Что делать безработному либрису в таком большом городе, как Кеху? Можно сходить и принести дары Шаафсин, можно посетить-таки отчий дом или пройтись по старым знакомым. Но зачем это, в сущности, надо? Это скучно, ибо было. А повторение для либриса - сплошное разочарование. Вот и решил Май, дабы не разочаровываться, найти приключений на свою голову. Нет, он, конечно, всегда их ищет, особенно нового и криминального тут нет, но сегодняшний день обещал быть особенным: его сегодня утром вышибли из этой забегаловки из-за попрошайничества, красочно, с длинными словами, с камнями, со стражниками. И крепко так обидели.
Наглость, конечно, в какой-то мере тоже счастье, в нашем случае – абсолютное, но злость пересилила сегодня это чувство, а в голове набатом било: «Месть! Месть!»Охранник меня знает, поэтому через дверь я не зайду. Но да здесь есть не только двери, – посмеивался Май, запрыгивая на окно. Да какое там окно – просто дырка в стене. Дырка, кстати, была достаточно большой, чтобы в неё мог пролезть либрис, располагалась под потолком, аккурат над крайним столиком, где только-только присел посетитель. Занавеска серых кружев отдернута в сторону. Спина ощутила сильный толчок – значит, мешок не упал. Тит балансировал на малюсеньком подоконнике, стараясь придумать, а что бы сделать дальше. Не надо недоумения, просто это в самой натуре либрисов – сначала делать, а потом только думать. – Может, мне хоть раз воспользоваться этими дурацкими золотыми кругляшками? Люди на них так ведутся… Как только увидят, начинают говорить таким ужасным голосом, морда у них противная-противная становится. Нет, кругляшками я определенно пользоваться не буду, – сумка открыта, из неё извлечено огромное красное яблоко – подарок сего заведения. Сок сладкими струйками устремился к подбородку, а Великая Дума продолжалась. – А, может, мне устроится поварешкой на пару дней и подсыпать соль во все блюда? Много-много соли… А лучше сахар, а то, говорят, сахар дорогой, авось хозяин и разорится, – сумка летит за спину, а яблоко продолжает уменьшаться. Простая арифметика и получается, что задействовано две руки. А держаться-то чем? - А ещё я смогу перебить им всю посу… – держаться и правда было нечем. Хотя это ничуть не смутило Тита – привычно же. Извернувшись в полете так, чтобы не пристолиться и не приполиться, а именно пристулиться, и, предпочтительно, не на голову изумленному посетителю, Тит сверзился с окна-дырки, на которой кантовался последние полчаса, уцепившись за занавеску и оборвав её. Пристулился, кстати, удачно – не на голову достопочтенному горожанину.
– Вас приветствует торговая компания «Яблочный пирог»! Не хотите ли яблоко? – главное – это уверенность и наглость. А вовремя извлеченное из сумки яблоко перекочевало в руку изумленному посетителю – мелочь, а должно быть приятным. Халяву любят все! Собственное же было уменьшено настолько, что от него остались косточки. Высыпав их из кулачка на стол, Тит с широченной улыбкой уставился на посетителя, поставив один локоть на стол и активно жестикулируя. – Наша компания контролирует половину рынков Кеху и намерена предоставить вам внушительную скидку, если мы, конечно, сможем обсудить детали за сытными ужином, - и слово «сытный» здесь было ключевым. Так же, как и ужин. Никакого ребячества – все серьезно и импозантно, только вот волосы лезут в глаза и побрякушки после падения не на своих местах находятся. Ну это все с лихвой компенсировалось чуть приподнятым подбородком и расставленным акцентам на словах – все-таки сидеть просто так в доме Хексерайманов было скучно.
Хех, – ох, рано встает охрана! Громила с дубиной направлялся к крайнему столику и точно не для того, чтобы предложить меню.

