2ая линия основной игры.

Зима, укутавшая Кёху в снежные покрывала, достигла зенита. В этом году стало заметно прохладнее и, снег, впредь бывший редким, желанным, но не докучающим событием вдруг выпав под вечер не прекращал сыпаться с небес мелкими порошинками, подтаивать и вновь сыпаться без конца и края. Мало кто выказал обеспокоенность небольшим неудобствам дополнительного слоя одежды и постоянно мерзнущим носом при длительном пребывании на легком морозе. Время года располагало ко сну. И без того вялое государство вконец сделалось сомнамбулой.
Император длительное время не показывался ни народу, ни свите и двору отчего по дворцу, подобно заразе, расползлись слухи, одни краше других. Самые безобидные из них рассказывали о страшном недуге изуродовавшим и обессилившим правителя. Лекарь молчал. Стража и подавно держала вертлявый язык за зубами. Даже когда смена караула возле покоев императора давно сменилась. Небывалое явление.
И в городе все будто поддались настроениям своих господ - оставив суетные заботы, обратили взоры на высившиеся пагоды дворцового комплекса.
А вдруг...? - замирало на устах.
В зыбком тумане противоречивых домыслов никто не заметил главного. Не сумел поймать золотую песчинку в горстке воды. Но может следовало раскрыть глаза пошире?

Ранним утром, когда воздух настолько чист, что с самой высокой точки города можно увидеть уходящий в горизонт корабль, а тонкий слой снега еще не тронут никем, разве что первые лучи восходящего солнца тихой поступью крадутся по крышам, не нарушая безупречное молчание утренних часов, по петляющим нитям тропинок, с осторожностью канатоходца бродил император. В длинных волосах блестели капли влаги, а длинный подол кимоно вымок, ясно говоря о том, что прогулка началась задолго до рассвета.
Яркими пятнами в глаза бросались распустившиеся цветы, с высокомерием взирающие на снежную пыльцу на дорожках ведущих вглубь сада.
Свежий морозный воздух при каждом вдохе покалывал где-то под ребрами.
Последний солдат вышедший за ворота города уже к ночи прибудет в лагерь.
Мягкий шепот "эалакарэр..." взывает к огню пробегающему искрами между пальцев, выпачканных киноварью. Тяжелые капли растаявшей влаги скатываются с зеленых листьев кустарника.
Красное лучше видно на белом, а не на черном. От Академии до Киана не останется никого, кто не заметит новую зарю.

Встав у края пруда, Фэн Ю склонился к золотым рыбкам, похоже чувствовавшим себя прекрасно. В колебании поверхности воды отразилась тень евнуха. Чего желает господин?
Дракон немного подумав назвал имя. Евнух также немного подумав, ответил, что сейчас же явит ее или его взору, про себя отметив, что возможно придется ехать в город, потому что в гареме таких не было. Или было?
В более глубокой задумчивости скопец удалился из сада.

Как скоро можно нарядить наложницу, причесать так, чтобы ни единый волосок не выбивался из стройного ряда приглаженных прядей в сложной конструкции прически? Достаточно быстро, чтобы император не успел задуматься о ходе времени. В строгом и отлаженном механизме дворцовой жизни всегда скрывались неведомые чудеса.
Фэн Ю спрятал замерзшие пальцы в рукавах, с интересом следя за сойкой прилетевшей полакомиться созревшими плодами мушмулы и остатками кизила. В этот самый миг необычайное чувство спокойствия овладело разумом. Будто он прилег отдохнуть на мягкий дерн, пахнущий полынью и забытьем.

