Шар светился мягко и матово. В темноте изображение было видно четче, чем при свете, поэтому свечи в комнате не горели. Эйолас с едва заметным недовольством щелкнула по шару и поднялась из кресла, привычно разглаживая подол платья и откидывая волосы на спину. Вопрос: «Идти или не идти?» маячил на горизонте и вкрадчиво просил от него не отмахиваться.
Линда, изящная хрупкая полуэльфка со смоляными кудрями и прозрачной до синевы кожей, была очаровательна и исполнительна, однако напору обычно сдавалась. Особенно, если сдаться  очень хотела. И сейчас, совершенно было непохоже, что ей хочется выворачиваться из рук привлекательного мужчины, чтобы выполнить приказ Хозяйки кошек. Все мысли девушки можно было прочитать на ее лбу, словно те были написаны огромными сияющими буквами. «Ну еще чуть-чуть. Еще немного… Ну не рассердится же она, если он немного опоздает…». Эйолас покачала головой и погасила Кошачий Глаз, неторопливо направившись к выходу из комнаты.
Платье, в котором даже шагая осторожно, следовало не терять бдительности, чтобы не порвать и не выпасть из него, почти неслышно шелестело подолом, пока его хозяйка спускалась по лестнице. Комнат на первом этаже было немного, лишь для самых непритязательных и нетерпеливых клиентов, но делать было нечего, поэтому Эйолас лишь возблагодарила Зибилле за то, что узкий коридор оказался пуст. Когда же дверь искомой комнаты тихо захлопнулась, женщина прижалась к ней спиной и с улыбкой взглянула на обнимающуюся парочку.
Линда подняла на нее свои затуманенные глаза, тихо охнула и сначала прижала ладонь к губам, потом открыла рот, намереваясь вылить на Эйолас поток бессвязных оправданий.
- Тихо, - покачала головой женщина, не давая ей произнести ни слова. – Иди наверх. Вернешься к господину через час. Тоже очень тихо.
- Да, сестрица, - пролепетала Линда, выскальзывая из объятий мужчины и тенью проскальзывая мимо Эйолас. Та вновь улыбнулась и повернула ключ в замке.
- Помнится, когда я имела честь видеть Вас в последний раз, Вы были моложе и несравненно скромнее, - она медленно прошла через комнату и грациозно опустилась на кушетку, опираясь о нее ладонью. – И, несомненно, доставляли Киану чуть меньше проблем, чем сейчас. Впрочем… помните ли Вы меня, друг мой? Кажется, в прошлый Ваш визит, Вы почтили своим вниманием другую даму.

- Наглость, - задумчиво произнесла Эйолас, разговаривая, словно бы, сама с собой, - несомненно, имеет свойство привлекать внимание. Впрочем, если Вы скажете, что устроили все это лишь для того, чтоб привлечь мое, я, к сожалению, не поверю, - женщина послала василиску очаровательную улыбку и чуть сдвинулась на кушетке, опираясь локтем об изголовье. – Хотя мне, надо признать, очень бы этого хотелось…
«Хотелось» она выдохнула мягко, почти шепотом, обласкав слово губами и отпуская с них, как сладкий дым, что вьется над курильницами в опиумных притонах. Взгляд кошачьих глаз скользил по небрежно прислонившемуся к столу мужчине с интересом, который было сложно принять за исключительно деловой. Глаза-губы-грудь-пах. И, с явным сожалением, обратно.
- Вы давно не были в Киане. Что заставило Вас вернуться? – Эйолас легко переложила ногу на ногу, словно показывая, что приготовилась к долгому разговору.

Эйолас смотрела на стоящего напротив нее мужчину и пыталась понять, может ли все оказаться столь просто, как кажется на первый взгляд. Нельзя сказать, что Дорн Нуартье добился в Киане – или где-то еще – какой-то парадоксальной известности. Он был весьма интересен и, конечно, привлекателен, но не более того. Землю этого мира топтали и более яркие, более могущественные, более способные – и Хозяйка кошек предпочитала иметь дело с ними, иначе игра попросту не стоила ее усилий. Если покойная Катарина Оливер, в прошлом самая знаменитая кошка Киана, научила свою воспитанницу, то это знать себе цену и не стесняться называть ее - хотя бы про себя. И цена эта была высока. Выше, чем мог бы предложить красивый василиск.
В любой другой ситуации. Не в этой.
Кончики пальцев женщины рассеянно скользнули по краю выреза платья, чуть задержавшись у ключицы. Скользкий шелк чем то напоминал на ощупь змеиную кожу, и это сравнение вызвало на губах Эйолас улыбку, которая быстро превратилась в смех, когда она услышала щедрое предложение Дорна Нуартье. А в том, что это было именно предложение, не приходилось сомневаться.
- О, да. Я обожаю меха, друг мой! – кошка смеялась, но глаза ее были яркими и цепкими. Она хорошо знала цену подобным обещаниям. Оставалось лишь выяснить, знал ли цену обещания молодой василиск. Особенно, тем, что были даны именно ей. Женщина поднялась с кушетки, отбрасывая скользкий шелк подола с неповторимой грацией, которая отличает лишь королев и куртизанок. Шаги ее были легки, она словно скользила над темным и ничем непримечательным полом. Глядя в глаза мужчины, она шла к нему, только к нему… Это была иллюзия, но именно за этой иллюзией мужчины приходили в этот дом. – Меха – и охотников, которые их приносят. Но лишь тех, кто остается в живых, - Эйолас остановилась напротив Дорна и легким ласкающим движением провела ладонью по его груди. Она по-прежнему смотрела только на него. Слова слетали с губ мягкими касаниями и оседали на коже. – Так везет немногим. Вы считаете себя везучим, Дорн?..