Отредактировано Май (2010-08-07 14:50:12)

Охранник оскалился зло и показательно перекинул дубинку в другую руку, вероятно узнав «гостя из окна», остановился – все-таки посетитель не был против подобного соседства. Ему оставалось только ждать первого же призыва чуть поодаль – два, три шага, не больше. Вот тогда он возьмет реванш! Тогда Хозяин не скажет, что местная стража только и умеет, что прятать эль в такие места, где никто не может найти ни капли, а, пусть и изредка, но занимается непосредственно делом..
Интересно, а играть на дудочке он умеет? А убираться и готовить? А то бы я его взял себе в компаньоны! – надутые губы и воздух, выпущенный тугим потоком, и вуа ля! Теперь видны желтые глаза либриса. А в них обосновались полчища Нави. И либрису, кстати, все стало намного лучше видно. – Эх, тяжела жизнь одинокого странника… – скульптура из яблока Маю понравилась, потому он незамедлительно достал ещё три яблока и вручил Посетителю – пусть развлекается!
– Вот какой нынче народ пошел! Да вам же это столько золотых бы сэкономило бы, ааа, – смеясь, Май покачал головой и запустил руку на затылок – где наша не пропадала, надо только немного подумать. – Видите ли, я летел себе, летел по голубому небосклону, птичек певчих слушал, на пуховых облачках отдыхал. А вы были заметны с самой высокой высоты, не мог же я не опуститься и не посмотреть на вас! Тем более, что вы произвели впечатление настолько хорошего и доброго молодого обитателя Миста, что просто нельзя, никак нельзя было пролететь мимо и не познакомится с вами, – как замечательно, что Май знал много мифов и легенд, некоторые даже наизусть, что сейчас очень помогало. Лукавая улыбка не покидала лицо либриса. Веселье, забава. Надо осваивать новые роли, новые горизонты, как говорится. - Ах, да! Как же я мог не представиться! Моё имя Авраас Чисмар, я – послед… хотя, в общем, вам это совсем необязательно знать, – Тит учтиво склонил голову, через натянутые губы блеснули белые зубы, Нави исчезли из омутов глаз – яркие, чистые они остались один на один со своей охрой и охрой Посетителя. – Нет, нет, никто не может вам, конечно, запретить, отдать меня на съедение этим Атисам, если, конечно, вы не хотите после оплачивать восстановление этого места, – усмешка, недолгое молчание – дума думается. Как раз вовремя подбежала официантка в грязном платье и попросила сделать заказ. От Мая ей сразу же досталась маленькая монетка – гарант, что тарелку с кашей не придется ждать больше десяти минут. Вот и пригодились эти дурацкие кругляшки. И тащить сумку теперь не так тяжело будет. Может, мне ей все отдать? - Кстати, здесь недалеко проходят настоящие театральные представления под открытым небом. Слышали, наверное. Я решил поужинать и отправиться туда. Составите мне компанию? – а наглости, наглости-то в голосе…

Отредактировано Май (2010-08-06 11:07:37)

