Эсфин проснулся довольно поздно. Несмотря на общую разбитость и сон в одежде, он почувствовал себя уже бодрее. Кроме того, сейчас он находился в своей собственной спальне, озаренной светом ясного зимнего дня, и скопил достаточно сил для того, чтобы перед завтракам сделать хорошую разминку и растяжку. Благодаря несчастливым событиям последних дней он пропустил целых две таких разминки. А ведь поддержание постоянной формы - единственная возможность оставаться хорошим танцором.
После достаточно интенсивной тренировки он на цыпочках добрался до ванной. Вчерашние ожоги совершенно заросли, и лишь легкие темные тени под глазами свидетельствовали о недавнем испуге. Эсфин убрал их с помощью компресса из мокрого полотенца и так же, на цыпочках, спустился к завтраку. Его способности сохранять тишину хватило ненадолго. По последнему пролету лестницы эльф спускался, прыгая со ступеньки на ступеньку с поворотом вокруг своей оси. Это был последний элемент тренировки, но вышедшая на стук босых пяток кухарка, конечно, обомлела.
Убедив бедную женщину, что не собирается убиваться, юноша добрался-таки до кухни и умял все, что ему соизволили выдать на завтрак. Некоторое время Эсфин развлекался делами по хозяйству: кухарка доверила ему вымыть овощи и еще всю посуду со вчера. До непосредственно кулинарии его пока не допускали. Однако женщина очевидно обрадовалась возможности сгрузить на кого-нибудь часть обязанностей, так что Эсфин мог бы поклясться: ее отношение к непоседливому гостю слегка потеплело.
Когда эти простые задачи закончились, юноша немного послонялся по дому. Довольно скоро он обнаружил кабинет с исписанными рукой Шаграта бумагами. Содержание этих бумаг было для Эсфина непонятным. Он суеверно посмотрел на красиво, хоть и небрежно, выписанные формулы, и на книги, в которых даже названия ничего не говорили юноше. Его собственная книжка осталась в спальне темного эльфа. А значит, увы, являлась потерянной для общества антареса. Впрочем, в кабинете, в самом дальнем углу, были и другие вразумительные книги. Они были очень старыми и стояли не так высоко, как в спальне. Юноша, набравшись храбрости, утащил одну из них в свою комнату, спрятав для верности в шкаф среди своих вещей.
Обходя по стеночке спальню Шаграта, Эсфин открыл для себя еще гостиную, довольно уютную комнату с камином, незапертый люк на чердак, куда тут же залез, обнаружив там ящики со старым барахлом. Неугомонный антарес, предпочитавший делать что угодно, только не дрожать от страха в углу, немедленно спустился вниз для душевного разговора с дворецким. Получив разрешение, антарес с восторгом окунулся в целый мир старых вещей, нашарив в ящиках пушистый плед в коричневую и бежевую клетку, белую занавеску, годившуюся в качестве хотя бы половины полога на кровать (Эсфин всю жизнь мечтал о балдахине, способном спрятать от чужих глаз место его сна), и довольно приличное большое зеркало в простой деревянной раме. Отнеся все это в свою комнату, юноша накинул зимнюю одежду. Дверь наружу, в сад, не была заперта; ведь слуга не получал распоряжений не выпускать Эсфина из дома.
Антарес вышел в сад. Снега в этом году выпало мало, и палая коричневая листва была схвачена ледком, поверх которого лежала тоненькая белая корочка. И тем не менее, запущенные деревья, обмерзшие песчаные дорожки и большие валуны, лежавшие для украшения там и сям, были по-своему очень красивы. Как ни странно, антарес даже не задумался о побеге. Для этого ему было недостаточно сил; в общем, никем не замеченный, он просто стоял в саду и жевал орешки, прихваченные из кухни. Вдруг на стволе дерева мелькнул хвост белки, облинявшей к зиме до серой шерстки; Эсфин медленно подошел, чтобы приманить ее. Белка не убежала сразу же. Видимо, когда-то кто-то приручил ее. Антарес протянул ей орех - люди могли терзать его сколько угодно, а вот животные всегда любили Эсфина, - но белка удрала куда-то за дом. Не теряя надежды, антарес продолжил охоту и без всякой задней мысли принялся подманивать белку в глубине сада, там, где большой камень и толстые древесные стволы надежно отгораживали хрупкую фигурку Эсфина от возможности быстро его обнаружить.

