Когда судьба протягивает тебе подарок, стоит тысячу раз подумать, прежде чем разворачивать его, ведь известно, как лукава эта особа и как любит смеяться над теми, кого, казалось бы, щедро одаряет. Судьба играет с живыми, оборачивает спасением для одного гибель другого, подсовывает яркую приманку одним, чтоб отдать что-то действительно значимое другим. С дарами судьбы нужно уметь обращаться, чтоб не превратить их в ловушку для самого же себя.
Зима в Дагоре была на излете, словно выдохшись, она постепенно переползала в Киан, чтобы снова восстать там с новыми силами. В столице было тепло и мокро, снег растекался под ногами или копытами слякотью, а с крыш срывались предательскими глыбами льда подтаявшими сосульками. Между тем как южнее,  ближе к Айхорским горам, снег еще не сходил, и ветер, дующий с Киана, был холоден и пронизывал до костей существ, пробирающихся с севера на юго-восток, скажем, в Ройн или Хойль. Одним из таких путников был Мариус Гафт, немолодой на вид полуэльф-полудемон, в жилах которого текла изрядная порция человеческой крови, разбавляющая кровь долгоживущих рас, отчего и мчались годы для Гафта куда быстрее, чем для его чистокровных сородичей. Проведя последние две недели в столицы, он явно подзабыл, что конец февраля на юге куда суровее, чем на севере, и кутался в тонкую холщовую накидку, топоча по снегу сапогами на прохудившейся от времени подошве, кашлял и ругался, поминая Татеса и его приспешников в самых кощунственных выражениях, и если бог не карал сквернослова, то только, видимо, по той причине, что ругался тот без всякого умысла, по одной лишь привычке.
- Ну и холод какой, Татес его забери, льдинка ему в ребро! Пальцев в сапогах не чувствуешь, провались тот сапожник, что их делал!
"Пусть бы герцог, Татес его забери, прибавил мне жалования, на новые сапоги. За такую работку - да такая плата? В Дагоре по рогам едва не настучали, здесь замерзу к мблоковой матушке..." Эту тираду Мариус произнес про себя, следуя давней привычке шпиона не болтать лишнего, пусть даже посреди снегов на пустынной дароге.
Впрочем, такой ли уж безлюдной? Сыщик подпрыгнул на месте, вглядываясь вперед себя: вдали темнела фигурка какого-то двуногого, неспешным шагом передвигавшегося в том же направлении. "Как я его проворонил? Аль из-за поворота какого выскочил? Нагоню-ка я его, узнаю, куда идет, и зачем". Он припустил бегом, пока не поравнялся с незнакомцем - молодым внешне темноволосым и смуглолицем человеком-не человеком, на первый взгляд и не разберешь. Ни копыт, ни рогов, ни острых ушей не имеется - но кто ж не знает о способностях многих рас перекидываться?
- Холодная нынче погодка выдалась, - окликнул Мариус путника самым миролюбивым тоном. - Далеко ль путь держишь, приятель?
Нет, такого лица он положительно в земле Гирской еще не встречал, уж на что был феноменально памятлив на лица - магическая память, а ни какая-нибудь там простая, за что и взяли на службу к герцогу. Интересно ж, откуда приблудился - из соседних земель, или вообще из другого государства? Смуглый вон какой, здесь таких немного, разве только полукровки темных эльфов, как сам Мариус. И на время забрел по делам каким, или осесть хочет?
Привычка шпиона узнавать все и обо всем и тотчас же раскладывать узнанное по полочкам.
- Да, ветрено, - скупо ответил незнакомец, явно не горящий желанием трепать языками с разными проходимцами.
- До Ройна еще часа три пилить, а по такому ветру и все четыре выйдет, - подхватил неугомонный Гафт, словно не замечая, что на вопрос собеседник не ответил, да и вообще чурается его общества. - Уж поскорее бы отогреться в какой таверне, да пропустить пару кружек пива...
