ТРАКТИР НАПОЛНЯЛСЯ своей ежедневной массой, мысли которой состояли в основном из нескольких вещей, таких, к примеру, как: напиться до неузнаваемости, пошептаться и распустить достаточно для собственного удовлетворения слухов, пофлиртовать на пьяную голову или с пьяными головками, подебоширить с разбитой бутылкой, а также проиграть честным или нечестным трудом заработанные деньги в азартные игры.
     Именно последим был занят Лоренс Вэль-Грет, держа в руках деревянные карты и подозрительно кидая прищуренный взгляд на со-игроков, внешность которых просто кричала об их намерениях в случаи проигрыша. Круглый стол с подбитой ножкой собрал вокруг себя четырех заядлых картёжников, чья жаба душила вот уже который день, оставляя без гроша в кармане. К сожалению, сегодня удача сопутствовала не всем. Особенно это касалась Рика, тёмного эльфа, чьи уголки губ опускались всё ниже, глаза становились всё печальнее, а брови едва не смыкались вместе. А вот рыжему лепрекону Гилберту везло как никогда, вернее, как всегда, за что, собственно, ему часто и доставалось. Но опыт и годы терпения чужих кулаков принесли ему незабываемые навыки и умения выбирать тех, кому потом не придет мысль вздернуть победителя и злорадно расхохотаться, забирая все деньги себе. Тимлоку же было всё равно. Этот рогатый фавн специализировался в выращивании особой травы, которая затем использовалась, как сильное успокоительное, тонизирующее средство, вызывающее легкие галлюцинации и сладостные чувства в душе и теле. Его прикрытые глаза и довольная полу-улыбка часто выводили других из себя, следовательно, это и приводили к их проигрышу. Однако сейчас особая трава была выкурена в большей дозе, чем следовало, поэтому Тимлок расслабленно наблюдал за игрой и неторопливо делал свой непродуманный, но везучий ход.
     Лоренс еще раз посмотрел на свои карты. Они были отвратительны, ужасны, невыносимы, тупы и совершенно никчемны, чтобы привести своего обладателя к очень и очень нужной победе. Победа означает деньги. А деньги сейчас уж очень в спросе, особенно у тех, у кого их нет. Поставленная на кон сумма могла прокормить сразу нескольких шальных куртизанок, умелых поваров, искусных костюмеров, опытных оружейников и кузнецов, при условии, что все они будут отламывать по крошке раз в месяц, но не факт. Несмотря на то, что сумма была незначительной, четверо слагаемых не желали от нее отказываться.
     Однако он-таки с ноющей душой сделал ход.
     Шел 1438 год. На зимние пятки наступала ранняя весна, медленно, но уверенно убирая снег и сбрасывая сосульки на невнимательных прохожих. Детвора не знала, что и делать: радоваться, что снег пока еще липкий или грустить, что далее он появится только в следующем году. И тем не менее оттепель пугала не только маленьких жителей Киана (детей, а не всяких карликов с бородой). Должники Дома Воров торопливо складывали вещи, чтобы унестись из города, но их участь отнюдь не отменялась, а лишь откладывалась на более поздний срок. Возможно на день или даже за до отъезда. И почему надо платить после зимы, во время которой так и чешется потратиться. Однако такое происходило исключительно с полными дураками, поэтому Дом Воров брал на себя такую ответственность, как искоренение всяких безнадёжных дуболомов прекрасного и зеленого города Киан.
     Рик был уже на грани слёз, если бы не неожиданно подошедшая удача. Он с ликованием отбил грозного «рыцаря» Тимлока, а затем пошел в наступление. Однако атаковать коварного Гилберта с дурацкой бородёнкой было равно тому, чтобы с воплями и прутиком бежать на поджидающую лосося медведицу, у которой за спиной свора голодных медвежат. Вот почему через мгновение занервничал близкий к победе Лоренс, под которого была очередь ходить. Среди оставшихся двух карт не было ни козырей, ни больших фигур, лишь черная восьмерка и красная девятка. Тем не менее лицо его было спокойным и сдержанным, хотя в душе и голове бушевал ураган ругани и сквернословия. На стол упали две семёрки, но, Мблок дери, все черные. Лоренс усмехнулся, готовясь быстро предпринять меры. Нужно было составить план действий за долю секунды, иначе все поймут, что отбить эти смешные карты он не в состоянии.
     – Сколько всего у нас на кону? – Поинтересовался полукровка, не торопясь оголять свои последние деревяшки.
     – 17 караванных, 2 старинных рута, 36 серых и 73 медяков, брат, – самозабвенным голосом откликнулся Тимлок и улыбнулся еще шире. Состояние этого чудного фавна могли напрячь кого угодно.
     – Прекрасно.
     – Ты будешь ходить или нет? – Терпение первым лопнуло у Рика, чего собственно и дожидался Лоренс.
     – Ясень-лист, а ты как думаешь, эльфа? – Парировал полукровка, добавляя обиду в голос.
     – Ну так ходи уже! – Тёмный уже не выдерживал. Многие завсегдатаи знали, что у Рика всегда были проблемы с психикой, поэтому не все садились с ним за карточный стол, дабы не попадать в подобные ситуации. Однако именно они были на руку тому, кто уже сидел с проигрышными восьмёрками и девятками.
     – Не суетись, я обдумываю, как красиво опустить на стол и какой роковой жест применить в эту секунду. Не отвлекай меня, идет?
     Вместо ответа тёмный эльф взвыл и что-то нечленораздельное пробурчал себе под нос. Момент истины, дамы и господа.
     – Как ты назвал мою мать?! – Полукровка кинулся через стол и схватил за грудки своего обидчика-спасителя.