Белка собирала с земли орехи, которые Эсфин нарочно ронял на снег, но с ладони не брала - ждала, пока юноша отойдет в сторонку. Схватив орех, она бежала за дерево и закапывала лакомство среди палой листвы. Потихоньку зверек осмелел, уже не пугаясь руки так сильно, как раньше. Присев на одно колено, антарес положил ладонь на землю, застыв, ожидая реакции белки; в этот же момент Эсфин услышал тонкий, почти незаметный скрип снега под чужими сапогами. В шагах не было видимой угрозы. Антарес некоторое время сидел на месте, но белка отказалась вступать в дальнейшие переговоры и взлетела по стволу ближайшего дерева, испугавшись второго гостя.
Юноша поднялся и обернулся, глядя на Шаграта. Красивый плащ оттенял меховой опушкой бледную кожу алхимика, солнце заставляло темные волосы вспыхивать фиолетовыми отблесками. На воздухе внешность Шаграта выглядела ярче, делая общую картину интересной, даже привлекательной. Эльф выглядел отдохнувшим, посвежевшим и спокойным. Впрочем, спокойным он выглядел всегда, кроме той минуты, когда лицо его искажал гнев. Эсфин даже задумался о том, что ему нравится больше - гнев или полное безразличие. Однако вопрос алхимика вырвал его из размышлений.
Антарес пожал плечами:
- Я - мальчик для удовольствий. Так сказать, любой постельный каприз за Ваши деньги, - улыбнулся он мило, но невесело. - Куда я пойду и что я буду там делать?
Он начал говорить неохотно, стремясь скорее отделаться от сложного вопроса, однако потом его невыраженные эмоции словно заставили язык юноши болтать без участия разума.
- Продаться в бордель и враждовать с парой десятков конкурентов, в конце концов подхватив какую-нибудь болезнь? Вернуться к прежнему хозяину, чтобы он распорядился мной получше? Искать себе покровителя самостоятельно, болтаясь на улице без денег и еды? Все это ничуть не лучше Вас, господин Шаграт.
Он осознал, что говорит дерзости, и момент для того, пожалуй, не подходящий; более того, добрый и послушный в целом антарес не был склонен к сознательному разжиганию конфликтов, поэтому, высказав этот небольшой протест достаточно раздраженным тоном, он замолчал, глядя в снег, и ожидая неминуемых последствий.

Сегодня у Шаграта, видимо, возникло желание поговорить. Эсфин еще по началу ответа понял, что решительных противодействий  не последует, и, несмотря на сухость тона, алхимик не особенно сердит на дерзость юноши. Даже наоборот. Шаграт наконец соизволил оценить купленный товар со всех сторон. Это Эсфина скорее обрадовало, чем расстроило, несмотря на некоторую тупиковость вопроса, заданного алхимиком. Ведь кроме бед, вызванных неловкостью в обращении с незнакомыми предметами, и удовольствия от обращения с предметами вполне знакомыми, антарес не умел производить почти ничего.
И все-таки тут можно было рискнуть, снова предъявляя товар с лучшей стороны. Керату учил Эсфина в таких случаях сразу давать понять, какова истинная цена его умений. Ведь несмотря на совершенно юный возраст и печальную для юноши наивность, ему уже исполнилось восемнадцать, а обучали его с пяти. И многие клиенты полагали, что покупают невежественного в науке любви юнца.
- Ммм... - протянул Эсфин, следуя за Шагратом и глядя на фиолетовый отблеск его волос. Его широкий плащ ложился красивыми складками на спину, иногда задевая полами низкие кусты, растущие по бокам тропинки. Волей-неволей юноша занял позицию позади и за правым плечом, словно слуга или ученик. Когда антарес наступал в след Шаграта на снегу, было видно, насколько узенькая ступня Эсфина меньше и легче. - Я умею танцевать. Очень хорошо танцевать. Еще быстро бегать. Читать. Делать прически. Наносить грим. Массировать уставшие мышцы. Ну, про любые извращения Вы уже знаете, - хмыкнул юноша.  - Магии я, к сожалению, не обучен.
День уже разгорелся вовсю. Эсфин сощурился, глядя на зимнее солнце; ах, как легко было бы представить, что он продан не страшному алхимику с жестокими намерениями, а, предположим, обычному существу, которому для счастья не хватает только умелого наложника.
- А можно, я тоже спрошу? - вдруг улыбнулся юноша, хотя Шаграт, конечно, не мог видеть его опасливой улыбки. - Вам мальчики нравятся или девочки?