- Какое пиво в Ройне, - ответил вдруг незнакомец, немного подумав словно бы над тем, стоит ли ввязываться в разговор. - Хорошее пиво только в Перре попробовать можно.
- Перра, скажешь тоже! - живо подхватил полуэльф, - Лет десять назад в Перре был, до сих пор забыть не могу тамошнего гостеприимства, а пиво там препоганое, и не надо меня переубеждать.
Гостеприимство было выдумано сходу, как и поганое пиво, но язык у Мариуса был хорошо подвешен и здорово умел молоть чепуху - безвредную чепуху, разумеется.
Смуглолицый крякнул только. Он вообще был на вид серьезен до крайности, так серьезен, что прямо вытянуть из него хотелось, чем его так жизнь настучала, что даже губы едва размыкаются, чтоб пару слов выдавить.
- Десять лет - большой срок, для людей особенно, - заметил он немного спустя. - Много чего поменялось... А ты, видать, не в том месте пиво пробовал, раз ругаешь.
Аха, значит, спутник его - человек, раз десять лет ему долгий срок.
- А кто в Перре знаменитый пивовар?
- Известно кто - рыжий гном Вульпрехт Ворм.
- Не слыхал про таких... Но поверь мне, пиво, что варят в предместьях Ройна, ничем не уступает напиткам этого Ворма, какой бы он ни был знаменитый Перский пивовар! Доберемся вот до таверны...
Ветер крепчал, кругом сгущались сумерки. Смуглолицый молодой человек ускорял шаг, желая то ли поскорее добраться до жилища, то ли избавиться от назойливого спутника, но Мариус не отставал. Он промерз до костей в своей накидочке, и ему тоже хотелось поскорее в тепло. А кроме того, он так и не узнал, куда идет незнакомец, а значит, не мог быть полностью спокоен.
- А ты из Перры, стало быть, идешь? Далекий путь.
- Да, из Перры.
"И почему я никого в этой чертовой Перре не знаю?"
- По какому спешному делу, али зажить в Ройне задумал? Эк тебя занесло, да еще среди зимы!
Смуглолицый кинул на полуэльфа быстрый взгляд, будто спросить хотел - а с чего надоеда этот решил, что он вообще в Ройн идет? А не дальше куда? Но потом передумал словно бы, ответил размеренно:
- Обстоятельства вынудили, так бы в жизни не отправился в путь по такому морозу, а ведь в Перре сейчас весна почти.
Вот поди ж ты - вроде из простых людей показалось, а так витиевато сказал, не по-нашему, "обстоятельства вынудили", словно писарь какой!
- Родичи, видать, в Ройне?
- Да не в Ройне, а в Галене, - в голосе незнакомца послыалось раздражение, словно подозрения в какой-либо связи с Ройном оскорбляли его.
- В Галене! Хороший городок Гален! - мечтательно протянул Гафт, проникаясь живейшим интересом к собеседнику. - Как только человеков из Перры занесло в Гален, ведь, знамо дело, там одна нечисть живет?
- Ты сам ведь эльф, - недовольно произнес смуглолицый, бросив взгляд на уши спутника, - а такие слова говоришь.
- Дык я и говорю - хороший, чем плохой? А кто у тебя родичи в Галене?
Смутная, едва уловимая тревога проскользнула в черных глазах незнакомца, и старый шпион учуял ее и подхватился, словно гончая, взявшая след.
- А мачехи моей братья, Лехнеры, дядья мои, выходит, или не дядья, еще признают ли, - с подозрительным чистосердечием признался темнолицый.
- Те самые Лехнеры, что что игольную мастерскую держат? Не знал, что сестра их замуж в Перру вышла.
"А чтоб ты провалился под снег не сходя с этого места", - подумал темнолицый, имевший примерно такое же отношение к Лехнерам, как и к Перре. Не то чтобы дотошность собеседника настораживала его, ведь тот выглядел пустым болтуном, но все равно - досадно было столкнуться вот так посреди чистого поля с лицом, знакомым с людьми, которых выбрал в качестве прикрытия тот, кто не был ни человеком, ни даже дагорцем.
