пальцем у виска.
Хоть и забавно, да вот и напротив… Она сама нисколечко не была обрадована перспективе познавать мир с чистого листа. Как говорится, мастерство растеряешься едва ли… Навыки, разумеется, оставались, но толку давали не так много, как хотелось бы.
- Если хотите, могу показать шрамы! – девчушка глянула на мужчину, словно сие дело было невероятно увлекательным и к тому же предметом особой гордости. И потянула за краешек истерзанной ткани своего одеяния.