Шаграт обернулся, услышав ответ на заданный собою вопрос, поправляя юношу с таким видом, будто отсутствие магии - величайший дар. Эсфин сделал себе мысленную пометочку спросить, почему Шаграт так думает, раз темный эльф был сегодня так... хм... любезен. Правда, на интересующий юношу больше всего вопрос алхимик не соизволил дать ответ, погасив воскресшую было надежду на в самом деле интересный разговор. Необразованность в магии и даже отсутствие видимых к ней склонностей при крохотном выбросе не давали юноше шансов обрести свободу с помощью каких-нибудь хитрых заклинаний. А вот знание пристрастий хозяина предоставляло шансы, но... Шаграт то ли сам это понимал, то ли просто не допускал раба до таких вещей, хотя казалось бы, чего стоит взять да и ответить, хотя бы соврать, один раз навсегда?
Дворецкий взял плащ у Шаграта и заодно - у Эсфина, делая нейтральное лицо и не вникая в суть их отношений с хозяином, хотя наблюдательный юноша заметил словно бы отблеск удивления в его глазах. Сделав вторую мысленную заметку - спросить у слуги, что бы это значило, - антарес приготовился расстаться с алхимиком, обычно стремящимся отделаться от юноши... хм... или не стремящимся?
Он ведь оставил его у себя в комнате вчера, хотя мог бы отослать к слугам или в гостиную, и сам спустился за ним на улицу, хотя мог бы послать дворецкого.
Ты лелеешь напрасные надежды, Эсфин. Как будто мы этого не проходили с Керату и со всеми, кто только бывал в его шайке, - разочаровал юноша сам себя, - Думать о симпатии алхимика, который так строг и погружен в работу, что вряд ли отойдет от плана покрошить тебя на куски... Очень умно.
Тем не менее, Шаграт удивил юношу, не отпустив того восвояси. Внутренний страх Эсфина перед темным эльфом часто заставлял антареса вести себя тише воды, ниже травы в его присутствии, так что юноша в скромном молчании поднялся за хозяином (странно было называть так оживший кошмар) в кабинет, остановился напротив стола, заложив руки за спину, как самый скромный мальчик в мире, и поглядел на книгу. Книгу, которую юноша вчера читал в спальне.
- Это... - под изучающим, пронзительным взглядом Шаграта антарес ощутил, как неудержимо краснеет. - Это слова, которых я не понимаю. Ну, из книги. У меня было не очень много книг. Говоря скромно.
От смущения он даже перекинул косу через плечо, терзая ее кончик пальцами. Косу украшал шагратовский шнурок - юноша совершенно позабыл его вернуть.

Отредактировано Эсфин (2012-12-02 01:16:18)

Эсфин следил настороженными глазами за алхимиком, вытащившим из шкафа наружу одну из тех книг, которую сам юноша ни за то не осмелился бы взять. Это был толстый фолиант, переплетенный в бежевую кожу, с бронзовыми уголками и гербом, вытесненным на обложке. Насколько мог понять юноша, проболтавшийся всю жизнь в компании пары воров, книга стоила очень-очень дорого. Услышав предложение распорядиться этой книгой, юноша пришел в легкое замешательство, широко распахнув светлые глаза и уставившись на алхимика с недоверием. Фолианты такой ценности никогда не попадали Эсфину в руки, поскольку никто бы ни за что не выдал ее невольнику для постели.
Однако следующая фраза Шаграта нанесла юноше больший удар.
Велиалор... родина Эсфина была для него туманным сном. Тяжелая жизнь стерла в юноше всякие воспоминания о детстве. Керату, наводивший справки об антаресах, сообщил ему лишь краткие сведения - о том, что мальчик больше не сможет вернуться назад, о том, что красота его со временем превратится в обычную человеческую. Он не мог, да и не захотел бы рассказать обо всем прочем. Антарес забыл даже и думать о том, что может добыть еще какую-нибудь информацию. Точнее, его тщательно заставляли забыть об этом.
Юноша несмело протянул руки и взял тяжелую книгу, обнимая ее и едва слушая, о чем говорил дальше Шаграт. Он запомнил предложение темного эльфа, но владела им совсем другая мысль. Погруженный в себя юноша слегка поклонился, выудил стопку пергамента из тех листов, что лежали на столе, и, прихватив карандаш, покинул кабинет. Чувствуя себя так, будто его ударили по голове, он пришел в свою комнату. Книга, полная красивых иллюстраций, раскинула для него свои страницы.
Эсфина никогда не учили ни истории, ни географии, ни другим премудростям. Читать было трудно - порой даже очень трудно, поскольку трактат, написанный опытным историком и путешественником, предназначался для аудитории постарше. Однако юноша, порой по-детски водя пальцем по черным строчкам каллиграфически выписанных букв, прорывался через страницы с завидным упорством. Он даже отказался от обеда, полностью захваченный инстинктом исследователя, вдруг наткнувшегося на хвостик давно лелеемой, скрытой от взгляда тайны. Слуга, привыкший к помощи Эсфина по хозяйству, хотел было приплести юношу к очередному занятию, но антарес отказался, сославшись на задание Шаграта. Этого было достаточно. Услышав о таком, дворецкий покачал головой и оставил Эсфина в покое на весь день.
Пергамент, на котором Эсфин оставлял корявые, зато крупные и разборчивые заметки печатным почерком, закончился быстро. Юноша не мог не заглянуть и в другие главы, не только о Велиалоре, тем более, что об острове антаресов автору книги было известно до обидного мало. Замигали и догорели свечи; наступал вечер, а задание еще не было полностью выполнено. Юноша подхватил книгу и заметки, отправившись вместе с ними в гостиную. Дворецкий на сей раз совершенно бесшумно подсунул ему бутерброд и кружку кофе. Юноша проглотил все это, не ощутив вкуса, поднявшись из-за стола и невидящим взглядом уставившись в окно; как только глаза, не привыкшие к нагрузке, перестали слезиться, а спина - болеть из-за согнутой позы, антарес снова устремил взгляд в книгу.
Слуга разжег в гостиной камин и заменил свечи. Мягкий свет озарял наконец обнаруженные строки о столь недостижимом Велиалоре. Глотая невольные слезы, Эсфин узнавал о том, что когда-то мост с Миста на Велиалор не был проклятым, и антарес, свалившийся на чужую землю, мог попасть обратно. Значит, если бы не проклятье, с юношей никогда бы не случилось то, что случилось. Он мог бы вернуться домой, на благую, беззаботную землю; так, по крайней мере, описывал ее исследователь. Остров, полный чудес. Как гласила книга, все антаресы, на ней обитавшие, были добры, с мягким характером, и могли преуспеть в науках и ремеслах. Юноша вытер покрасневшие глаза, вздыхая. Только подумать: в пять лет, и в шесть, и в семь он еще верил, что мама, которую Эсфин смутно помнил, спустится за ним. Но этого не произошло. А вскоре он разуверился, а теперь и вовсе забыл все детали раннего детства. Было, пожалуй, счастьем не помнить.
Однако теперь эта иллюзия развеялась. Юноша начинал осознавать, чего он лишился. Это знание больно било, и все равно, со странным мазохизмом он продолжал читать, теперь уже не запоем, а более внимательно. Один раз он даже проник в кабинет, сейчас пустой, чтобы захватить еще пару листков бумаги. Вечер был готов сменяться ночью, все тело ныло и требовало движения, однако погруженный в переживания юноша полностью обо всем забыл, склонившись над столом в гостиную и подперев голову рукой, скользя взглядом по тексту.