Звали его Луаран, и был он черным драконом, подосланным шпионить в Дагор своим отцом Уаллахом, грозой Айхорских гор. Но теперь он скрывался не только от власть имеющих в Дагоре, но и от собственного отца, потому как попробовал свободы и больше не хотел жить для кого-то другого, но только для себя самого. А потому он закрыл свой разум от речей Уаллаха и спешил сейчас в Ройн, прочь от того места, где он говорил с отцом последний раз, и где тот мог его, предположительно, искать. О Лехнерах Луаран узнал совершенно случайно больше года назад и использовал имя их для прикрытия - и это сходило ему с рук, потому как редко кому интересны были многочисленные родственники бедного людского семейства провинциального городка. Но вот поди ж ты - болтливый старый эльф был, видно, галенец, раз так до тонка знаком был с горожанами.
Отвязаться бы от него, да только как? Кажись, впереди темнеют среди снегов крепостные стены Ройна - да только и там навряд ли будет спасение. Пойдешь в таверну - этот следом пойдет, ройнским пивом поить. Одна надежда, что найдет себе в таверне собеседников поинтереснее, да поразговорчивее.
Однако Луаран ошибся. Мариус Гафт и правда пошел за ним на постоялый двор, а там не стал больше беспокоить беседами, прихватил кружку медовухи, устроился поближе к огню - но вовсе не позабыл о недолгом спутнике. Когда черноволосый незнакомец доел скромный ужин и прошел в небольшую комнатку на втором этаже, явно намереваясь провести там ночь, шпион тотчас поднялся, направился к хозяину постоялого двора и тишком договорился с ним о том, что тот присмотрит за подозрительным постояльцем, а сам отправился снова на ветер и холод, но теперь его грел не только выпитый недавно мед, но и сознание, что он взял свежий след, который мог привести его к богатой добыче.
За те пару дней, что Луаран гостил на постоялом дворе и размышлял, куда бы ему податься, Мариус навел справки о Лехнерах, не поленился найти живую душу, которая могла бы рассказать ему о младшей сестре, действительно выскочившей замуж в Перру, ее муже и детях от первого брака. Сперва казалось, что дело пустое и ложное, но когда внезапно выяснилось, что смуглолицый незнакомец - не только не пасынок Геммы Лехнер, но и вообще не человек, а вроде даже дракон, которого в столице знают под совсем другим именем, Мариус приободрился и направился с докладом к начальнику, а в голове его плыло видение новых зимних сапог.
_______________

За эти дни погода испортилась еще сильнее, поднялась метель, которая била снежными кнутами в стены замка и насыпала снежные шапки на головы каменных горгулий, спящих на воротах после ночной службы. Герцог грелся у огня в малом зале, кутался в подбитую мехом мантию и пил глинтвейн. Зима ему надоела: от холода шелушилась кожа, и темные чешуйки, похожие на пепел, сыпались с волос, стоило тронуть их гребнем или когтями. Костяная чешуя на лбу и хвосте тоже плохо переносила морозы, трескалась и осыпалась кое-где, и все это безмерно раздражало Каджу. В тот самый момент, когда он уже собрался вставать, чтоб пойти наверх в библиотеку или в спальню, явился начальник его разведки и сообщил, что в замок доставили пойманного кианского шпиона. Он рассказал герцогу все, что ему удалось разузнать от Гафта или выбить из пленника, эти сведения были весьма скудны, но достаточны для того, чтоб вздернуть дракона на виселицу: он был из Киана, он скрывал свое происхождение, он несколько лет уже шатался по городам Дагора, прикрываясь разными именами. Герцог распорядился, чтобы пленника привели к нему, и вскоре посреди малого зала стоял невысокий темноволосый юноша в потрепанном сюртуке, во взгляде которого ясно читалась мрачная решительность и досада на собственный промах.