На протяжении нескольких ночей к нему приходила старая подруга. Боевая подруга. Истощенная, одурманенная бессонница обнимала так крепко, так неистово и ...так преданно.
Она понуждала раз за разом возвращаться к огромному холсту карты расстеленному на нескольких столах. Выведенные позолотой дороги, торговые пути, выжженные тонкой иглой образы деревень и портов, и нефритовая армия расставленная по периметру Кёху. Игрушечные солдаты стоящие плечом к плечу сливались в одну зеленую шквалистую волну накрывающую города. Они были непобедимы перед лицом опасности таящейся не в медных врагах, а тех местах на карте которые были обозначены киноварью. Прошли три великие эпохи, расселение и смешение рас, изобретения магов и алхимиков оставили черные пропасти на карте Миста. Почему? Что станется с живым существом облаченным в латы и оружием заговоренное магом, если впереди его ожидает нечто чего он не может и вообразить? Как победить страх перед неизведанным? Как вселить мужество в тех, кто ничего страшнее разъяренной после пьянки жены, - не видел ничего?
Одно движение рукой, сметающее солдат на пол.
Презрение к собственной слабости настигает по пятам. Слабость это они.  Все они в нем. Кёху в его теле, он чувствует в каждом ударе сердца течение жизни в острове. Их слабость - его слабость. Нужно вырезать ее, вырвать с корнями и заполнить пустоту пригоршней снега у порога родного дома, смехом детей бегущих навстречу, тихим, сдавленным вздохом жены поверившей в силу богов, внимавших ее молитвам... Золотыми пашнями, чистотой родника, огнями праздничных улиц, эхом прибоя  и легкостью свободы запутавшейся в шелесте листвы на ветру. Но только мелодией звенящей стали можно выткать мир о котором мечтает Фэн Ю. Ему известны пути по которым он пройдет, он знает имена тех кто пойдет с ним и имена тех против кого, и лишь одно не дает покоя - что они оставят за спиной? Что посеют?
Несколько дней назад Мрак вновь овладел императором. В приступе гнева он едва не загубил слугу, окаменевшего от страха при виде густого черного тумана заполонившего покои, в котором шевелилось нечто, кажущееся вполне материальным, живым...мыслящим. Джин не знает, как вызывать и чем сдерживать тьму. Но, если ей было суждено выползти на свет несколько сотен лет назад, значит в свое время найдутся ответы и на эти вопросы.

Но сегодня император пожелал прояснить нечто куда прозаичное и приземленное, чем размышления о неясном будущем в котором нет места и крупице света. Новая наложница думала, что ее появление осталось не замеченным. И если другие обитатели гарема с интересом наблюдали за экзотичной птицей, передавая из уст в уста разнообразные домыслы относительно ее прошлого, то евнухи дознавались правды, чтобы затем доложить императору о том, где согрешила ее прабабка и за какие провинности дочь небезызвестного дракона вдруг оказалась невольницей прихотей правителя.
- Ступай.
Скопец скрестив руки на выдающемся животе, низко поклонился и не оборачиваясь спиной, удалился. Двое других мужчин, отошли на незначительное расстояние, чтобы в случае, если девушка поведет себя неправильно тут же увести ее.
Он смотрел на нее, ясно осознав, что встреться они летом или осенью она не произвела бы на него такого впечатления, как этим зимним утром. Средь укрытого снегом сада, девушка с белыми волосами и в белом кимоно с редким цветочным орнаментом, будто сама стихия -обжигающе прекрасна, опасно холодна и только взгляд мешал чувства. Однако, встреча двух драконов таила много больше, чем внимание мужчины к женщине.
Фэн Ю за две тысячи лет не успел пресытиться красотой, он умел смотреть на нее по-разному, всякий раз с восхищением рассматривая что-то новое. И не имело никакого значения, что тот кем он не так давно любовался вдруг утрачивал внимание.
Несмотря на то, что Нио была напугана и удивлена, держалась она достойна и проявляла повышенный интерес к дракону.
- Ты никогда не видела меня. Большая ли разница между твоими грезами и явью?

