Лаари покачала головой, вместо того,что бы ответить на вопрос. Она не могла рисовать других людей. Уже не могла. Что-то давно в ней сломалось, очень давно. даже непонятно когда. Наверное, в тот момент, когда художница поняла, что Торбен не вернется в его хижину. Надо бы её потом навестить и привести в порядок,-пронеслось в голове у девушки. Ох уж эта надежда. Самое забавное, что таких людей, как Лаари, она никогда-никогда не покинет. Просто из вредности. А этого качество у "надежд" хоть отбавляй.
-Нет,-ответила Лаари после раздумий,-Для портрета надо знать его лично. Нужно иметь понятие о человеке не с его слов, а с его жизни. Возможно, если мы конечно будем общаться, лет этак через десять я нарисую ваш портрет. Но сейчас-нет. Даже причину будет говорить глупо.
Художница посмотрела на небо и сощурила глаза. Солнце светило из всех сил и освещало квартал. Красивый, конечно. Но уже мысли были далеко от этого места. Дальше, чем могут представить некоторые. Она уже видела себя в хижине Торбена. Где-то внутри заселилась уверенность, что он уже там и как только она откроет дверь, он непременно удивится, а потом обнимет её от того, что соскучился по ней. И она по нему соскучилась. Поэтому и приехала сюда на его поиски. Безумство, да. Но мы ведь уже поняли, что безумие для отчаявшегося человека-весьма норма жизни. Как и полагается. Как надо.
Отцепилась от мыслей. Они,конечно, хороши, но ведь там его может и не быть. Вот тогда непонятно, что будет с девушкой. Как в тот день, когда она поняла, что придется покинуть хижину? Или в тот день, когда ушел Торбен,ничего не сказав? Сейчас уже было невозможно разделить эти события. Казалось, без одного и другого и быть не может. Если бы Торбен тогда не покинул художницу, то, возможно, они бы сейчас жили в той хижине и любовались на своих отпрысков. Боже, как часто она об этом думала. Как часто её рука тянулась изобразить это на холсте. Но ведь на холсте нарисовать тоже самое, что признать это мечтами. Нет, это обязательно будущее. И она его найдет. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так через неделю. Но обязательно. А тогда смысл вообще быть здесь и продавать картины?
Лаари тряхнула головой, заставив рыжие волосы качаться в высоком холсте. Откуда же такие мысли взялись? Вроде не вечер, сентиментальной ещё рано становиться. Улыбнулась новой знакомой и провела рукой по "косяку" холста с изображением заката.

Начался дождь. Вот тут то Лаари и переполошилась. Ведь картины то пусть и маслом, фиг смоешь, но намокнуть и испортится им ничего не помешает. Вдобавок, ветер, который нелепым образом буйно развевает высокий хвост девушки. Художница начала судорожно запихивать картины в самодельную сумку. Шаль зажала, что бы не улетела и не мешалась. Собрав все картины, Лаа покрыла сверху сумки шаль. Хотя бы так сохранить от воды. Ветер усиливался, по пути порвав резинку, сдерживающую волосы девушки. Мандариновые кудри пустились в пляс вместе с ветром. Художница оглянулась, ища чего-то. Махнула на свои поиски рукой и пошла по уже образовавшимся лужам. Надо было идти домой и высушить все, что уже успела намокнуть, ведь ни картины, ни крылья полукровки, ни сама Лаари не долговечны. И всем не нравится дождь. Вот если бы легкий летний дождик, то да, Лаа стала бы сентиментальной и, предварительно спрятав картины, кружилась бы, вдыхая воздух города и наслаждаясь моментом. А сейчас это был ливень, который ничего хорошего не предвещал. Может быть, потом,-вздумалось девушке, - я и выйду, что бы поблагодарить богиню за такой дар. Как раз сейчас для урожаев нужны хорошие дожди. Питательные вещества и все такое... Художница проштурмовала ещё одну лужу и поняв, что в шлепанцах гораздо неудобней идти по такому разлившемуся морю, просто сняла свою обувь. Теперь девушка была босиком, с распущенными волосами, спутавшимися кое-как, и с сумкой, перекинутой через плечо и перевязанной шалью. А босоножки в руках понесет. Идти так долго, но все же идти. Ну и пусть, что дом на окраине расположен. Зато дома тепло наверняка. И можно будет обсушиться. И вот ради этого порой только и бороздишь лужи и вспахиваешь мокрую почву ногами. А ещё дома милый теплый плед, книжка и чашечка теплого чая. И стены, украшенные картинами и единственный портрет Торбена. Вообще единственный портрет, написанный руками Лаари. Только ради него и...
Художница улыбнулась своим безумным мыслям и все таки решила больше об этом не думать. Нужно просто прийти домой и все тогда будет, да. Даже в большом количестве.
-->Лиловый дом на окраине.