     Испуганный вид и оголтелая физиономия эльфа не долго имела в себе силы веселить других, поскольку интересным образом сменилась на совершенно другую форму отношения к окружающему миру. Губы в трещинах расплылись в глупой улыбке, брови взметнулись вверх к морщинистому лбу, а в глазах засияли странные звездочки, сильно напоминающие маленькие сердечки. Эльф, не обращая внимания на сурового Лоренса, стеснительно выглядывал из-за него и также скромно прятался обратно. Полукровка, ничего не понимая, обернулся, чтобы узнать причину столь удивительного обращения некогда запуганной остроухой крысы в милую девочку с золотистыми кудряшками среди ромашковых полей. После Лоренс плюхнулся обратно на стул и скинул на стол свои карты.
     – Ага! – Воскликнул лепрекон, щелкая длинными крючковатыми пальцами. – Дурак найден! Продолжаем, ребята! Рик, эй, Рик! Куды пошел? Тёмный остолоп. Очередной ухажер.
     – Н-да, – недовольно протянул Лоренс, чувствуя как за спиной происходят типичные приставания новоиспеченного влюбленного. – А почти вышло.
     – Брат, – ласково произнес Тимлок и приобнял полукровка. – Давай выдуем по элю и пыхнем от души, а?
     Спустя совсем чуть-чуть, фавн уже раздувал из своих широких ноздрей дым, а Лоренс держал кружку и смотрел, как Рик суетится около невысокой лесной эльфийки по имени Ришь Шакки.

Отредактировано Лоренс (2012-08-28 16:45:03)

ЕСЛИ БЫ В РУКАХ Лоренса находился вкусный, комбинированный бутерброд с сыром и помидором, то кусочек салата точно упал на стол, утягивая за собой оставшиеся ингредиенты сочности и калорийности, поскольку полукровка застыл с раскрытым ртом. В такое положение его вовлекло очередная потасовка в трактире, что является совершенно обычным и приемлемый для этого и более позднего времени суток.
     – Вмешался бы, – невзначай прокомментировал лепрекон Гилберт, охапкой притягивая к себе свой выигрыш. – Чую, чую…
     Ришь Шакки была юной эльфой, недавно устоявшая на своем, чтобы присоединиться к рядам повстанцев. Своим неистовым упрямством и несгибаемым характером осла она поразила почти всех. Хотя ее скрытые мотивы так и остались за занавесом, которые так любят вешать в дагорских театрах, украшая их золотистыми канатами. Тем не менее, магическую проверку на, так сказать, вшивость под руководством Уиллтона Рыжего она прошла успешно и заодно показала свои прекрасные способности охотника. Стрельцом она была удалым, а в тенях деревьев ее отыскать было почти что невозможно, не используя волшебство обнаружения. Самое странное было ее поведение, когда она оказывалась рядом с Лоренсом: что-то в ней менялось, происходили незначительные перемены внутри, которые никто не видел, кроме нее самой. И несмотря на несколько недель совместного общения она всё равно оставалась некоторой загадкой для всех повстанцев.
     Усмешки и кривые улыбки засветились на каждой физиономии, когда ловкая эльфа после крепкого шлепка закрутила своего обидчика и толкнула его пяткой в задницу, что тот не удержался и упал под ноги окружающим. Однако ликовать своему триумфу по грубому посылу мужчины прочь она не смогла, так как через мгновение упала вслед за Риком.
     Стул вылетел из-под Лоренса, когда тот резко встал, напугав своих со-картежников и других сидящих поодаль. Это действительно были уже не шутки и не шалости. Ришь умела постоять за себя не зависимо от габаритов нападавшего, поэтому беспокойства никто не испытывал за нее. Только почему же сейчас она упала от обыкновенной пощечины возбужденного темного эльфа? Не рассчитал силу, которой хватит, чтобы уложить миниатюрную лесную эльфийку? Так или иначе, Лоренс Вэль-Грет быстрым шагом направлялся к выходу, где всё это произошло. На ходу он схватил полупустой кувшин воды с чьего-то стола и пропустил мимо ушей несколько крепких слов в его сторону. Плечом оттолкнув ныне беспомощного Рика, полукровка опустился на колени рядом с эльфой и обрызгал ее водой. После этого он аккуратно просунул руки под ее тело и, подняв, спиной вывалился из затихшего трактира.
     Ранняя весна тут же схватила их в свои объятия: свежий воздух, пар изо рта, птичьи трели и детский смех. Дотащив Ришь до низенькой скамьи, сделанной из куска старого, не распиленного вовремя бревна, Лоренс постарался усадить эльфийку, а затем привести ее в чувство. Он не особо умел разговаривать с представительницами прекрасного пола, поэтому вместо тихого шепота, типа «Пожалуйста, красавица лесная, приди в себя», он ткнул в нее длинным пальцем и громко кашлянул.
     – Искать приключения, вижу, у тебя талант, – он примостился рядом и, прищурившись, посмотрел в светлое, безоблачное небо. – Когда придешь в себя, пойдем что-нибудь перекусим. Пара монет еще вроде как имеется.
     Весело щебеча, на эльфийку приземлилась маленькая синица, с деловым видом прошлась вдоль ее тела, поковырялась клювом в одежде, распушилась и перед тем как улететь сделала свои подлые дела.

ШАВЛОВЛИВАЯ ПТИЧКА упорхала прочь, оставляя Лоренса сидеть и сдерживать смех с глупой ухмылкой на подергивающейся физиономии.
    – Не за что, – повстанец принял более серьезное выражение лица, которое, к сожалению, продержалось не столь долгое время, на которое рассчитывал его обладатель, и вновь улыбка расползлась по сторонам. Тем не менее, воцарилась какая-то особая тишина, от которой становилось не по себе. Лоренс скрестил пальцы и принялся рассматривать свои пачканные боты, которые тут же были воткнуты с хрустящим звуком в рыхлый снег для очистки. В голове крутилось бесконечное множество вопросов: откуда ты? почему решила встать на сторону? отчего все так странно ведут, когда ты  рядом? – но вот озвучить их духу не хватало. Повстанец в душе посмеялся над собой. Отчего такая заинтересованность к Ришь Шакки? Обыкновенная лесная эльфийка, и всё.