Молчание наводило на размышления. Девушка нема или глупа? Фэн Ю с любопытством и некоторым разочарованием проследил за ее поклоном и впечатляющими метаниями. Не мог же страх настолько ее парализовать, что она не могла вымолвить хотя бы одно слово. А выразительные взгляды, которые невозможно было как-то однозначно истолковать, начали утомлять.
Чтобы немного рассеять напряжение в повиснувшей паузе, дракон отошел от девушки, сделав вид, что нашел нечто примечательное в ярком соцветии распустившихся цветов кустарника.
Нио Ди Синь, одна из дочерей Цветка Холода хороша собой, возможно умна и воспитана по старым традициям Кёху. Чудесно! И не правдоподобно.
Клан мог содержать ее и в деньгах не нуждался, а если они хотели выказать почтение Императору, могли сделать это не тайком ото всех. Должны были. Где-то затерялось одно звено, отчего суть происходящего никак не прояснялась.
Может быть они хотели организовать покушение? Только откуда смелость на подобный шаг?
Фэн Ю с сомнением взглянул на маленькое девичье тело укутанное в шелка.
Или под маской невинной девы прячется прожженная авантюристка решившая испытать судьбу.
Неспешный ход мыслей прервал голос невольницы, оказавшийся весьма приятным для слуха.
- Вот как! Вероятно в твоем представлении я куда хуже, иначе зачем подбирать слова. С ироничной улыбкой, мужчина стряхнул с веток припорошивший снег, не посмотрев на свою собеседницу.
- Зачем ты здесь?
Трудно подбирать нужные слова. Равнодушие и пустота под кожей. И надо ли говорить с наложницей? Достаточно назвать ей свою волю.

Фэн Ю в очередной раз задался вопросом, почему выбрал ее, почему не другую из сотни подобных Нио, в сердцах затаивших маленькую жадную мечту. Наверное, потому что ему нравилась никем не проторенная дорога, череда трудностей и ликование победы. С младых ногтей дракон привык к тому, что в большинстве случаев выходил увенчанный лаврами победителя, завоевателя. Потакание было ничем иным, как средством развить привычку и веру в свои силы. И самое приятное - трофей: сосуд воспоминаний.
Приблизившись к дракону, он лишил ее тонкого и хрупкого, как корочка изморози - спокойствия. Улыбка на нежном лице, словно первая капель. Что ее могло рассмешить? Но улыбка вышла смазанная, будто расплывшийся от слезы иероглиф на тонком листе бумаги. Кому были адресованы - исполненные горькой печали посулы?

- В твоих словах есть правда. Я не принадлежу самому себе: и тело и мысли мои отданы моему народу. Один дух - Небу. Поэтому микадо неприкасаем. В низком бархатистом голосе, слышались доброжелательная снисходительность и безграничное терпение, несмотря на то, что неискушенность девушки несколько огорчала императора.
Он замолчал, словно сомневаясь в правильности своих намерений. Неподъемная тяжесть мыслей мешала сосредоточиться, и речь мужчины приобретала отрывистый нестройный характер.
Фэн Ю поднял ладонь, позволив себе молча погладить подушечками пальцев нежную, округлую щеку девушки, скользнуть вниз и очертить контуры рта, край маленького подбородка и замереть пальцами на шее, между тонкими ключицами.
- Разве есть сходство между мной и каменным драконом стерегущим восточные ворота? Прошлое исчезло в том миг, когда она без тени страха вступила под своды золотой клетки. Иногда случалось такое, что юноши или девушки сами решали свою судьбу стремясь попасть во дворец. Влекла ли их собственная развращенность, любопытство или что-то иное, но со временем они понимали, что цена свободы оказалась чересчур велика. Муки раскаяния непременно настигали их. Мотыльки слетающиеся к огню. Юные и неискушенные жизнью.
- Я знаю почему.
Джин отнял руку, вновь укрыв кисти в рукавах. Он не удивился тому, что ощущение от прикосновения оказалось прохладным. В ней горел огонь, как и во всяком драконе, но ее огонь едва тлел, он почти слышал, как потрескивают всполохи слабого пламени, будто ломаются тоненькие иголочки. Она погасла.