Эсфин был настолько увлечен вылавливанием из книги немногочисленных сведений об антаресах, что пропустил явление темного эльфа в комнату. И только когда Шаграт встал у него за спиной, по позвоночнику пробежал сторожкий холодок; юноша поспешно обернулся, не вставая с места. Шаграт явно только что покинул ванную. От него вкусно, терпко пахло весенними травами. Но ни это, ни домашняя одежда не делали облик алхимика менее холодным. Даже если он удивлялся, это выглядело, как лицезрение трюка зверушки, выступающей на площади - забавно, но ничего кроме. Сейчас, когда мозг юноши был перегружен сведениями пополам с переживаниями, это было особенно заметно.
- Нет, господин, - замкнуто ответил антарес. - Я просмотрел еще только половину книги, хотя сомневаюсь, что дальше пойдет речь о Велиалоре. Судя по оглавлению, дальше идет речь только о Дагоре и...
Запнувшись, он посмотрел в книгу.
- Политических отношениях. А по словам автора, антаресы не любят политику, - юноша покраснел так, будто сообщил Шаграту нечто очень личное. Он действительно ощутил, что слова о собственном народе, будучи сказанными вслух, задевают что-то глубоко внутри. Юноша не был готов отдать это существу, совершенно безразличному к его участи.
Внезапно Эсфину стало стыдно за то, что его почерк такой неловкий. Он смущался, когда Шаграт смотрел на потуги написать разборчиво сложные слова. Ему очень понравился изящный, остренький стиль букв в книге по истории, и по сравнению с ними, конечно, каракули карандашом показывали юношу не с лучшей стороны. Слова, написанные в столбик, гласили, что несложные термины вроде "монархии", "экзальтации", или "аборигена" были юноше непонятны.

Шаграт задумчиво листал заметки, заставляя Эсфина нервничать в ожидании. По знаку алхимика юноша подошел к нему, чувствуя себя очень странно. Рядом веял теплом камин, бежевые оттенки гостиной навевали расслабление и покой, Шаграт сидел в кресле, глядя в исчирканные страницы так, будто в самом деле заинтересован. Все это больше походило на учителя и ученика, чем на злобного монстра и его жертву. Юноша не присел на пуф, а остановился напротив кресла, по привычке заложив руки за спину. Его поза казалась расслабленной, хотя на самом деле не являлась таковой. Он не доверял внезапным послаблениям. Тем неожиданнее был тон, которым беседовал с ним алхимик; казалось, он нарочно смягчил выражения, хотя его сиреневые глаза по-прежнему глядели холодно.
Столь же неожиданными были и сами вопросы. Эсфин, по крайней мере, никогда не задумывался над ними и снова стал теребить косу, дав ответ не сразу.
- Я сам научился писать, господин. Как сумел, по тем книгам, которые у нас были, по вывескам...
Нда, это было тяжелое время для любознательного мальчишки. Керату вовсе не настаивал на его грамотности, хотя читать научил, ведь разобрать название лавки, прочитать пьесу вслух или осилить записку хозяина было порой необходимо. Поэтому никто не заморачивался на то, чтобы одолжить мальчишке карандаш и драгоценную бумагу. Приходилось как-то выкручиваться. Зачем? Мальчик никогда не погружался глубоко в такие размышления.
Эсфин предполагал, что Шаграту больше понравился бы разумный, полный осознания пользы грамотности ответ на его вопрос, но такого ответа у антареса не было.
- Не знаю, зачем я это делал. Наверное, мне просто хотелось научиться таким вещам. Ну, и заняться чем-нибудь... другим. У меня было мало развлечений.
Звучало довольно косноязычно, юноша понимал это, и с отчаянием откинул косу обратно на спину.
- А что касается интереса, конечно, мне интересно. Тяжело читать книги и не понимать, о чем там написано. Причем, я не думаю, что это на самом деле очень сложная книга.
Эсфин вздохнул, глядя на исторический труд, оставленный лежать на столе. Что было в нем такого привлекательного? Кроме осознания факта, насколько велик мир и насколько мало юноша знает о нем.
- У меня никогда не было возможности прочитать сколько-то умный трактат. Они написаны не для постельных невольников, господин.