     – И вот прошла очередная зима, – заметил Лоренс, замечая, как детишки обкидывают массивными снежками и даже сосульками перебравшего пухлого завсегдатая, выпавшего из окна трактира.
     И это столь забавное и в то же время печальное представление так заинтриговало полукровку, что тот даже не обратил внимания, что Ришь уже поднялась и стоит около него в ожидании.
     – Если не хочешь, чтобы я надавала Рику еще  тумаков, пойдем в другое место, – произнесла она, нависая всем своим скромным ростом над задумавшемся Лоренсом. Последний хотел было возразить, поскольку здесь подавали самый вкусный эль и ароматный, хрустящий пирожок, несмотря на статус злачной клоаки всего Киана, но сдержался, кивнул и лениво встал с насиженного места.
     – Договорились, – ответил повстанец и призадумался. – Тогда я знаю местечко, где подают отменные блинчики. Правда, исключительно для важных и зажравшихся господ с золотым пятаком в кармане и на пухлой роже. Хех. Но зато там более менее съедобная овсянка и душистый супчик… с вечно недоваренной морковкой. Хотя, думаю, нам же не привыкать, а? – Лоренс улыбнулся и по-дружески ткнул локтем Ришь в плечо. – Тогда, за мной!
      Он зашуршал по снегу, выбираясь на дорогу, где наклонился, сделал снежок и, прицелившись, запустил его в того самого пьянчужку, который всё же старался очень прийти в себя. Врезавшийся в его красное лицо комок снега ему в этом очень помог – завсегдатай, некогда обкиданный детьми, резво вскочил и, потрясывая кулаками, бросился на своего обидчика, изредка петляя из-за продолжительного хмельного эффекта.
      – Скорее! Бежим! – Закричал Лоренс, схватил Ришь за руку и, хохоча, кинулся наутёк.

ЭТОТ ПИТЕЙНЫЙ ДОМ, вернее оплот господ и снобов, встречал гостей своим изысканным запахом какого-то очередного нового блюда вперемешку с ароматом редких духов, а также густого табачного дыма. Помимо завсегдатаев с пожизненным достатком здесь встречались и совершенно обыкновенные личности, просто знающие толк в утонченных яствах.
     Лоренс, заблаговременно взяв две большие кружки пинты и имбирного эля, тяжко опустился на деревянный стул напротив Ришь. 
     – К сожалению, мои пустые карманы против того, чтобы нам стать сытыми и удовлетворёнными, – сообщил он, скривив губу. – Хотя, думаю смогу наскрести что-нибудь тебе на перекус. Но потом…
     Полукровка сделал первый глоток и задумался. Вспоминалось прошлое, совсем былое и некоторое недавнее. Ведь как странно иметь столь тяжелое детство и не столь легкое настоящее, не имея при этом ничего, а только бегая от закона и идти против него. Плакаты с розыском, которые срывают многие существа с желанием получить столь высокую награду за голову так называемого лидера «R». Умереть в 24 года. Забавно. Многие живут столетиями, хотя, живут ли? Есть ли у них такое, что есть у Лоренса Вэль-Грета? Верные друзья и семья, все те, кто окружает его. Забавно, но это ли жизнь скрывающихся от Короны повстанцев? Играть в карты, кидаться в подзаборную пьян снежками, распивать эль в приятной компании эльфы, которая только что вела себя так мило, вытаскивая комки мокрого снега у него из-за шиворота (хотя, собственно, сама же этот комок и запулила). Рассказать – не поверят. Однако она, жизнь, не такая у них. Все хорошее – это то, что пока еще жив и можешь создать себе дополнительные счастливые моменты своей жизни, которые придется вспоминать перед смертью.
     Лоренс отмер и перестал смотреть в одну точку, как завороженный. Улыбка появилась на его бледной лице, острые уши вновь встали торчком, – когда грустно, они всегда вянут, – а губы вновь ощутили чистый вкус приятного и душистого эля.
     – За прекрасную погоду и за конец зимы, – он поднял бокал, произнеся короткий тост. – Наслаждаемся выходными, пока они еще среди нас, и мы среди них.
     Тут в нем проснулась тяга к разговорам и его любимому занятию – фантазёрству. Лоренс очень любил сочинять маленькие истории, как страшные и ужасные, так и милые, и прекрасные. Этот синеволосый полукровка еще с самого детства был истинным мечтателем, и больше всего ему хотелось научиться парить над всеми чудесами этого мира. И даже сейчас где-то в глубине души эта давняя мечта всё еще горела своим огнем на дальнейшее исполнение. Ведь даже волк имеет право воспарить в просторах свободы.
     Полукровка сложил руки и пододвинулся к Ришь поближе, чтобы та могла его лучше слышать.
     – Скажи, а ты веришь в то, что Древо может дать почти всё, что только душа пожелает? Но только душа должна быть доброй и чистой в своих помыслах. Грязной и рваной Древо никогда не позволит испытать на себе его дар. – Отчего-то хотелось говорить о хорошем, может быть настроение было такое или очередной бокал хмеля стал так действовать. – История о настоящей любви между женщиной и мужчиной, которых ни сломили никакие невзгоды на их нелегком пути. Она была обыкновенным человеком, но прекрасна собой и умна. Он – храбрый воин и смелый служитель закона, стражник. Истинный дракон, настоящий, всамделишный. Так случилось, что судьба свела их вместе, и расстаться они уже не могли. Час за часом они проводили вместе, не замечая как летит время. Но сложна жизнь таких разных существ. Словно маленькая птичка и гордый орёл наконец таки обрели согласие, но против природы так и не пошли. Однако желание влюбленных быть вместе было настолько сильно, что прекрасная дева приняла решение: обменять свое человеческое обличье и стать похожей на своего любимого. И вот в скором времени они отправились на остров Древа, но произошло немыслимое, то, чего не ожидали обе влюбленные половинки. Случился полный п…
     Договорить Лоренс не успел, потому что неожиданно стул выскользнул у него из-под, в общем, из-под него выскользнул стул и упал рядом с местом, куда потом опрокинулся и сам полукровка. Пробурчав что-то нечленораздельное, он посмотрел на того, кто это сделал. Перед его носом застыла высокая фигура с явно недовольным выражением лица.