Слуги торопливо растилали по земле татами, поблизости от цветущих гортензий. Клали маленький чайный столик, чайник и чаши, подушки. Фэн Ю опустился на одну из подушек, скрестив согнутые ноги перед собой. Один из слуг накинул на его плечи шубу из каракуля, затем сел несколько поодаль - позади и сбоку, но так, чтобы раскрытым зонтом укрывать голову императора от снегопада. Второй слуга передал оставшемуся евнуху соболиную шубу предназначенную для наложницы. Не поднимая глаз, дабы не столкнуться нечаянно взглядом с девушкой - прислужник удалился.
Евнух проследовал к Нио, спрятал ее фигуру в мехах и взяв под локоть провел к подушкам напротив Сына Неба. Повинуясь рефлексам выработанным годами он усаживал ее словно куклу, подправляя ноги, руки, наклон головы, края хикидзури и даже пряди волос, так, чтобы их было ровное количество с той и другой стороны, причем делал он это незаметно, делая вид, что хлопочет над тяжелой шубой, то и дело сползающей с узких плеч подопечной. Успокоившись, скопец раскрыл зонт и уселся на свое место.
Фэн Ю, отвернувшись, смотрел на падающий снег, укрывающий следы недавнего вторжения в белоснежную пустыню объявшую весь сад. И деревья и травы больше не видны. Белая тьма накрыла город.
Евнух чувствуя заминку наклонился к Нио, укоризненно шикнув:
- Подай микадо чай. Дословно это значило совершить таинство чайной церемонии. Перед драконом стояли несколько чаш разного размера и цвета, некоторые были накрыты крышками; палочки и ступка, из чайника поднимался густой пар. Все они был из обожженной глины, без росписи и рисунков, выглядели слишком просто, но невероятный смысл вложен был в каждый из элементов сервиза.

Отредактировано Фэн Ю (2011-07-09 23:34:01)

навеяно.

Она пришла ко мне, она уверена, что логикой можно исчерпать себя, объяснить. Но она прежде всего, то что есть, а не то, что о себе знает. Все ее существо пытается узнать и выразить смысл своего существования, но путь труден и извилист. Легко ли ей далось откровение?
Император следил за скорыми движениями проворных пальчиков наложницы: без суеты и волнения она творила свою магию, которой невозможно научиться, нельзя узнать прочтя множество догматов - только стать частью чего-то огромного, необъяснимого и объединяющего жестокого палача и милосердного отшельника, преступника и праведника, блудницу и девственницу.
Маленькая горлица ворковала над осколком самой простой, обыденной жизни. Как сладко трепетала она, не замечая внимательных глаз мужчины. Уверенные скупые жесты не выдавали волнения, не давали усомниться в том, что она напугана или пытается угодить своему господину.
Не надо придумывать слова, чтобы дотянуться до нее, их все равно нет. Ее все меньше, она тает будто утренний снег на заре. "Я ждал себе другого подарка. Я охотился не на ту дичь, шел не в ту сторону. Она бежала так быстро, я схватил ее, желая сделать своей... Держу, но со мной ее нет..."