На время оставив косу в покое, Эсфин теперь рассеянно ворошил носком босой ноги мягкий ворс ковра. Шаграт продолжал задавать вопросы, на которые не было простых и понятных ответов. Юноша обычно не задумывался, что и почему он делает, он просто следовал велению сердца, наитию или сиюминутной логике. К тому же, о многом ли можно задуматься между уроками танцев и чужими постелями?
- Да, господин, - ответил он на первый вопрос. - Чтение неплохо развлекает, когда телу нужен отдых. Писать сам я могу, но боюсь, что не глядя в книгу я сделаю много ошибок.
Казалось, Шаграт задался целью вытащить из юноши все, что тот умеет делать плохо. Нервничая, юноша даже не обратил внимание на дворецкого, пока тот не начал расставлять тарелки на столе, да и то, антарес смотрел только на Шаграта, точнее - на его волосы. Ему казалось, алхимик рассердится, если юноша хоть на минуту потеряет концентрацию. И несмотря на разрешение, антарес не смог бы сейчас съесть ни кусочка. Как можно жевать, когда нужно соображать на такие темы?
- Я не совсем уверен насчет сложных книг, - заметил антарес. - Просто в истории достаточно часто идет речь о простых вещах, поэтому, если выучить нужные слова, ее можно понять. Что касается пьес... - его передернуло. - Я читал их слишком много. Это все, что у меня было - актеры моего бывшего хозяина ставили по ним свои сценки. Но я не против и других книжек, вроде приключений, просто...
Он немного помолчал, мучительно подбирая слова. Раньше ему не доводилось пытаться сделать свою речь понятной, ведь никого на самом деле не интересовали его переживания, не связанные с чисто практическими вопросами, например - как избавиться от синяков, или не дать клиенту слишком сильно увлечься.
- Ну, если взять роман, то это придуманная история, - сказал антарес наконец, чувствуя, что готов впасть в отчаяние. - А это, - он кивнул на книгу, предусмотрительно убранную дворецким со стола на конторку, - Настоящая история о настоящем мире вокруг, и я очень мало знаю о нем.
Особенно о Велиалоре, - добавил он мысленно, хотя по-прежнему не хотел задевать эту тему вслух.
Дальнейшая речь юношу удивила. Говоря точнее, она снова привела в смятение его нестойкие чувства. Шаграт говорил так, будто антареса не ожидает неминуемая гибель всего-то через месяц, а ожидает какая-то другая жизнь, где нет нужды в постельных утехах. В это слишком трудно было взять и поверить, ведь вся судьба антареса с малых лет крутилась вокруг эротических тем.
- Я бы хотел узнать о словах сегодня, - тихо сказал Эсфин. - И еще я хотел бы узнать, зачем я куплен. То существо в маске ведь уже приводил сюда детей, и все они исчезали, так? А еще он говорил, что Вам нужно только немного крови и волосы. Но я думаю, что он врал.

Отредактировано Эсфин (2012-12-03 21:53:32)