     – Это рассказывать нельзя! – Резко произнес страшным голосом завернутый в теплые одежды незнакомец и ушел, закрывая свой печальный лик руками.
     – Ммм, – заявил Лоренс, возвращаясь на место. – Он прав. Ведь это его история. Скажу только, что его душа была не чиста, поэтому и случился этот полный прокол с обменом тел.
     Повстанец потянулся к кружке и, как ни в чем не бывало, сделал еще один глоток, а затем с удовлетворением вытер рукавом губы.

Отредактировано Лоренс (2012-09-01 19:09:42)

Лоренс потупил взгляд, когда Ришь задала ему странный, по его мнению, вопрос на тему «а вам слабо».
     – Не понял, – честно признался он, воззрившись на эльфийку и приподняв одну бровь.
     – Ты бы смог вот так, ради кого-то...
     Теперь становилось более ясно что же от него хотела остроухая охотница. Полукровка задумался, а в помощь своей неожиданной мысленной медиации принялся разглядывать открывающееся дно кружки из-под эля.
     – Знаешь, это глупый вопрос. Никто не может знать как он поступил бы в той или иной ситуации. Жизнь, она, мм, она поэтому и жизнь, она как река, в которой ты или плывешь по течению и встречаешь на своем ходу всякие… штуки, или барахтаешься против, что, естественно, может осложнить всё. Однако если упрямством и выносливостью доберешься до истока реки-жизни, то несомненно добьешься того, чего не достичь, если просто плыть, а не бороться. Мм, это сложные вопросы, на которые я могу дать сложные ответы, которые даже сам не очень хорошо понимаю.
     Лоренс оторвал взгляд от полупустого сосуда и заглянул Ришь Шакки в янтарные глаза, вернее в один, так как второй был невероятно белесым, словно драгоценный камень. А затем после продолжительный паузы с обеих сторон усмехнулся, намекая, что не стоит воспринимать всё так всерьез. Но опоздал, поскольку, к большому удивлению, лесная эльфа перекинулась через весь стол и схватила его за плечи. От последнего повстанец зажмурился и прикусил губу – совершенно недавно произошел не очень приятный казус, о котором повествования не будет.
     – Что с ними стало? Что стало с девушкой? – Ришь начинала давить вопросами, подминая под себя хрупкую ошарашенного столь странным поведением Лоренса.
     – Ну-ну, – другого, более вразумительного начала полукровка отыскать в голове не смог. Он аккуратно похлопал по рукам охотницы, чтобы та успокоилась и заняла свое привычное место. – Ты же слышала того мужика: «Это рассказывать нельзя!». – Повстанец предусмотрительно обернулся и, убедившись всё в порядке, продолжил шепотом: – Древо может как помочь, так и навредить. И всё это зависит от тебя самого, от твоих помыслов и других всяких внутренних штуковин. Ну, на самом деле, как рассказывают многие, именно девушка скрывала что-то от своего возлюбленного, несмотря на то, что шла на такой риск, как смена себя любимой. Естественно то, что он утаила от него, не знает никто. Но результат ты видела сегодня сама. Тот мужик, он эта, ну, – Лоренс принялся почесывать свой сухой лоб в поисках подходящих слов, – он это она.
     Воцарилась тишина.
     – Еще выпивки? – Меняя тему, предложил бодрым голосом Лоренс.

Из паба в паб, с таверны на таверну – так и жили многие существа этого бренного, но всё же прекрасного мира, наполненного чудесами и обыкновенным волшебством. Волшебство, конечно, по сути своей никак не может быть обыкновенным, но когда все вокруг волшебное, то и волшебство начинает терять всю свою чудесность и особенность. Поэтому когда мимо Лоренса с визгом пролетел дымящийся маленький человечек с деревянной короной и прозрачными крылышками, то повстанец не обратил особого внимания, а лишь отмахнулся рукой, как сделал бы, если навязчивая вредная муха жужжала вокруг.
     – Еще две кружки, милая! – Весело крикнул Лоренс, выискивая глазами официантку в бледно-розовом фартуке. Та неожиданно появилась в поле зрени, доброжелательно кивнула и моментально ретировалась, покачивая широкими бедрами.
     На вопрос Ришь отчего же ей всё таки ненавистны представители мужского пола Лоренсу потребовалось несколько секунд на размышление. Он опустил угловатое лицо на кулак и задумался, слегка прищурив глаза и глядя на эльфийку. К сожалению, она ничем себя не выдавала, только смотрела в ответ своими честными и открытыми глазами. Однако революционер не мог похвастаться знаниями психологических принципов работы головного мозга эльфов. Да что там эльфов! Простейших одноклеточных животных, чьи импульсы подозрительным образом невероятно предсказуемы. Лоренс этого конечно не знал, да и узнать, собственно, не имел возможности.
     – Вероятно, ты, кхм, возможно ты предпочитаешь им других, – повстанец улыбнулся, рассчитывая, что подход с юмором увенчается успехом.
     В это время с большим подносом, на котором возвышались длинные кружки с пенящейся, выплескивающейся жидкостью, явилась официантка. Она ловко поставила на стол две кружки и вновь моментально удалилась, продолжая обходить потенциальных клиентов и думая как отстирать ежевичное пятно с любимой белой скатерти.

Лоренс пожал плечами. Ему мало что рассказывал Уильям, если это касалось чужих тайн и секретов, поскольку он был человеком чести и слова. Но когда речь пошла о совершенно иных обстоятельствах: об угрозе изнасилования и надругательства, которая когда-то вышла из уст тёмного эльфа Рика Лоренс резко поднялся с места. Под удивленно поднятыми бровями блестели глаза, а недоуменная физиономия заставила кого-то задорно посмеяться.
     – Залетела.
     – Ага. Лицо новоиспеченного папашки.
     – Бедняга.
     – Баба – дура, хоть и не дурна собой.
