Лето упало на Кёху удушающей жарой, в которой заживо варились все, кому посчастливилось оказаться на острове в это время. Эта весна почти не запомнилась Летиции, она сменилась летом быстро, почти мгновенно, перейдя от дождей и штормов сразу к пеклу. Когда пробудилась листва? Когда зацвела вишня? Вряд ли кто-то помнил об этом, варясь в котле этого безжалостного времени года.
Несмотря на почти полное отсутствие риска замерзнуть на улице, кёхуанское лето никогда не нравилось Летиции. Как ни странно, точно того же мнения был и Кин, несмотря на то, что вампиры выходили на улицы когда жара уже спадала и страдали от капризов погоды куда меньше всех остальных. Тем не менее, Кин периодически ругал жару, с недовольством смотрел в звездное небо и оставлял Летицию одну чаще обычного. Она была вне претензий, но такая тенденция… настораживала.
Сегодня Кин ушел тоже. Дом был тих, слуги передвигались по нему неслышно. Лишь выл на заднем дворе посаженный на цепь волк. Летиция сидела на полу перед тяжелым серебряным зеркалом в помпезной деревянной раме. В руках ее был гребень, мерно скользящий по густым кудрям. Ее это успокаивало.
- Вовсе не обязательно так долго стоять за дверью, - негромко произнесла она, не прерывая своего занятия. Крупные локоны стекали теперь почти до поясницы и это, неясным образом, придавало Летиции уверенности.

Отредактировано Летиция (2013-06-18 00:35:34)

Ее словно ударил под дых снежный ком, но не раскололся, не смялся, а проскользнул в тело и застыл в груди, рядом с судорожно дернувшимся сердцем. Гребень в пальцах Летиции дрогнул и выпал бы, если бы она не вцепилась в него так, что побелели пальцы. Но нежное лицо ее осталось непроницаемо-холодным. Да, она многому научилась в этом доме.
Кин умрет. Она не знала, что чувствует по этому поводу, но, видимо, знало ее тело, испуганно вскинувшееся, как только прозвучали эти странные слова. Кин умрет. Умрет? Бессмертный вампир. Яростный и сильный. Мертвец с жаждой жизни, неведомой тем, кто серыми тенями скользит под солнцем. Он может умереть? Она никогда не думала об этом. Возможно, это было ее ошибкой.
- Или спасти его помогу тебе я, - слова Летиции мягко касались ее нежных губ и падали вниз, рассыпаясь по полу, как обтянутые цветной тканью бусины. – Интересно. Ты никогда не пришел бы ко мне, если бы мог не прийти, господин главный вампир. Говори. Я слушаю тебя.
Гребень вновь мерно заскользил по волосам. Летиция задумчиво изучала отражения господина главного мертвеца в серебристой глади зеркала. Что-то было не так. И ей непременно следовало узнать, что именно.

Иные слова подобны вражеским стрелам, и есть среди них тех, что смазаны парализующим ядом. Она выпустила гребень из мгновенно заледеневших пальцев, позволяя дорогой вещице с глухим стуком ударится о татами. Ком в груди разросся, растекся по всему телу, неся с собой онемение и холод – тот самый, которого она надеялась не испытать больше никогда. Холод, который приносил страх. Изнывающий от жары богатый дом превратился в зимнюю подворотню. Смешно. Она и в самом деле думала, что больше никогда…
Летиция заставила себя не дрожать. Она могла себя заставить, и это умение брало свое начало из того самого места, которого она так боялась. Она могла заставить себя сделать что угодно. Все, что было в ее силах, неважно насколько это ей нравилось. Она действительно… могла.
О Юу она вспомнила не сразу. Ни раньше, чем открыла глаза и разжала судорожно сжатые кулаки. Взять себя в руки. Немедленно. Летиция поймала взгляд господина мертвеца в зеркале.
- Я… понимаю тебя, - медленно произнесла она, с каждым звуком, срывающимся с ее губ, успокаиваясь все больше. Она просто слушала свой голос. Это всегда помогало. – Понимаю. Но есть кое-что, чего не понимаешь ты. То, о чем ты просишь… Я не умею это так, как ты себе представляешь. Кин… - она на мгновенье закрыла глаза. – Он пришел сам. И это было… не сразу.
Летиция закусила губу. Впервые перед ним она говорила так много. И впервые, не знала, что сказать. Наверняка ему это понравилось. Ведь так?..