Юноша не верил своим глазам. Лицо алхимика, казалось, совершенно не приспособленное к улыбкам, на миг словно озарилось, его выражение стало не таким жестким, а... просто ироническим, что ли. Это было похоже на травинку, пробившуюся через броню векового льда. Шаграт даже на минуточку напомнил Эсфину не Самое Кошмарное Существо в Мисте, а просто темного эльфа, возможно, обаятельного, с этаким мрачноватым шармом. Темный эльф раздавал неслыханные призы за храбрость. Юноша и не думал, что ему разрешат брать все книги. И это отчасти сломало его планы.
Когда Эсфин мечтал о награде, обещанной Шагратом (хотя всерьез мечтать сильно мешала самокритика), он сразу отмел все возможности попросить о чем-нибудь эротическом. Минет? Поцелуй? Что-нибудь самое простое, вроде массажа? О, не стоит даже и пытаться. Эльфа, о котором Эсфин ничего не знает, особенно - любителя женщин, это только оттолкнуло бы. Особенно, если вдруг Шаграт окажется девственником. Такие к антаресу тоже приходили - аристократы, которые решились испытать свою власть на невинном мальчике, хотя раньше много лет подряд не умели или не могли заинтересоваться плотской любовью. В общем, юноша решил выпросить книгу по каллиграфии. Ему показалось, что научиться красиво писать - это было бы полезно. Так сказать, лишило бы Эсфина лишней возможности опозориться. Однако теперь, получается, антарес мог освоить тонкое искусство по книге. Наверняка в этом полном старой и новой учебной литературы доме найдется одна такая.
Однако, стоило Шаграту снова заговорить, давая ответ на самый острый вопрос, Эсфин понял - по холодку в его глазах, по тому, как он сказал "сейчас", а не просто "ты мне нужен для безобидных вещей", по укрытому пустыми словами ответу о будущем, - что опасения его не напрасны. Над ними стоило очень крепко задуматься. Крепче, чем сейчас.
Молчаливый юноша хоть и устал на редкость, однако послушно сел на пуф. Получилось странно - мужчина в кресле и юноша у его ног; с такого ракурса алхимик выглядел зловещей, но чем-то притягательной фигурой. Он гипнотизировал юношу - своим взглядом, спокойным голосом, таким ровным, словно бы они не занимались толкованием слов целых три часа подряд. Юноша рассчитывал скорее на то, что Шаграт пояснит ему часть словаря, однако темный эльф был упорен. Эсфин сам не знал, как только сумел выдержать эту ночь. Его мозг не привык так напрягаться, однако ни уйти, ни запросить пощады он не мог. Пришлось терпеть.
Закончив, Шаграт потер виски совершенно человеческим жестом, не соответствовавшим образу Ужасного Железного Алхимика. И вспомнил, что Эсфин у него пока что так и не попросил - ни услуги, ни подарка, ни возможности спасти свою жизнь. Тяжело вздохнув, антарес вдруг понял: Шаграт его только что похвалил. Нет, правда.
- У меня простая просьба. Пожелайте мне хороших снов. - Эсфин по-птичьи наклонил голову, выдав эту внезапную и, возможно, глупую фразу.

Алхимик двигался неторопливо, и все-таки Эсфин слегка напрягся, когда Шаграт сократил дистанцию между ними, и его холодная жесткая ладонь с удивительной мягкостью коснулась его волос. Юношу даже в жар бросило, он не ожидал такого эффекта. Обычно всю ласку он получал от клиентов, а не своего хозяина; тем более странным был такой поступок со стороны алхимика, намерения которого были опасны, если не смертоносны. Однако этим легким жестом Шаграт словно поманил юношу смутной надеждой на нечто приятное, но неясное для антареса, не знавшего ничего о любви и здоровых отношениях.
Эсфин долго смотрел вслед алхимику, прежде чем нашел в себе силы подняться. Аккуратно сложив книги и листы на конторку, он также собрал и посуду, унес ее на темную молчаливую кухню. Проходя мимо холла, где горел лишь "дежурный" светильник, юноша заметил на вешалке плащ Шаграта. Оглядевшись по сторонам, и убедившись, что слуги спят, Эсфин осторожно стянул плащ и, глубоко вздохнув, завернулся в него. Плащ был велик чуть ли не вдвое. Тяжелая ткань легла на плечи юноши, как крепкие объятия. От меховой опушки шел еле заметный запах трав. В этом было так много от самого Шаграта. Антарес испытывал очень странные чувства. Он вышел бы на крыльцо, но небольшой гонг над дверью разбудил бы слуг. Поэтому антарес просто постоял у окна, прислонившись лбом к холодному стеклу и глядя на луну, завернувшись в плащ, словно одежда алхимика заменяла ему самого Шаграта, только лишенного пугающих планов.
Вернув плащ на место, измученный антарес тихонько прокрался в свою комнату и лег спать. Поутру оказалось, что работа мозга утомляет ничуть не хуже работы тела, и для начала юноша проспал до полудня. Наконец поднявшись, он рассердился на себя самого, устроив жестокую короткую разминку и пробежав десять кругов вокруг дома. Это помогло прогнать сонную одурь, а заодно разбудило чувство голода; явление Эсфина на кухню заставило кухарку ворчать.
- Ты не бери с хозяина пример, - бубнила она, накладывая в тарелку юноши порцию вчерашнего жаркого, разогретого в печи. - Его вот тоже еле-еле заставляешь поесть, так он хлебца поклюет, и готово...
Антарес со всем соглашался, поглощая еду, и вскоре от его порции ничего не осталось. Раз уж он был тут, кухарка предложила ему помочь на кухне. Не желая портить отношения со слугами, и из жажды разнообразия, Эсфин согласился. Однако умственное и физическое напряжение сегодня делало его рассеянным. Пока он мыл и чистил серебряную посуду, это не было очень заметно. Вдохновленная его покладистостью кухарка поставила его приглядеть за сковородкой картошки, которую жарила к завтраку для алхимика, а сама направилась в кладовые; юноша никогда не работал с большими кухонными печами, и подумал, что не будет ничего страшного, если он сбегает умыться и причесаться наверх.
Несколько увлекшись, он заметил неладное, только когда вышел из ванной. По дому расплывался отчетливый запах гари, а брань кухарки была слышна с первого этажа.
Ой-ой... - юноша поспешно ринулся вниз, разбираться с кухаркой, выглядя весьма пристыженно и надеясь, что Шаграт ничего не заметит...