- Так, значит, дракон? - начальник разведки не постеснялся оглядеть пленника с ног до головы и обнаружил следы чешуи на предплечьях и коленях, что не оставляло сомнений в истинной расе пойманного. - Я думаю, время юлить и выкручиваться уже прошло. Кто ты? На кого шпионишь? Что успел выведать и донести своим хозяевам?
Пленник молчал, криво усмехнулся только, окинул взглядом рогатого герцога.
- Упрямишься? Можем продолжить беседу в подземельях замка, там еще уютнее, а огонь и железо помогут тебе стать разговорчивее.
Минуты капали, и с ними утекали пустые надежды молодого дракона вырваться из когтей герцога невредимым и не узнанным. Дальнейшие сказки могли лишь навредить ему - не очень-то хотелось быть замученным в пыточных камерах замка, а потом разобранным на алхимические ингредиенты.
- Меня зовут Луаран, я сын Уаллаха Черного, чье имя, бесспорно, известно вашей светлости, - ответил он наконец, проникаясь холодной ненавистью - как ни странно, ни к герцогу, а к собственному отцу, втянувшего его в эту неприятную историю.
- Уаллах? - Каджа посмотрел на пленника внимательнее. Еще бы не знать ему Уаллаха, грозу Айхорских гор, некроманта, разорявшего в начале Третьей эпохи Дагор и убившего его деда Карагана. Самому герцогу было тогда чуть больше семидесяти лет, в битве он не участвовал, но рассказов наслушался живейших.
- Сама судьба мне послала в руки сына моего врага, чтоб отомстить за деда и дядю, - не сказать, чтобы у Каджи правда болела душа за погибших в пасти дракона родичей - Котар-ва-Хассисы никогда не отличались теплотой чувств по отношению к своим, и месть не считалась у них священных долгом. Но покрасоваться перед пойманным дракончиком Каджа был не прочь.
- Будь осторожен, герцог Гирский, - не смотря на плачевное положение, в драконе проснулась вдруг потомственная дерзость. - Я же могу пригласить своего отца посмотреть.. как ты будешь со мной расправляться.
Каджа сплел когтистые пальцы, недоуменно поглядел на Луарана, ожидая дальнейших объяснений. Уаллах был грозным противником, но готов ли он в самом деле рисковать своей жизнью ради одного-единственного недотепы сына? В конце концов, здесь чужое государство, огромная армия... Кадзумару вспомнил рассказы о войске мертвецов, поднимаемых одним криком дракона, и коготь его беспокойно вонзился в ладонь, сдирая сероватые чешуйки кожи.
- Как он узнает о том, где ты?
- Я могу говорить с ним мысленно в любой момент... когда захочу.
Стоило быть осторожным. Он плохо знает Уаллаха, кроме того, что тот свиреп, жесток и наделен ужасными силами.
- Что ж... ты уверен, что твой отец в одиночку пойдет на Дагор, только для того, чтоб выпутать тебя из ловушки, в которую ты попал по собственной глупости?

Отредактировано Khadja de Guire (2015-09-20 16:42:29)

Герцог был в замешательстве. Слишком быстро пошел на встречу этот еще недавно артачившийся юноша, подозрительно откровенно вывалив не только подноготную своих похождений, но и откровения страдающей души. Каджа ему не поверил. Шнырял по Дагору, вынюхивая и разведывая, а сейчас рраз - и задумал предать своего отца и переметнуться на бок врага? Не потому ли, что испугался герцогских подземелий и каленого железа? Даже если он говорит правду о мысленной связи со своим отцом - ему важно выгадать время, никакая связь не поможет, если Каджа прикажет казнить его прямо сейчас.
- Чем ты можешь быть мне полезен? - крайне нелюбезным тоном спросил герцог.