Минуты не текли, они двигались скомканными рывками, как мухи, застрявшие в паутине. Последние отчаянные попытки выбраться, перед тем, как хозяин паутины придет, чтобы хорошенько поужинать. Господин главный мертвец напоминал этого паука. Он даже чувства вызывал похожие. Боль. Отвращение. Ненависть. О, до этого момента, Летиция, оказывается, совсем не знала, смысла этого слова. Все когда-нибудь бывает впервые.
Темные глаза ее, смотрели на главу клана вампиров без злости, лишь в черной глубине мерцало то алое пламя, которое потом, много позже, века спустя назовут ведьмовским безумием. Сейчас же Летиция просто смотрела. Смотрела на мужчину, который даже не понял, что сейчас сказал и на дно какой выгребной ямы бросил ее своими снисходительными словами. Ничего страшного, думала она. Я могу это пережить. Я могу все что угодно. Он – не тот, кто имеет право делать мне больно.
- Хорошо, - Летиция медленно взмахнула ресницами, прогоняя из своих глаз алый туман и провела ладонью по вопросам, отбрасывая пепельные кудри подальше от ворота домашней юкаты. – Расскажи мне о тех, кого я должна… убедить. Или ты сначала предпочтешь покопаться в моей голове?.. – по губам ее скользнула улыбка, совсем не подходящая нежной девичьей внешности. Так порой улыбались бывалые наемники, приходящие в квартал Цветов – те, кто видел достаточно для того, чтобы всякая ерунда не могла их ни смутить, ни удивить. – Можешь приступать.
Да-да. Можешь приступать. Можешь переворачивать мои самые гадкие, самые грязные, самые болезненные воспоминания. Можешь разобрать мою жизнь, пропитанную страхом, на столько частей, на сколько захочешь. Можешь увидеть, что я сделала с Кином и то, КАК я это сделала. Ты же хочешь, я вижу. Вот только… осмелишься ли? Неужели это так страшно, господин главный вампир?..
Когда-нибудь, много позже, через века, эта улыбка на устах хрупкой серебровласой девочки будет пугать даже бывалых рубак. Когда-нибудь. Но пока еще нет. Пока еще.

Ей казалось, что это должно быть больно. Ведь не может быть безболезненно грубое вмешательство в память, попытка изменить ее чем то, чего на самом деле не было. Ей казалось, что, по крайней мере, у нее должна заболеть голова от диссонанса мыслей. Она ошибалась, но как относится к собственной ошибке еще не решила. Ее радовало это? Злило? Она не знала.
Холодные пальцы вампира давно уже не касались ее лба, но она все равно чувствовала их, и чтобы прогнать это ощущение, рассеянно потерла кожу. Ей хотелось бы стереть прикосновение, но она знала, что это невозможно. Прикосновения не стереть ничем. Даже если разодрать кожу до кости.
- Воздаяние… - Летиция задумчиво повела плечами и отогнула в сторону ворот юкаты, рассматривая синяки и следы от клыков, которыми ее щедро украшал Кин. Шея. Плечи. Грудь. Руки. Вот бы еще вспомнить, когда какой был оставлен. – Вероятно. Красные фанатики Шаафсин не охочи до женских чар, - она чуть нахмурилась и постучала пальцем по губам, раздумывая над ситуацией. – Так говорят. Думаю, правду мы увидим сами. У тебя же все равно нет запасного плана.
Летиция пожала плечами, отодвинулась от зеркала и дважды хлопнула в ладоши. Седзе отъехала в сторону, обнаруживая на пороге склонившуюся служанку. Конечно-конечно, ведь дом посетил господин главный вампир. Ей эти слуги никогда так подобострастно не кланялись.
- Я желаю переодеться. Приготовь темно-синее ханьфу, - отдав распоряжение, она забыла про служанку и вновь повернулась к вампиру. – Почему он меня не укусил?

Ей было тяжело рядом с ним. Даже не потому, что он был тем, кого про себя она все еще звала мертвецом, и не потому, что его ненависть, в отличие от любой другой, всегда пробивала ее защиту и заставляла вздрагивать от вонзающихся с каждым словом холодных острых игл. Кагера Юу просто повторял вслух то, о чем она думала – так или иначе, и это сходство ее мыслей и его слов делало нахождение рядом с ним почти невыносимым.
Летиция поднялась на ноги, не обращая внимания, что путается в складках слишком длинной для нее юкаты. Кёхуанская одежда не нравилась ей, так же, как не нравились здешние традиции и жители. Она уже почти не помнила, как именно может быть иначе, но все равно не могла принять это небо, которое так и осталось для нее чужим.
- Мне тоже не нравится, - спокойно отозвалась Летиция, глядя на развалившегося на татами вампира сверху вниз. – Но это неважно. Это просто право, которым Кин пользуется. Но я придумаю объяснение.
Слишком многое оставалось висеть в воздухе, когда она говорила с ним. Ты мог бы меня укусить, но я не хочу и ты не станешь. Я и Шаафсин – нет двух более разных женщин, поэтому я  не могу быть похожа. Оставить Кина там… ты ведь серьезно?.. Да, мне это тоже приходило в голову…
Но, конечно, ничего из этого она не сказала. Они оба понимали достаточно и без слов.