     – А сё равно дура.
     – Ты прав! Еще по одной… Ик? О-о-о…
     – Ты эт чаво? Фу! Сукин сын!
     – Вот блевотная паскуда! Перепачкал всех!
     Зал гудел.
     Лоренса остановила от неминуемого поступка жестко наказать и побить эльфа быстро вставленная Ришь фраза о специфичном врожденном даре, который активизирует мужские гормоны на больший процент, чем дюжина прекрасных оголенных женщин в самом соку. Тем самым мужчины, попавшие под контроль влияния дара эльфийки, теряют над собой контроль. В это время сознание из мозга спускается намного ниже и чудит то, что очень хочется. Вот такой вот опасный приворот.
     «Но всё-таки Рика я побью, – подумал повстанец и сел обратно. – Для профилактики»
     – Знаешь что, – Лоренс украдкой посмотрел на свои исцарапанные и побитые руки, – надо бы тебе взбодриться. И не только выпивкой подобное можно достичь.
     Он закрыл глаза, сделал серьезное лицо, выставил вперед растопыренную пятерню и издал забавный хлопающий звук. На кончиках пальцев взвились бойкие огоньки пламени. А затем Лоренс стал играться, то по очередности загибая пальцы, то рисуя в воздухе словечки в стиле разбойника с большой дороги из трёх букв (на большее количество просто не хватало скорости, а не совести).
     – А вон тот господин, – ненароком сказал он и покосился в сторону, – как пить дать, парик нашивает. Такой пушистый. Даже кудряшки есть. Точно сливка какого-нибудь предпринимательского дела, вроде подсчета денег и прочего. Ты только посмотри на угрюмые мордашки его друзей. Надо править.
     Указательный палец повеселевшего революционера смотрел точно в затылок человека в парике, а большой палец медленно поднимался к верху. Всё замерло. А после того, как Лоренс произнес «бах», перст, как спусковой курок, резко опустился и из указательного пальца выскочила искорка, которая в мгновение ока врезалась в кудрявый парик. Маленькая струя дыма потянулась из него. Теперь лица из скучных и серьезных переметнулись в удивленные и ошарашенные: О как! Голова дымит! Вот это напряженная работа мозга! Но, тем не менее, они и в ус не дули, чтобы сообщить о пожаре и продолжали внимать словам их покровителя. А вот мимо проходящий богатый забулдыга выплеснул на горящую голову остатки своего пойла с резким ароматом. Парик вспыхнул.
     – Ох! – Удивился Лоренс, когда мимо них размахивая руками и вереща пронесся человек с огненной прической и шлейфом густого дыма за ним. – Наглядный пример, что маленькое, но с горящими идеями может натворить. Так и мы, крепкие, настырные с внутренним огнем. И честно говоря, я как-то забыл, что я не просто так штаны с утра протирал. В той забегаловке, от которой мы так быстро сбежали, часто бывают дагорские псы. Не удивительно. Кого только в этой дыре не было. Всем намазано. И всё-таки они там сегодня что-то не появились. Вынюхивают они ловко. Поэтому аккуратнее.

– Иногда, – тяжело дыша, выдохнул Лоренс, – когда ты рядом, забываешь, что это я крепкий мужчина, который должен вести себя подобающе…
     Несколько минут тому назад, когда затеялась странный скандал, Ришь ловко сломала нос грузному человеку, а Лоренс с захватывающим видом наблюдал за происходящим, не успев предпринять мер, еще была возможность влезть в предстоящую потасовку. Но лесная эльфийка оказалась намного сильнее, чем от нее ожидали – она вытаскивала упирающегося повстанца, рвущегося вперед и хватающегося за попадающиеся на глаза края столов, стулья и одежду завсегдатаев. Очень и очень не правильно повел себя толстячек-счетовод, когда решил связаться с маленькой охотницей. Теперь вот сидит на полу и со страхом прижимает руку к кровоточащему носу.
     – Да и зачем ты вытащила нас оттуда? А? – Лоренс укоризненно посмотрел на девушку, дернулся плечом и повернулся обратно ко входу в заведение. – У меня есть дело к хозяину, и, возможно, ты мне с ним поможешь.
     Когда повстанец вновь перешагнул порог, то атмосфера вновь царила безмятежная. Поскольку это была представительная часть города, где останавливались обеспеченные господа и влиятельные торговцы, то и таверна являла собой престижное предприятие, откуда сразу же за шиворот выгоняют нарушителей правил и зачинщиков безобразий.
     – Стоять. – Высокий и широкоплечий охранник с железным голосом ладонью остановил Лоренса. – Нельзя.
     У подобных громил всегда был исчерпывающий словарный запас, поэтому договориться с ними была едва ли возможно. Тем не менее, имелось несколько фраз, которые отчего-то их смущали, или вернее, пугали, отчего они сразу отстранялись в сторону, позволяя пройти.
     – Мы к Джеферссону. – Таким же стальным голосом отозвался Лоренс и, подражая заевшемуся снобу и аристократу, грубо оттолкнул верзилу. – По делу.
     Поманив рукой за собой Ришь Шакки, повстанец, легко и уверенно ступая, подошел к стойке, где Джеферссон, хозяин питейного дома, громогласно отдавал приказы официанткам и другим работникам.
     «Элиза! Куда пошла?!» – «За вином» – «А! Эт хорошо! Эт ты молодец!», «Ракуля!» – «Да?» – «Лучше следи за порядком! Пятно пропустил!» – «Слушаюся!», «Гвинерва! Хватит бедрами вилять! Ты гостей задеваешь! Они же со стульев попадают!» – «Простите, но я не специально…» – «Прекратить!» – «Не буду».
     – Джеферссон, – окликнул раскрасневшегося хозяина Лоренс.
     – А, это ты! – Не сбавляя темпа и меняя громогласного голоса, затараторил трактирщик с гладковыбритым детским лицом. – Пойдем, пойдем. Завалялась у меня одна работёнка. Только быстрее, эта, а то дел невпроворот, значится.