Эсфин, увидев, что натворилось на кухне, был уже сам по себе расстроен. Надо же было запороть такое простое с виду дело, как картошка! А когда алхимик, вместо того, чтобы проигнорировать бедлам, прямым курсом проследовал в кухню, появившись среди гнева кухарки и клубов вонючего дыма, юноша (тоже уже чуток пропахший дымком) готов был провалиться сквозь землю прямо сейчас. Было странно, что темный эльф не ударил его, не отчитал прямо на месте и не назначил скорой кары, а просто изъял из дыма и отправил в кабинет.
Юноша поднялся, куда сказано, удрученный донельзя. В кабинете было пусто и тихо. Свет падал из высокого окна на рабочий стол. Замирая от испуга, Эсфин все-таки уселся в высокое шагратовское кресло, испытывая те же странные ощущения, что и вчера, с плащом, - некий священный трепет, будто все это роднило его с алхимиком, а последний мог наказать его за дерзость. Странно. Антаресу никогда не хотелось проделать подобного с вещами Керату. Хотя надо сказать, что и Керату никогда не гладил юношу по голове за выполненное задание, хорошее поведение Эсфина было всего лишь залогом его относительного покоя и физической безопасности.
На столе лежали старые записи Шаграта. В основном, красиво, хоть и второпях выписанные формулы. Антарес взял один лист. В этих символах Эсфин не разбирал совершенно ничего, и торопливо отложил листок в сторону. Все эти зловещие письмена по-прежнему его пугали. Как знать, чью жизнь отнял темный эльф, чтобы написать это?
Когда скрипнула дверь, юноша, увлеченный исследованиями, не успел покинуть кресло. Момент напрашивался неловкий, а выход был только один. Притворившись, что уронил карандаш, Эсфин нырнул под стол, высокий и широкий, в общем, удобный для ныряния.

Растрепанный Эсфин вылез из-под стола, пылая румянцем, словно Шаграт застал его за чем-то удивительно непристойным. Хотя в случае непристойности антаресу краснеть как раз не полагалось. В пальцах юноша крепко держал карандаш. Даже слишком крепко. Юноша крутил его туда-сюда, слегка сгибал, и в самом деле ожидал наказания.
- Нет, я... карандаш уронил! - антарес продемонстрировал это орудие алхимику. - Потому и полез под стол. Узнать - хочу, конечно.
По спокойному, ровному тону Шаграта было обычно ничего не понять, но сейчас что-то изменилось. Как будто отношение алхимика переломилось в лучшую сторону. Как будто он не только смирился с присутствием антареса, но и стал смотреть на него  по-другому. Вся наблюдательность чуткого антареса не смогла бы сказать большего, так что Эсфин просто с легким оттенком удивления смотрел на темного эльфа, пока тот вынимал из шкафа книгу с цветной обложкой. Юноша уже расслабился, и вопрос заставил его снова опустить голову:
- Кухарка поручила мне следить за картошкой, которая стояла на печи. А я никогда не общался с кулинарией, - убито объяснил он. - Ну то есть, я думал, что печь не согреет ее так быстро, и решил отлучиться. Пока я отлучался, картошка сгорела в угли. Дворецкий в этом время работал в сарае, а кухарка - отошла в кладовые, поэтому никто, и я заодно, ничего вовремя не понял... Извините, господин Шаграт.
Довершая картину раскаяния, юноша все-таки сломал карандаш.