Приняв в ладони чашу, Фэн Ю поблагодарил ее коротким кивком. Не отрывая медово-янтарного взгляда от лица Нио, он пригубил согревающий, нежный напиток, раскатав его по нёбу, будто жемчужину.
- Всякое восхождение мучительно. Преображение болезненно. Всякому существу дарована возможность любить, страдать и скучать и тонуть в неге безнадежной тоски, подобной осенним дождям льющимся на землю не различая ни дня, ни ночи.
Еще один долгий глоток лунцзин, еще один миг безмолвной тишины. В снежном кружеве ему чудятся воины, марширующие под широкими полотнищами знамен и маленькие танцовщицы падающие им под ноги. Даже, если она умело лгала ему... Дворец огромен, в нем множество потаенных уголков о которых давно забыли и те о ком забыли. Более жестокого наказания провинившимся не придумал еще никто. Но император хотел верить, не гневить богинь у которых впервые просил помощи в самом нелегком и тонком деле, случавшимся в его жизни за две тысячи лет.
- Блуждаешь в анфиладах дворца потому что боишься принять единственно верный путь. Я укажу тебе его и ты не посмеешь отказаться. В покровительственном и добродушном тоне скрывалась несокрушимая сила каменного дракона и строгость отточенного лезвия. Император наклонил чашу выплеснув оставшийся чай прямо на снег, под ним зеленела трава, казалось только вчера вечером насытившаяся влагой и благоденствием весны. Под снежным покровом, под ледяной коркой всегда скрыто что-то большее то, чего не ожидаешь увидеть.
- Жизнь питает тебя силой и не находит выхода, будто земля соками - молодое гибкое деревце. Приходит время и оно цветет, а после тяжелеют ветви от зрелых плодов. Народ радуется дарам земли, не замечая, что питает их яблоня или слива сберегшая свой плод от ливней и иссушающих лучей солнца.
В лице недоверчивость, но Нио, как и всякая женщина любопытна, и пусть не так давно она говорила смело, даже дерзко, а теперь предчувствовала неизбежность, как приговор. Дракон взирал на нее почти нежно, подумав о том ,что она мало похожа на женщину - девочку. Маленькую, наивную малышку строящую в своей аккуратной головке иллюзии, замки из песка.
- Я дам тебе семя, которое ты укроешь в своем чреве - об этом не будет известно никому до положенного срока. Ты родишь мне наследника и станешь императрицей. Иначе судьба забытой наложницы станет твоей чашей с цикутой, которую придется пить маленькими глотками день за днем, пока не станет видно дна. Ее искренние слова, схлынувшие потоком, не произвели впечатления на Фэн Ю. Не отпустит. Не посочувствует. Что ему до девичьих исканий, когда на кону судьба Кёху?
"Тебя создали, чтобы воспламенять, испепелять - не для того, чтобы сберегать впрок..."

Отредактировано Фэн Ю (2011-07-12 11:02:59)

Сдержанность императора создавала впечатление безучастности к сказанному, словно он выбирал не жену и мать своего будущего дитя, а новую кобылку в конюшни исключительно из соображений практичности и внешней красоты: щегольства ради. И ему было прекрасно известно, что излишняя эмоциональность мешает здраво мыслить, а уж такая напасть, как любовь вовсе лишает рассудка.
А о чем думала она? Какие мысли проносились в ее голове? Как ему хотелось бы знать. В остекленевшем взгляде невозможно выловить хоть что-то говорящее о восторге или ужасе. Теперь она отдалилась еще больше.
Фэн Ю смерил наложницу взглядом в котором смешались сомнение и интерес. Он предполагал, что девушка потрясена и потому не находит слов, чтобы ответить и дать возможность ему уйти и, наконец, удовлетворить требования советников осаждающих его покои. Смешно, но сейчас он зависел от расторопности и сообразительности маленькой девочки. Однако торопить ее дракон не стал. Как знать, вдруг она скорее броситься в воды великой реки разделивший Кёху на два берега, чем пожелает покорно отдать себя на заклание тирану.
Твоя тишина одевает поля и леса, моря и реки. Тишина - хранилище, куда я помещу свою кровь и свою честь. Я научусь любить тебя, большем чем люблю тебя, себя.
Мелодичный голос Нио оборвал нить размышлений. Она сказала все. Теперь он заглянул в самые потаенные уголки ее души. Нет - она сама открылась ему, доверчиво и обреченно. Смысл же сказанного ускользал от понимания - насколько тонка связь между отсутствием давления на дочь Цветка Холода и любви ее брата? Противоестественной любви? Мужчина не выказал беспокойства, ответив с прежним доброжелательным благодушием.
- Я не причиню зла твоему брату. Правда? К чему волновать женский ум тревожными мыслями.