Ей не хотелось сейчас думать, как это выглядит со стороны. Это и в лучшую пору никогда ее не волновало, сейчас же и вовсе момент был неподходящим. Господин главный мертвец всеми своими силами демонстрировал, что пришел сюда не за спасением брата, а за забавой, которую можно разделить вместе с чашей вина. Кто она, уличная бродяжка, такая, чтобы расстраивать планы господина?
- Да, можешь идти, - Летиция даже не улыбнулась, когда увидела мечущийся взгляд служанки, хотя это и выглядело довольно нелепо. Слуги в этом доме всячески демонстрировали своей «госпоже», кто она такая на самом деле, но перечить в лицо не смели и всегда блюли то, что Кин называл «честь дома». Они не сплетничали – даже между собой. Они никогда не выносили из дома новости о том, что в нем происходило. Дом Котоне был нем. Именно поэтому Кин так любил его, а Летиция так ненавидела. – Ты не слышишь? Иди. Господин сам поможет мне одеться, а ты принеси, что велено.
- Да, госпожа, - прошелестела служанка, гася зажегшийся в глубине глаз огонь. Правильно сделала. Огонь опасен. Кто знает, не сожжет ли он глаза, в которых вспыхнет, дотла.
В комнате не было ни одной ширмы – Кин не любил, когда она от него закрывалась даже за этой хлипкой преградой. Сейчас ширма была бы кстати, потому что Летиция внезапно ощутила себя скованной чужим присутствуем. Надо же. А она думала, что ее уже ничто не способно смутить.
Ткань ханьфу была насыщенного цвета зимних сумерек. Темно-синее полотно расчерчивал узор серебра, напоминающий звездный свет. Кин заказал эту одежду по ее просьбе, счастливый от того, что она начала интересоваться его страной, хотя и на своеобразный манер. Сам он предпочитал наряжать свою Луну в кимоно и что-то другое покупал ей нечасто, однако Летиции, обычно, было безразлично. Обычно было…
«Что бы мужчина испытывал к тебе хоть какое-то влечение, глядя на тебя в этой одежде, его нужно было только приворожить»
Она не спеша развернула сложенную одежду, доставая из глубины свертка нательный халат и несколько мгновений задумчиво смотрела на него. Не то чтобы она его видела впервые, просто господин главный вампир так и не подумал сдвинуться с места. Ладно. Хорошо. Пусть.
- Держи, - Летиция бросила белый халат в руки мужчине и, отбросив назад мешающиеся волосы, неспешно развязала пояс домашней юкаты. Светлая легкая ткань упала с плеч и упала к ногам. Несмотря на удушающе-жаркую ночь, Летиции вдруг стало зябко. Может быть, потому что… Нет, вовсе нет.
- Юу, - она на него не смотрела, повернув голову в другую сторону, но, наверное, это был первый раз, когда она звала его по имени. Она подняла руку, вытянув ее в сторону вампира. – Ты сам ее отослал.

Отредактировано Летиция (2013-09-18 23:38:27)

Она слишком хорошо знала, что видит он сейчас, чтоб не понять этого грубого, но искреннего веселья. Уже не худая, но все еще слишком тонкая, слишком хрупкая и маленькая, детская фигура ее, вряд ли могла вызывать что-то кроме насмешки на губах мужчины, подобного господину главному мертвецу. Кин видел в ней что-то, понятное ему одному. Со свойственной ему непререкаемой страстью, он был убежден, что она особенная, она – другая, существо, созданное, чтоб его красоте поклонялись. Кин и поклонялся – на свой, своеобразный манер. Но романтичное виденье мира Кина этому мужчине было столь же чуждо, как тени чужд свет.
Нельзя сказать, что ее это обижало. Еще совсем недавно она сказала бы, что ее подобное скорее радует – страсти Кина было больше чем нужно, и чьей-то еще страсти она бы, наверное, уже просто не пережила. Однако человек – странное существо. Время для людей скоротечно и то, что было еще вчера, теряет всякое значение перед лицом неминуемого «сегодня».
- Я рада, что тебе нравится, - ровно произнесла Летиция, послушно и механически поднимая руки, пока Кагера Юу оборачивал ее слоями тонкой ткани, которой и правда было слишком много. Но, как с этим справлялись служанки, она не имела ни малейшего представления, поэтому честно ответила: - Я не знаю. Но еще не поздно позвать служанку обратно. Мы, разве, не торопимся?..