     Мужчинка слез с высокого табурета, откуда было удобнее выкрикивать поручения и наблюдать за персоналом, и направился в маленькую комнатку рядом со стойкой. Там он порылся на заваленном бумагами столе, проклял неизвестных изготовителей быстровысыхающих чернил, пару раз ругнулся и вернулся к ждущему в дверях Лоренсу.
     – Госпожа Невермаинд давеча жаловалась, что ее пугают какие-то странные скрежетания, доносящиеся откуда-то из ее подвала. Говорила, мол, страшно глянуть, вдруг это свирепый нугхар, да еще и больной в придачу. Послал я, значится, туды своего парнишку, ведь  госпожа предлагала пару добрых монет за эти дела, но он чего-то вернулся какой-то грустный, напуганный. Сказал, мол, пусто там. Но я то смекнул, что не всё тама в порядке. В общем, дела такие, дружок, предлагаю сделку. Ты там всё вынюхиваешь, исправляешь и возвращаешься обратно. Двадцать пять процентов твои.
     – Ловить, не зная что, не зная как, не зная зачем за такие гроши… Сорок.
     – Тридцать.
     – Сорок пять.
     – Тридцать пять.
     – Ладно, давай сорок.
     – По рукам. Жду твоего возвращения. А теперь мне пора. Делов то, делов то сколько! – Трактирщик сунул Лоренсу листок с адресом госпожи Невермаинд и, игриво подмигнув, убежал на свой пост.
     Повстанец пробежался глазами по бумажке и объяснил:
     – Иногда приходится перебиваться грязной, но честной работёнкой. Старый Джеферссон очень в этом помогает. В общем, мне пора. Если ты, конечно, не хочешь составить мне компанию? Мало ли что живет в подвале пугливой дамы.
     И Лоренс рассмеялся.

Отредактировано Лоренс (2012-12-09 17:09:57)

Две фигуры слились с толпой, которая двигалась по своему обыкновенному маршруту: на рынок, по рынку, с рынка. Вечер подкрадывался незаметно, наверное, поэтому многие воры показывали свою активность ближе к этому времени суток.
     – Мой кошель! Держите вора! – Испуганный голос завопил на всю улицу, но толпа, как ни в чем не бывало продолжила своё монотонное шествие, не смотря на то, что через нее грубо пробивался тот самый вор. Вор представлял из себя мальчонку лет восьми в лохмотьях и с подбитым глазом. На лице у него читался чистейшей воды испуг. Видать еще никогда его не ловили при совершении столь не благородного поступка, а тут нате: и вопят, и упрямо пробираются следом.
     Когда мальчик протискивался через двух закутанных девушек, он, кажется, успел залезть и в их широкие карманы.
     – Гляди в оба, – приказным тоном заметил Лоренс и сильнее закутался в плащ. – Держи руки на своих кошелях, а то не ровен час – обдерут как липку.
     Ловкий мальчишка пробежал мимо них, и повстанец задержался на нём взглядом, а через некоторое время появилась красная от преследования физиономия пострадавшего, который тут же повалился на пухлый живот от того, что повстанец подставил тому подножку.
     – Ой, извините, – Лоренс учтиво наклонился и помог преследователю и пострадавшему подняться на ногу. – Аккуратнее надо быть, а то тут и кони ходят, и фавны гуляют. А вы их знаете, гадят где попало…
     – Поди прочь! – Замахнулся обокраденный, и Лоренс с улыбкой отступил в сторону и нечаянно наступил Ришь на ногу.
     – Извини, – сказал революционер, когда толстый человек вновь скрылся в толпе в поисках мальчишки. – Хотя не стоило помогать парнишке делать свою работу. Но не удержался.
     Они продолжили свой путь вместе со всеми. Через несколько улочек и вычищенных мест перед лавками и ларьками Лоренс и Ришь остановились перед большим высоким каменным домом, или даже целым особняком. Пока повстанец, кутаясь в плащ, осматривался, выглядывая из-под глубокого капюшона, эльфийка постучала в дверь. Стук металлического кольца грохотом пронесся по комнатам, принуждая скорее открывать двери неизвестным гостям. Спустя некоторое время дверь-таки отворилась и перед повстанцами предстала, вероятно, госпожа Невермаинд. Ею оказалась обворожительная женщина из сортов, которые сводят с ума мужчин одним только своим внешним видом. Лоренс открыл рот, чтобы поздороваться и сказать что-нибудь приятное, но потом молча закрыл его, ничего не придумав. Тем не менее, Шакки успела обо всем договориться, упомянув Джеферссона и главную проблему, почему они, собственно, здесь. Прелестная хозяйка богатого дома пригласила их внутрь и проводила до входа в подвал, где снабдила эльфийку лампой. Но та сразу же всучила ее Лоренсу, что он едва успел подхватить, дабы она не упала и не разбилась.
     – Не знаю, – пожал плечами Лоренс и, занося над головой лампу, принялся спускаться по лестнице. – Неизвестно же, что здесь такое обитает. Опасность всегда имеет место быть. А богатые и красивые женщины обычно не любят рисковать.
     Он осекся, смекнув, что наговорил лишнего и необдуманного. Пол подвала был холодный, всё вокруг было почти завалено большими ящиками и коробками с надписями, на которых было что-то непонятное начерчено.
     – Кстати, – решив начать разговор, вспомнил кое-что Лоренс, – а этот, дар, верно? Он работает как приворот на мужиков? Да? Так почему же он на меня не действует? Обидно как-то…
     Он вздохнул, переступая через какой-то ящик, осветил дальний угол и повернулся к своей партнёрше по делу. И тут повстанец почувствовал, что за спиной мелькнула чья-то тень, и по телу неприятно пробежались мурашки.
     – Слышала? – Он резко обернулся и поднял лампу выше, пытаясь отыскать что-то глазами.
     Около входа мялась госпожа Невермаинд, не решаясь спуститься. Но когда раздался громкий треск и рычащий шум, он взвизгнула и схватилась за дверь.