Реакцию на смену масок Тита можно было считать странной только потому, что упомянутый до сих пор сидел на стуле без растекающегося синяка под глазом. И действительно. Первый, кто так просто принял смену масок. Не заметил? Хах. Это даже смешно. Принял правила игры? Уже интересней….
Что-то менялось. Незаметно так, почти неуловимо, на уровне Высших слоев (они же Магические) но, думаю, присутствующие это почувствовали. Это нечто нарастало, нарастало, все сильней, сильней, проникало в тело, в сам разум, захлестывало его неудержимой, мощной волной, унося на глубину, засасывая, когда ещё чуть-чуть и рискуешь не выплыть.
Чувство.
Новое, навязанное, но каждый присутствующий считал это чувство своим кровным, трепетно оберегая и не желая выносить смуту из сердца – Май, кстати, тоже. Но что это за чувство? Сильное, совершенно непонятное Маю и, что самое важное, неприятное. Смутное. Еле-еле теплящиеся. Пока.
Подозрительный Этот! Не представился даже – вот хам! – лицо Посетителя было очень интересно рассматривать – вот характерно заиграл кадык, помогая опускать вниз произносимые звуки, чуть расширилась шея ближе к подбородку.
– Да, да, игрушки, цветочки, домики. Яблоко? – залепетал Тит, глупцом улыбнувшись в конце и подняв до селе кантовавшиеся в руке надкусанное яблоко на локоть над столом  – вот ведь до чего сильная волна. Чувство росло, крепчало, укоренялось. Оно проникло в разум, сердце, разве что только душой погнушалось. Легкими серыми струйками оно расползалось от Незнакомца по всему заведению. Однако сие знание доступно тем, кто умеет Видеть, конечно.
А для тех, кто не умеет видеть и, стало быть, защищаться, было значимо другое - волной их разум захлестнуло это непонятное чувство. Сильней, сильней. И вот уже понятно, что это.
Страх.
Настоящий. Первородный. Страх.
Май выронил из руки надкусанное яблоко, оно ударилось о стол и покатилось за лавку – будто тоже хотело быть подальше от этого места. Желтые глаза округлились, отчего стали невыносимо большими, в них волнами выгребал на берег страх. Не паника. Не какое-то там опасение.
Страх.
Животный.
Первобытный.
Дымчатые струйки захватывали разум в свои тиски, твердо, целенаправленно, слажено. Ещё чуть-чуть и либрис бы сорвался с места.
Куда-нибудь. Быстрей. Быстрей, – билась в клетке разума птица-мысль.
Но обошлось, к счастью или нет.
С глаз будто спала пелена. Появились звуки – и когда они успели исчезнуть?
– Они… они… да, – лепетал Тит, растерянно моргая. Сейчас его можно было напугать простым: «Бу,» - дымка страха ещё не ушла до конца из охры глаз. – Они просто... просто они... да, – кивок, ещё кивок.
Глубокий вдох. Закрыть глаза и уронить голову на руки. Выдох. И, наверное, наплевать, что там и как со стороны смотрится. Тонкие пальцы на переносице.
– Все в порядке? В порядке, – шепотом, шепотом и кивать самому себе, потом открыть глаза и мельком оглядеть соседей – все ли на месте? Все нервничают, все в таком же состоянии, как и Тит. А почему Он не озирается? Почему Он в нормально себя ведет? Почему не изменился? Самого чувства страха Май не помнил, как не помнили и остальные, кто подвергся «атаке». – Мы говорили про театр? Да, да, славное место этот театр. Помнится, я любил залезать в далеком детстве туда без билета. Ну, понимаете ведь, мать у меня простолюдинка и отец, откуда деньги на билеты? А меня так тянуло к искусству, к прекрасному, – совершенно серьезно говорил либрис, опершись локтями о крышку стола и выписывая кистями в воздухе замысловатые знаки. Голосом он выдавал в себе сказителя, менестреля, того, кто этим не деньги зарабатывает, кто этим живет.
Прострация. Нет, скорее амнезия – либрис не помнил, что говорил до «атаки». Всего лишь несколько секунд. Внешний его возраст подскочил до предельной планки в двадцать лет, а то был бы и ещё больше, если бы не цацки и вечная улыбка дурочка. – Я как раз собирался пойти туда. Составите мне компанию? Там продаются очень вкусные пирожные в виде Земляничных Жаб, – смех, совершенно искренний и настоящий – казалось, Тит сейчас просто не способен на фальшивые чувства, маски. Странное, надо сказать, ощущение, когда с тебя разом слетают все эти нагроможденные годами слои краски, и ты остаешься один на один с собой. Теряешься даже как-то.
– Пойдемте, пойдемте, – аккуратно встав со стула, подойдя к Посетителю, Май взял его за руку и легонько потянул за рукав. – Вы должны это увидеть. Эту фиерию! Это шоу! Оно вот-вот начнется.

Отредактировано Май (2010-08-07 15:02:32)