Даже если отставить в стороне вопрос искренности пленника... его слова были ценны. Он говорит, что дракону не сидится в его пещере, и он ищет войны - это, видимо, правда. Он, Каджа, знает еще одно лицо - уже здесь, в Дагоре - которое тоже усиленно ищет повод к войне, достойный благородного рыцаря. И вот он, повод, лезет на земли Дагора, в виде огромного черного дракона.
Демон медленно поднял черную ладонь к лицу, в задумчивость прикоснулся когтями к чешуе. Это слишком важное решение, чтобы принимать его в одиночку. Но, в любом случае, он задержит сейчас этого ушлого наследника их врага, послушает его предложения и согласится на сделку - если условия будут подходящими.
Или не согласится.
Или согласится, без намерения выполнить условие со своей стороны.
- Он не знает сейчас, где ты находишься, твой отец? Если он не узнает, он все равно сунет свой нос в Дагор, не так ли?

- Хорошо, - герцог уже заметно колебался, пусть в его голосе и взгляде по-прежнему плескалось недоверие: навряд ли среди дагорской знати есть хоть один, кто не привык искать подвох везде и во всем, и при этом прожил достаточно долго. – По меньшей мере, я предупрежден и буду начеку.
Стоит отправить гонцов к владельцам приграничных областей, чтобы не спускали глаз с Киана, откуда может показаться ужасающий дракон, окруженный свитой из мертвецов. Каджа был самонадеян: он не думал, что одно-единственное существо, пусть даже такой сильный маг, может представлять реальную угрозу для всего Дагора. И все же его самонадеянность не простиралась настолько, чтоб вообще не уделять внимание этому обстоятельству. Все-таки Караган погиб в битве с этим драконом, и Каджа хорошо это помнил.
- Остановить… или убедить? Что ж, ты лучше всех знаешь своего отца, значит, подскажешь мне слова, которые убедят его остановиться. Проще всего было бы выдать тебя ему лично – но ты не хочешь такого исхода, я прав?
- Моего отца... называют Уаллах Кровавый. Он не остановится, просто вернув мне свободу, он опустошит все, что попадется ему на глаза. Его можно только убедить этого не делать - словом или силой, но за всю мою жизнь я ни разу еще не видел, чтобы он проигрывал.
Каджа помолчал. Он боялся недооценить угрозу, исходящую от Уаллаха, но и позволить себя запугать не хотел. Больше того, вдруг это часть большого коварного плана? Он сейчас позволит себе пойти на сделку с Луараном, дрогнув перед россказнями о его неуязвимом отце, а тот обернет все на пользу себе и отцу. Как он проверит, что сын правда так ненавидит Уаллаха, как изображает сейчас перед герцогом?
- - Одно живое существо не может идти против всего мира, каким бы сильным оно не было, - под длинной мантией коготь на хвосте уже начал царапать скамью: герцог терял терпение. "Один дракон никогда не сможет победить Дагор. Вопрос только, в какую цену это нам обойдется, мне хотелось бы, чтоб подешевле." - Он хочет нашей крови, что может убедить его остановиться, кроме силы?
- Я могу попробовать, - юноша бесстрашно глянул на герцога. Тот глянул на него недоверчиво:
- Попробуй. Сможешь убедить его не нападать на Дагор - я не причиню тебе никакого вреда, может, даже награжу.
- Вам придется меня отпустить, герцог. Едва ли отец станет слушать меня, если я буду в цепях.
- Вот, значит, каковы твои условия? А почему я должен верить тебе? Получив свободу, ты пойдешь к своему отцу, донесешь обо всем, что видел, и станешь сражаться на его стороне.
Разговор явно затягивался. И не было ничего, что могло бы повлиять на обе противоборствующие стороны, и поколебать обоюдное недоверие. Каджа не имел оснований доверять дракону, которого видел впервые в жизни - но еще меньше мог положиться на герцога дракон, тем меньше, чем больше о нем слышал.