     – Только не закрывайте! – Закричал Лоренс, но было поздно. Дверь в подвал с грохотом затворилась, и послышались быстрые шаги убегающий госпожи Неверманд наверх, где она, скорее всего, спрячется за шторой или под кроватью в своей спальне. Лоренс вздохнул и произнес: – Ну, по крайней мере, мы точно знаем, что здесь кто-то есть. Может быть, огромная сорная крыса или…
     Нечто повалилось, и повстанец настороженно отступил назад.
     – Ришь, нож, – он автоматически протянул ей руку, не зная есть ли у эльфы лишнее оружие. – Будь готова.
     Лоренс, присев, медленно и осторожно двинулся вперед, занеся руку для удара или контрудара, если уж на то пошло. Тем не менее, всё обошлось, потому что из тени выглянуло усталое и бледное лицо.
     – Господин Невермаинд? – Удивился Лоренс и распрямился.
     – Нет. Я Ганггам, – ответил бледнолицый Ганггам.
     Ганггама знал весь Киан, как лютого любителя женщин и лихого извращенца, который не упускал случая подглядеть за той или иной особой. Он был маленьким, упитанным человечком с черными волосами и маленькими, хитрыми глазками. Однако, Ганггам числился уже как год мертвым. Рано видать его похоронили.  Засел в этом подвале, подлец, и делает свои скверные делишки.
     – Милая! – Воскликнул Ганггам и обвился вокруг Ришь, стискивая ее в объятия. – Не выдавайте меня! Рраньше я пррятался у нее то в комоде, то в большом платяном шкафу,  – картавя, принялся он объясняться. – Один рраз, прравда, прришлось ютиться в кухонной тумбочке вместе с двумя пухлыми мышами. Они такие байки трравили, что я едва сдеррживался, чтобы не ррасхохотаться на весь дом. Но однажды я нечаянно угодил сюда. Вот уж неделю, как существую на сухофрруктах и вине. Отменное вино!

Другого от Ришь Лоренс не ждал. Она грубо оттолкнула низенького, сутулого Ганггама и едва не прирезала его на месте.
     – Легче, Ришь, – повстанец медленно отвел в сторону руку эльфийки, сжимающей рукоятку ножа. – Легче. Не стоит так. Мы же не дикари. Такие же, как и он, ну, может немножко разные.
     Лоренс распрямил усталые плечи и направился к выходу из подвала, освещая дорогу фонарем, чтобы не наступить в разбросанный хлам или еще какую-нибудь непредсказуемую гадость. Однако, потянув двери на себя, обнаружилось, что они заперты. Лоренс попробовал еще, на этот раз напрягаясь сильнее, но проем только лишь громко затрясся и зашатался, еще более пугая трусливую, но невероятно красивую хозяйку.
     – Да уж, – он обернулся к двоим позади своей спины, заблаговременно обрушив несколько ударов кулаком в надеждах, что госпожа Невермаинд возьмет себя в руки и спустится к ним проверить. – Заперты снаружи. Другого хода нет, Ганггам? Уверен?
     Толстячок затряс головой и протянул вперед ладонь, на которой лежали несколько сухофруктов.
     – Беррите. Эти самые вкусные.
     Лоренс в два шага одолел ступенчатый порог от дверей в подвал, взял две сушеные ягоды, закинул их в рот и принялся с ярой медлительностью их пережевывать. Он думал, поставив на ближайший ящик лампу, на который и оперся локтем.
     – Дверь вышибать не стоит, если конечно же не найдем другого выхода, – заметил он, работая жвалами.
     – Да нет тут дрругого выхода, говоррю ж вам, – такой эмоциональный протест нисколько не удивил повстанца, поскольку человек, который провел несколько недель в чужом доме, наблюдая за его жителями, ни на что другое не способен, всегда видит только самые простые пути к отступлению.
     Что-то было не так, но Лоренс не мог понять что именно, несмотря на то, что интуиции кричала и вопила об этом. И тут он ненароком взглянул на свой сапог.
     – Ришь, – почти шепотом позвал эльфийку Лоренс, не отрывая взгляда от земли. – Это ведь земляничная жаба, я прав?
     Повстанец был абсолютно уверен в обширных знаниях эльфы флоры и фауны, окружающих весь Киан, как был уверен в ее потрясающих навыках охоты, несмотря на то, что он никогда еще не составлял ей компанию в оном деянии.
     «А ведь стоит. Хоть еще чему-то научусь, а то совсем позабыл, как оленя валить с удивительной бесшумностью»
     – Это вроде ее надо облизать, чтобы она указала направление в сторону сокровищ?
     – Сокровищ?
     Лоренс медленно нагнулся и ловко схватил сидящую жабу, которая, кстати, и не очень то сопротивлялась.
     – Да, сокровищ. Кто будет лизать?
     Повстанец с улыбкой смотрел на эльфийку сверху вниз, намекая на кое-что.

Увидеть облизывание жабы странного, земляничного цвета и не вывернуться на изнанку – настоящий удел каждого мужчины (особенно, когда лижет женщина). Когда язык Ришь Шакки перестал возиться по шершавой спинке спокойной лягушки, а Лоренс перестал корчить отвратительную гримасу от увиденного, земляничное земноводное звучно спрыгнула с ладоней эльфы и была такова. А затем раздался шум, грохот, треск, и свет померк.
– Ууу, – завыл Лоренс и застыл на месте. – В темноте тут, кажется, еще противнее. – Дальше последовал звук шлепка и чье-то сопение. – Убрал руку. 
Было темно, как у нугра в толстой кишке. Хотя у этого существа, говорят, вообще нет анального отверстия, и оно просто отрыгивает всю съеденную пищу обратно. Тогда зачем вообще питаться? Какая мерзость. Тем не менее, некоторые люди обладают примерными свойствами, в частности в трактирах и под заборами, в канавах и в чистом поле, в…  Лоренс щипал себя за нижнюю губу, предаваясь столь омерзительным мыслям. Собственно, толкованию они не подлежат.