Евнух услышав, что наложница согласилась, еле сдержался, чтобы не возразить вслух, всплеснуть руками и запричитать, будто базарная баба. Если императору позволено было делать все, что заблагорассудится, то она должна была сознавать, какую ответственность приняла! Но более всего скопца беспокоила его судьба - став свидетелем беседы за ним непременно приставят верных псов тайного советника. Сокрушенно поджав губы он тем не менее не забыл, что должен сделать, дабы все условности были соблюдены. Бесшумно и ловко поднявшись, низко поклонился не только перед императором, но и перед наложницей. Из широких складок одежды евнух выудил небольшой шелковый мешочек, с большим почтением передавая слуге, сидевшим подле императора.
Фэн Ю вытряхнул мешочек, на ладонь выпал крупный осколок "лета" - нефрит с бледно-зелеными прожилками, ограненный в виде дракона восседающего на подушке из золота.

- Если наша тайна откроется, я буду знать кто не сумел удержать язык за зубами. - с улыбкой отозвался Джин, успев пригвоздить к местам взглядом слугу и евнуха.
Император еще несколько мгновений назад усомнившийся в чистоте Нио, посмотрел на нее с другой стороны. Сильная и бесстрашная, она пленяла взор, обретя огонь мерцавший в ее темно-янтарных глазах, глубоких, будто вечность.
Слабость и дурнота подкатывавшая к краю сознания начала затапливать мысли. Ему следовало говорить и чувствовать иначе. Он называл рыхлое шевеление нервных импульсов в теле радостью от полученного результата. Можно было сказать, что все далось легко, он почти принудил девушку принять свою участь. Однако каждое слово необходимо было взвесить и оценить с тщанием брюзгливого ювелира и ростовщика.
В какой-то миг почудилось, что мороз сковал его тело и он не чувствует ничего. Так бывает, когда долго упражняясь в каллиграфии или игре на эрху затекают ноги. Но почему это чувство овладело им целиком? 
- Нет никакой необходимости оставаться в гареме. В отдельных покоях с моими стражниками ты будешь чувствовать себя значительно лучше. Мои визиты останутся за пределами чужих взглядов.  Прими это. - Фэн Ю протянул нефритовый перстень, - С ним ты всегда будешь в безопасности.
Еще несколько секунд и можно стремглав броситься наутек, убегая от самого себя. Раскурить немного из тех трав, что поставлял клан Цветов и забыться в сладком небытие ощупывая сильные, сбитые тела призрачных любовников предлагающих весь мир за один лишь поцелуй.

Ее простота и наивность обращения восхищали. Но более всего потрясала откровенность. И безыскусная прямота с которой она обращалась к императору, отринув страх. И даже живость ума, настоящая практичность кёхуанских девушек с толикой легкого очарования. Пусть она не сумела воспламенить в нем желание сделать ее своей в ту же секунду, как он увидел ее, но она сумела пленить внимание, вынудила запомнить ее имя и нежный облик.
Однако не смотря на симпатию, Фэн Ю никогда не забывал о тех, кому его пребывание на троне отравляет ядом душу, мешает есть и спать. Он не расчувствовался ощутив прилив тепла при виде маленькой хрупкой девушки обремененной высоким долгом, который она безропотно приняла.
Всегда... Всегда его будет преследовать мрачная тень подозрения при виде нечаянно брошенного взгляда слуги разливающего чай или конюха затягивающего подпругу, стражника, незримой тенью скользящего вдоль стены в покоях и, даже утопая в сладкой и мучительной ласке любой из наложниц его всегда будет интересовать, где ее рука, вдруг соскользнувшая с плеча.
Нефритовый дракон должный послужить безмолвным знаком, свидетельствующим о том, что император выделил наложницу среди прочих, крутился в ладонях, не занимая того места, которое ему должно быть уготовано. Она наденет перстень только тогда, когда окончательно решит для себя, что ее жизнь и судьба неразрывно связаны с ним. Сейчас ей кажется, что честь оказанная всему ее роду затмевает все прочее. Она не видит перед собой мужчину, не понимает из чего он сделан, как с ним вести себя. За нее об этом позаботились в клане, но не объяснили, что помимо вытесанной веками традиции существуют живые существа не вмещающиеся в отведенные рамки отношений в духе театра, которые следует отыгрывать по классическим сценкам.