- Я мог бы рассказать ему все, что знаю, прямо сейчас. Скорее всего, он узнает вас в лицо, герцог, если я вас ему опишу, я не думаю, что мне есть необходимость даже узнавать, где меня держат.
- Можешь рассказывать что угодно, - Каджа повел черными крыльями. Хватит его запугивать, этот драконий юнец правда считает, что он, герцог Гирский, будет сидеть и трястись за собственную жизнь? - Пусть попробует сначала добраться до меня - и до тебя тоже. Пока он будет продираться сквозь приграничные марки, я успею сделать из тебя драконье жаркое, - угрозы усталые и пустые, единственно чтоб пленник не забывался совсем уж.
Луаран улыбнулся криво, и непонятно было, испугался ли он или, напротив, в душе смеялся над обещаниями герцога.
- Скажи лучше, кто еще будет с твоим отцом, кроме его мертвецов? - он выяснит еще пару деталей и отправит дракончика отдыхать в подземельях замка.
- Я не знаю точно, но с ним может быть моя мать, - снова улыбка, еще более вызывающая.
- Какими энергиями владеет твоя мать?
- Она - буря, какой еще не видела эта земля.
Герцог поднялся. Пора было заканчивать разговор и принимать какое-никакое, но решение.
- Пусть так. Стража, - крикнул он своим людям, - заберите его и уведите в подземелье под восточной башней. И пусть его стерегут как можно тщательнее.

Когда пленника увели, герцог прошел в библиотеку, где приказал развернуть ему на дубовом столе огромную карту Дагора. Взгляд, которым демон окинул граничащие с Кианом земли, был полон тревоги.
- Немедленно пошлите за сенешалем, и приведите сюда моих гонцов.
Он решил не говорить никому, за исключением Айторе, что поймал сына Уаллаха Кровавого, но предупредить соседей посчитал нужным. Как бы ни туманно прозвучит послание, они смогут принять его к сведенью и подготовиться. Хотя бы морально.
- Передайте маркизам и графам приграничных владений следующее: "Из достоверных источников мне тало известно, что дракон-некромант Уаллах, по прозвищу Кровавый, собирается в скором времени напасть на Дагор с армией своих мертвецов и в союзе со своей женой - магом бурь. Будьте наготове".
- Стоит ли посылать гонцов в Аскань, ваша светлость? -спросил склонившейся над картой Айторе. Вид у него был такой, словно весь шум вокруг дракона выеденного яйца не стоит. - В любом случае, пусть едут тайно и не делают шума.
- Навряд ли дракон полезет в болото к моей благоверной, но предупредить ее стоит - если дело обернется крупной войной, ее войска нам пригодятся, - сенешаль только хмыкнул, и в глазах его читалась уверенность в том, что Рин Сешет никогда не пошлет войска на помощь Кадже или кому бы то другому, пока угроза не коснется непосредственно ее самой.
Но герцог непреклонно стоял на своем.
- Пусть едут немедленно, и едут чем побыстрее. Дейнская марка дальше всего от нас, и, скорее всего, первой подвергнется нападению. Если малец не соврал насчет мысленной вязи, он, возможно, уже сообщает своему отцу о нашей беседе.
Айторе заговорил что-то об магических амулетах, скрывающих телепатию, но Каджа не слушал его: весь Дагор обскачешь, прежде чем раздобудешь такие, а время не ждет. Отослав гонцов и велев сенешалю позаботиться о боевой готовности его собственного войска, герцог Гирский достал лист пергамента и перо, с тем чтобы самолично составить еще одно послание, на этот раз письменное. Но задумался, занеся перо над бумагой, затем вдруг отложил его в сторону и спрятал незапятнанный чернилами лист.
Это послание должно было быть предназначено его высочеству Роланду Мэйну, но Каджа решил, что выждет еще немного, прежде чем беспокоить столь высокую особу. Тревога еще может оказаться ложной.