Было темно. Рядом копошился Ганггам, застрявшись ногой в одном из ящиков, и что-то напевал, связанное с прекрасной голенькой Брунхильдой в душе. Лоренс же, постояв некоторое время с закрытыми глазами, вернулся к подвальной двери в надеждах снять ее с петель. Однако жалобный писк, напоминающий умирающего комарика от недостатка кровавой дури, из дальнего угла, заваленного коробками, заставил повстанца развернуться. Это была, как позже выяснилось, Ришь Шакки. Она, очевидно сидела, поскольку дыхание ее Лоренс чувствовал на уровне своего паха (что было не очень комфортно в такой ситуации). А еще она распивала чужую бутылку вина, аромат стоял невероятно острый, вкусный, живой и животрепещущий. Хотелось плюхнуться рядом и выпить за компанию, что, собственно, полукровка и сделал.
– Звала? – Он аккуратно опустился на землю и прислонился спиной к ящику. – М, ты думаешь, что мы здесь застряли навсегда? Что найдут только наши костлявые останки? Смотри, умрешь первой – я его, – кивок в сторону копошащегося Ганггама, – не смогу остановить – буду слабым, и голодным, и эгоистом. Я, кстати, не думал, что ты будешь ее облизывать. Забавно получилось. Как на вкус? Земляника? Свежая или как моча?
– Будем, – после некоторый паузы заговорил Лоренс, пытаясь сменить тёмную и угнетающую обстановку, – размышлять логически и здраво, согласна? Нас заперли снаружи. Ведь, если бы заперли изнутри, то мы бы смогли открыться. Да, дела, но всё вот так вот, как есть. Мблока бы сюда, или джинна с желаниями. Итак, мы сидим в темноте, соответственно, нету света – нету окон. Ну и в последних, выход есть. Ведь жаба, как то сюда попала. Для тебя важное задание: отыскать жабу, если, конечно, она еще тут, а затем вышибить дурь из похотливого карлика, и вернуться за деньгами к этой молодой старой ведьме. Тупая баба! Эт я не про тебя. М, вкусное вино, правда отдает горчинкой.
– Эй, чаво решилли? – маленький мужчина в темноте наступил на руку Лоренса, упал и ногой заехал по его же лицу.
– Действуй, Ришь, иначе я ее, клянусь Дааном, убью!

Лоренс навалился на шкаф, и после напряженного скрипения зубов, деревянных ножек о пол, и шуршания ног, он поддался. Вероломный карлик не помогал, а только делал вид, да и к тому же толкал он Лоренса, чтобы тому было легче толкать в шкаф. Когда дело было сделано, Ганггам еще продолжил пихать полукровку.
Открытая, некогда сокрытая дверца вела вниз, очевидно тайный проход на случай войны или жесточайшего нападения на город какими-нибудь безжалостными варварами, в чьих головах пляшут только определенный состав желаний и ход мыслей: жечь, насиловать, жечь, насиловать, воровать, жечь, убивать, насиловать, – ужасные извращенцы, что еще сказать.
Ришь, проявляя храбрость и пользуясь возможностью поскорее покинуть данное злосчастное помещение, в которое по стечению событий им удостоилось загреметь, прыгнул вниз, в тайный тёмный проход, ведущий неизвестно куда. Ее голос оттуда раздавался слабым эхом, словно она была тут и в тоже время совсем не здесь. Другого выхода, к сожалению, не нашлось. Да и отступать было уже поздно – Ришь то, уже там. Поэтому Лоренс, недолго думая, нерадостно хохотнул, пихнул ногой Ганггама, а затем, когда карлик поднялся после падения, спрыгнул сам, тяжело приземлившись на сырую, холодную землю.
– А чем это так воняет? – Слово «пахнуть» произнести в тот момент было невозможно, поскольку в воздухе действительно чем-то смердело, отчего желудок жалобно подворачивался и просился наружу, затем снова внутрь и снова наружу. Лоренс зажал нос рукой, глаза сами по себе щурились как могли. Под ногами что-то мерзко хлюпало.
– Эт-то н-не я, – задыхаясь, обратился ко всем с оправданием Ганггам.
– Странный тоннель, очень пахучий, словно… – Лоренс не договорил, так как уже было ясно под чем они сейчас шли. – О, Даан всемогущий! Давайте быстрее!
И после этих слов, зажав нос сильнее, полукровка, подхватив Шакки под мышку, сгорбившись, помчался вперед, желая только одного – глотнуть свежего воздуха.
Первым оттуда вылез карлик, головой которого прошибли старый пол в ветхом сортире, расположенным по соседству с госпожой Невермаинд. Из умело сделанной дыры показалась синяя голова, а затем бледно-зеленоватое лицо измученного Лоренса. Он быстро выскочил, подал руку вниз, вытащил Ришь и быстрым шагом отошел прочь, одновременно умудряясь тащить и карлика, и эльфу.
– Никому ни слово. – Холодным, злым голосом он обратился ко всем, кого нес, а потом поставил. – Ганггам, помяни мое слово, еще раз будешь заниматься чем-то подобным, Ришь, – вот она, гляди, – вышибет из тебя всю дурь, всю это долбанное дерьмо, понял?! А теперь вали!
Отдышавшись, Лоренс облегченно вздохнул, но радость прошла тот час же, и ему вновь стало плохо. Он быстро отвернулся, желудок не выдержал и опустошился на красивый забор госпожи Невермаинд, а также на ее ухоженную лужайку (несмотря на то, что еще лежал снег).
– Ришь, – жалостливо попросил Лоренс, опускаясь на колени. – Поди к этой старой бабе, чтоб ее инкубы покарали во все несросшиеся дыры, скажи что дело сделано, возьми награду и возвращайся. Я пока тут полежи, подумаю о революции, о пытках, о…
Лоренсу было так плохо, что он забыл, как не пристало вести себе мужчине-герою, кем он однозначно являлся. Он просто, покачиваясь, отполз подальше и, перевернувшись на спину, стал глядеть на облачка.