Обреченно слушая Шаграта, Эсфин обдумывал его слова, вежливо глядя алхимику в лицо, но стараясь не натыкаться на его пристальный взгляд. Риторические вопросы не требовали ответов, с точки зрения юноши.
Но я же берусь только за легкие задания, - думал юноша про себя. Он был расстроен, однако спорить вслух с Шагратом ему и в голову не пришло. Да к тому же, у Керату такие вещи не назывались "спором", а считались обычным нытьем о вещах, которые никого, кроме Эсфина, не волнуют. Есть проблема, и есть ее виновник, прочее значения не имело. Юноша был полностью уверен, что и Шаграту детали ни к чему.
Однако правдой было и другое: юноша крайне редко ломал или портил вещи, с которыми раз научился обращаться, да к тому же, его неуемная энергия, требуя выхода, обычно старалась сперва найти безопасный путь. А невнимание... какова бы ни была причина, факт наличия невнимательности был святой правдой, по крайней мере, сегодня.
Тем не менее, сам юноша, помалкивая, наблюдал за перемещениями книги и бумаги. Задание Шаграта прямо отвечало на недавнее стремление самого антареса; лицо его немного оживилось, когда он услышал, чего хочет от него алхимик сегодня, и снова омрачилось, когда финально алхимик все же выругал его. Эсфин обычно не задумывался всерьез, браться или не браться за ту или иную задачу, если она казалась простой. Определить ее сложность с первого раза и не ошибиться в этом доме было ну очень сложно.
Не сказав ни слова, Эсфин бережно прижал к себе книгу, взял бумагу и карандаш, поклонился Шаграту и испарился с его глаз. Сейчас комната показалась ему настоящим убежищем, где антарес мог как следует обдумать сегодняшние неудачи. Однако ему редко удавалось просто сидеть и переживать; вот и сейчас он машинально открыл книгу на первой странице, намечая фронт будущих работ. Достаточно быстро книга, живо и просто описывающая повадки фауны Миста, увлекла его воображение. Юноша никогда и не знал о том, как на самом деле существуют и чем занимаются все те птички и зверьки, которых он замечал во время странствий. Он чуть не забыл о заметках, но скоро спохватился, начав переносить на листок бумаги факты, показавшиеся особо забавными; в основном, это были детали и нюансы поведения птиц. Юношу увлекало не столько строение тела, сколько те сложные отношения, которые складывались между животными одной стаи, хищником и жертвой, и так далее. Правда, записи на сей раз требовали очень много труда. Шрифт в книге оказалось нелегко скопировать. Порой юноша слишком сильно нажимал карандашом на бумагу, в другой раз путал начертание букв, и, закусив губу, переделывал все слово. Постепенно начинало выходить все лучше и лучше, но идеально ровной строчки не выходило. Ну то есть, Эсфин постеснялся бы показать Шаграту свою работу.

Эсфин сидел за столом и продолжал свои занятия, когда в комнату зашел Шаграт. Эсфин уже научился определять его по шагам, что было не так уж сложно в доме, где алхимику составляли компанию лишь двое слуг. Юноша хотел было обернуться и подняться со стула, как того требовала вежливость, но темный эльф уже стоял позади, легкие цепкие пальцы развязывали шнурок на волосах. Так любили делать клиенты, для которых серебристые, словно подсвеченные изнутри пряди были настоящим чудом. Юноша замер, выпрямившись на стуле, словно мышка-полевка, о которой он только что читал. Фраза, которую сказал Шаграт своим прохладным, спокойным голосом, прозвучала угрожающе. Что такое собирался сделать с ним Шаграт вместо того, чтобы безжалостно откромсать его волосы? Ничего плохого? Но антарес все равно напрягся. Спина его была ненормально прямой все то время, что алхимик легонько шевелил его гриву, рассыпая ее более свободно по плечам.
Шаграт велел читать дальше, но Эсфин не мог заниматься. Он почувствовал, как гребень легонько коснулся волос, разделяя их на пряди и расчесывая плавными, медитативными движениями. Шаграт гипнотизировал антареса, как змея - кролика, даже не глядя ему в глаза, а всего лишь затеяв возню с его волосами. Чем дольше он занимался такой работой, тем больше Эсфин невольно подавался назад, расслабленно опираясь на спинку стула. Юноша впал в некое подобие транса. В последний раз его причесывали певички из шайки Керату, давно, когда еще только учили приводить шевелюру в порядок. Он даже не мог толком описать, приятно ему ощущать подобное от рук алхимика, или страшновато, будто Шаграт владел каким-то особенным сортом магии.
Закончив свое занятие, темный эльф развернулся, и ушел, не тратя много лишних слов. Эсфин просидел неподвижно еще добрых десять минут, неверяще ощупывая волосы, словно на них мог остаться отпечаток прикосновений. Он был так взволнован, что ему пришлось силком вытащить себя из-за стола, чтобы переделать прическу. На сей раз он оставил волосы распущенными, отведя височные пряди назад и завязав все тем же шнурком, чтобы густая серебряная грива не падала ему на глаза и не лезла в записи.
В итоге работа над текстом не клеилась. То есть, юноша достиг определенных успехов, но строчки по-прежнему оставались кривоваты, в них не было легкости, вызванной привычкой. К тому же, он несколько раз переписывал итоговые листочки, чтобы получилось без ошибок. Совершенно измучавшись, Эсфин поглядел в последний раз на итог, с ненавистью сгреб пергамент и вместе с книгой отправился искать Шаграта. Ведь тот все равно захочет увидеть задание, каким бы оно не оказалось.
Разузнав у дворецкого, что алхимик работает в кабинете, антарес отправился к нему. Отворив дверь, он с тяжелым вздохом предъявил темному эльфу книгу и странички текста.