Конечно! Какое же шоу без фейерверков! – вскрикнул Тит, вскинув руки к небу. -  Пресветлая Шаафсин! - Он явно не понимал, как же можно без фейерверков, но раскрывать себя пока было рано. Объяснения-разъяснения, быть может снова убегать придется или даже ругаться. Брр. Май совсем не признавал ругани. Эх ты, дурак какой! И правда, никогда не был на фиериях. Сразу видно же! Вот мы тебя… – Пойдемте, пойдемте. Вставайте же, - усердствовал либрис, хмуря брови. Вот что делает воспитание. На простые представления не сходят!
Переулки, переулки, дворы - круговерть. Май шел самым коротким путем, какой только знал, но и он вылетал в десяток другой минут. А если ещё заблудиться в этом каменно-зеленом лабиринте… Хвала Младшей Сестре это было невозможно, ведь даже если бы Май пребывал в забытьи, никогда не забыл бы дорогу на эту площадь.
– Так вы повар! – Я так и думал – повара пренебрегают искусством. Только худой какой-то. Может он невкусно готовит? Май крепко обхватил запястье Гостя, стараясь, однако, не слишком сильно тянуть – все-таки и вывихнуть недолго. А потом начнутся проблемы, все в памяти отложиться. Память, она же не резиновая, туда сколько войдет, столько и выйдет. А забыть ничего из того, что сейчас известно, Маю не хотелось. Вот и заводил он такие незначительные знакомства, которые забывались через неделю-другую. Лица смешивались в Большую Кашу, оставалось только чувство – самое сильное чувство, которое было испытанно рядом с этим человеком. На данный момент этим чувством был Страх. – А я могу рассчитывать на, ммм, – лукавая улыбка, секундная заминка – подборка подходящего слова. – На небольшую дегустацию. Знаете, я так давно не ел вкусную еду. Тем более никогда не питался у таких одаренных и талантливых поваров, как вы, Виллари! – на волнах смеха, узурпировавших охру глаз, проскочило удивление – Май никогда не слышал такое имя. Проскочило и сразу потонуло – залегло на дно. Не привлекать же внимание. Видимо, придется запомнить Этого. Виллари. Вил-ла-ррри! Ррри! – дымка радости тянулась сейчас от Мая – оно понятно было лишь Магам и мне, а остальным был лишь слышен заливистый смех Тита – так могут смеяться только либрисы. – А знаете что, Виллари? – остановка – от этой бешеной гонки по переулкам немного кружиться голова. – Я это приму за комплимент. И вот вам мой подарок, – яркий платок был изъят из мешка и повязан на глаза Ри (так Май решил сокращать Виллари). – Да не сопротивляйтесь вы. Не бойтесь. Держите только меня за руку крепко. А то потеряетесь, - последнее – насмешка над строителями. Уж очень замысловата планировка у города.
Минута, две, три. Бешена гонка внезапно прервалась.
Яркий платок спал с глаз. А Май тихонько шепнул на ушко Ри, даже не пытаясь усадить его на трибуны, что были прямо под ногами:
– А вот и мой подарок.
Круглая арена цирка пока пуста, вокруг снуют иллюзионисты в остроконечных шляпах, фокусники в ярких одеждах вытаскивают из шляпы здоровенного кролика, люди в облегающих черных одеждах прыгают через огненные обручи, девушки – аналог земных цыганок – поют о любви русалки и мболка. И огни, везде огни. Такие яркие, что кажется - сейчас поддень. Только вот небо за этими огнями было подозрительно черно и звездно. А может, это тоже иллюзия?

– Уличное пение, оно такое, – хохтнул либрис, отходя на несколько шагов, стараясь пропустить мимо ушей слова про кролика – уж очень вожделенным казалось блюдо, только что возникшее в сознании: аппетитная кожица, присыпанная укропом, гвоздикой, искушающий аромат, брр! Так и слюнями захлебнуться не долго, а ещё феерию нужно посмотреть.
– А вот и жабы, – сверкнув глазами, либрис соскользнул вниз под балки и ловким движением ухватил две земляничные жабы в салфетках. Послышалась ругань, но либрис уже стоял на своем прежнем месте как ни в чем не бывало, одной рукой протягивая пирожное Валлари, другой вытирая рот салфеткой – о да, пирожного там уже не было. – Держите! Это воистину лучшее произведение здешних мастеров, – о, эта сладкая глазурь, эти взбитые сливки, которые таят во рту! О, это секретный ингредиент…! Ммм!!! – пока Май терял голову от одного только осознания близости земляничных жаб к его рту, торговка ушла с трибун с пустым подносом и парой кругляшей в руке – все-таки кто-то решился заплатить баснословную цену в один медняк.
– Знаете, мне никогда не нравилось их пение, – с секунду помолчав, задумчиво прошептал Май. Задумчивость на лице сменилась удивлением, а после… О нет, нет!!! Только не это! – Я вам обещал незабываемый вечер, помниться. Или…в любом случае, каждый вечер должен быть незабываемым, – хитрая улыбка заплясала на лице либриса, а сам Май снова провалился сквозь трибуны, ухватившись за балку, соскользну вниз.
– Ты так и будешь там стоять или все-таки попытаешься сделать этот вечер особенным? - снизу кричал Май. Ри, наверное, было видно только яркое пятно, светящее через балки. – Ну кто не успел…
Балки, балки, кладовые, мастерские, гримерные… И все это с учетом того, что надо постоянно держать в поле зрения Ри. Эх, дилетанты...
– Пришли! – радостно прокричал либрис и тут же замолк, заговорщически приложив палец к губам. Здание было неказистое, замка на двери не было.
Тишина. Абсолютная.
Ну все, теперь можно.
Либрис по-хозяйски пнул дверь и та открылась. Гримерная, наверное, одна из многих, но здесь, казалось, было все: от одежды уличной цыганки до королевской мантии.
– Не можем же мы появиться на сцене в ТАКОМ виде? – ласково прошептал «Авраас», прибавляя к образу ехидную ухмылку и теряясь в ворохе разноцветных перьев и кружев.