- В провидцы бы Вас не взяли, - Эйолас улыбнулась и, приставив изящный тонкий пальчик к горлу молодого василиска так, как могла бы приставить свой стилет, медленно провела ногтем вверх. Игра стоила свеч лишь тогда, когда игрокам было что предложить друг другу. Несмотря на некоторую горячность, Дорну Нуартье наверняка это было известно. – Одной уверенности недостаточно, друг мой. У зверей есть зубы. И жала.
Кончики пальцев хозяйки кошек с интересом изучали линию скул и плеч стоящего рядом мужчины. Она никуда не торопилась. В молодом василиске все еще не было видно того, что могло заставить ее поторопиться.
- К моим ногам, нередко обещают бросить целый мир, - прежде чем отступить на полшага, Эйолас поймала дыхание Дорна губами. – Но мне не нужен мир под моими ногами. Вы знаете трофей, который нужен мне?

Он был куда занятнее, чем раньше, этот василиск. В той, в другой жизни, в которой Эйолас была всего лишь одной из кошек под теплым боком несгибаемой Катарины, Дорн Нуартье, посетивший «Золотой виноград» был мальчишкой – ярким, дерзким, вспыльчивым и… бесполезным. Так сказала Катарина, мельком взглянув на молодого василиска. Бесполезная трата энергии – сказала она. Займись вон тем, в потертой куртке. У него умные глаза, Эйолас, разве ты сама не видишь? Когда же ты научишься?..
Она научилась раньше, чем хотела, и тот, на ком за это лежала вина, с вальяжностью хозяина входил в ее дом и считал своею ее постель. Вот только у него, в отличие от господина в потертой куртке, глаза не были умными. И с каждым днем, проведенным за подсчетом прибылей, с каждой ночью, проведенной в объятиях хозяйки кошек, ума в золотых глазах дракона-куницы становилось все меньше. Губы Эйолас тронула тонкая, едва заметная усмешка.
Капканы, да?..
- Мужчины, бросающиеся обещаниями, как объедками – бесполезны, - женщина протянула руку вперед, очерчивая резкий контр скул и подбородка Дорна заострившимся и удлинившимся ногтем. – А о вопросах времени может рассуждать лишь тот, у кого оно есть, друг мой. Не на всех можно поставить капканы. И если куницы в чешуе весьма неповоротливы, но скорпионам их панцирь совсем не мешает, - взгляд Эйолас вдруг стал острым, ногти, превратившиеся в острые когти, остановились на шее, прямо на линии пульса. – И мне бы не хотелось, чтоб молодой охотник ненароком наступил на одного из них. Сколько же мне еще после этого предстоит ждать усекновения головы?

Отредактировано Эйолас Лаувелье (2013-05-17 18:13:57)

Самоуверенность была не просто присуща Дорну Нуартье, он словно был самой самоуверенностью. Он, казалось, не имел никакого представления об осторожности, и о том, что тише едешь – дальше будешь. Нет, он предпочитал брать свое сразу, наскоком, целиком и полностью, ни с кем не делясь добычей. Своим же он, похоже, считал все, на что падал взгляд его змеиных глаз.
Эйолас знала этот тип мужчин, не признающих полумеров. У них было два пути – победа или смерть. Отступать такие как Нуартье не умели и второе, конечно же, случалось с ними куда чаще, чем первое. Зато если победа приходила к ним… О, тогда она была блестящей и сияла так ярко, что искупаться в ее свете вместе с победителем, не отказалась бы ни одна женщина. Если она, конечно, настоящая женщина.
- Что ж, в таком случае… - Эйолас с улыбкой следила за чуткими пальцами мужчины, обхватившими ее запястье. Поцелуй в ладонь – как обещание, приятно будоражащее воображение. У Дорна не было пока ни блеска, ни славы, ни побед, однако при всей своей опрометчивости, он определенно знал, что сделать, чтобы сохранить себе, по крайней мере, свои красивые глаза. Это было интересно. Женщина мягко повела плечами, затянутыми в тугой зеленый шелк. – Заключим пари, друг мой.
Губ Дорна коснулись уже не когти, а мягкие женские пальцы, совсем не несущие в себе угрозы. Зеленые глаза Эйолас были туманны, а слова слетали с губ жаркими вздохами, когда она приблизилась, чтобы прошептать:
- Пройдите живым по скорпионам, и я поведаю Вам кое-что интересное о капканах. Совсем немного. Вы ведь знаете, я слабая женщина, и никогда не охочусь сама.

Отредактировано Эйолас Лаувелье (2013-05-25 21:18:39)