Фэн Ю глядел на нее сквозь завесу снегопада. Пряди белых волос отливали холодной голубизной, будто льдистые склоны гор при лунном свете, и колыхались вместе с парящими снежинками. Розовато-бледные губы едва приоткрывались и за жемчужной нитью зубов мелькал яркий огонек язычка. Взгляд дракона переменился, в него словно плеснули масла, - глаза подернутые влажным блеском сосредоточенно следили за лицом Нио, свежим и одухотворенным. Это глоток морозного воздуха после купальни.
- Ты удивишься тому, как причудливо течет время во дворце. Сегодня они будут судачить о том, чем не угодила новая наложница Сыну Неба, а завтра забудут о ней, словно ее никогда и не было.
Кто она? Он не знал ответа на этот вопрос. Неужели я отнял, то последнее, что у тебя было? Император поднялся, быстро и резко, так что слуга испуганно шарахнулся от него, но тут же замял свою оплошность прильнув обратно, чтобы поправить края шубы.
- До тех пор пока Пайкэ не одарит тебя своей благодатью ты останешься наложницей, одной из сотен. Евнух убедит всех в том, что ты привезла с собой лихорадку и лекарь настоял на отдельных покоях, дабы избежать распространения инфекции. Цветки гарема крайне брезгливы и будут рады, что их избавили от позорной участи вдруг показаться мне на глаза в неподобающем виде.

Ушел. Стремительно исчез, миновав гарем окольными путями, в сопровождении полусогнувшегося слуги, подбирающего подол одежд своего господина. Но прежде отдал приказ евнуху: не медля отвести Нио Ди Синь в новые покои - подальше от гарема и ближе к той части дворца, где обитал император, там где была только его личная стража.
Начался новый день. Дворец ожил. Зашумел и зашевелился. Фэн Ю шел не останавливаясь, уверенно прокладывая себе дорогу путанной сетью коридоров овивающих огромные помещения на подобии водорослей. Широкие и узкие окна забранные решетками высвечивали сменяющийся пейзаж Кёху хорошо просматривающийся с возвышения. Все было залито слепящим белым светом. Белые равнины и каналы реки испещрившей город, крыши домов, кёхуанцы заполонившие улицы и те, словно вывалялись в рисовой муке.
Весь мир одинаков. Все существа любят одно и то же, но каждый по-своему. Несовершенство языка и воспитания отторгает их друг от друга, но желают они одинаково. Разве найдешь среди них тех, кто любит беспорядочность, подлость и нищету? Все. Все они мечтают об одном и том же, но пути, которыми они ткут грезы у каждого свои. Кто-то верит, что расцветет на свободе, другой благодаря принуждению, но оба они мечтают о величии духа. Я не навязываю мира. Принудить к миру все равно, что создать себе врагов и укреплять недовольство. Желать мира - укрыть своим плащом каждого, не взирая на то, как далеко простерлись его желания.
Стражники встречая дракона у множества дверей ведущих в покои кланялись и все равно оставались не сгорбленными. Почему он заметил это только сейчас? Они не смели поднять взгляд, хотя каждого из них он знал по имени и мог говорить с ними свободно, как если бы они были и его братьями. Та девочка из Цветка Холода была такой же - несгибаемой гордячкой. Она могла говорить с ним более свободно (и без того позволила многое), но не делала этого из уважения не столько к микадо, как с самой себе. Возможно сегодня он сделал самый правильный выбор за всю свою жизнь.

» Жилые дома » Усадьба генерала Кёху