Ловкие пальцы нянюшки перебирали золотистые локоны, перевивая их шелковым шнуром. Лизелотта, что-то немелодично напевая, водила пальцем по странице, но ее взгляд то и дело убегал вбок, туда, где в солнечном луче, накосую падающем из окна башни, танцевали пылинки. Первый погожий денек за последние две недели, а это значит, вместо того, чтобы без особого удовольствия хлюпать по грязи на оскальзывающейся лошади, можно спуститься вниз, в долину. Лизелотта зажмурилась, и, прижав кулачки к щекам, замотала головой, вызвав недовольный возглас Фриды:
- Еще минуту, юная леди, посидите спокойно.
Книга соскользнула с колен и глухо шлепнулась на пол.
- Быстрее, Фрида, - Лизелотта ощупала готовую половину прически.
- Куда вам торопиться, - неразборчиво отозвалась нянюшка и, вынув шпильку изо рта, продолжила: - солнышко вот-вот только показалось из-за хребта, роса еще обсохнуть не успела, замочите ноги.
- Замочу, так высохнут, - Лизелотта оттолкнула книгу носком туфли и потянулась за лентами, поочередно прикладывая их к щеке. - Эту возьми, - и в следующую секунду крутанулась на стуле, поворачиваясь к служанке, внесшей в комнату поднос с завтраком. Наполовину заплетенная коса вырвалась из нянюшкиных рук. - Зато перехвачу Жана, пока папенька его снова не отправил с каким-нибудь поручением, скажу готовить лошадь, - едва дождавшись, пока служанка опустит поднос на столик, Лизелотта стянула с него кубок, едва не расплескав.
Фрида покачала головой и осторожно собрала рассыпавшиеся волосы воспитанницы.
- Вы бы, госпожа, на Жана не особенно сейчас рассчитывали.
- Что значит?.. - Лизелотта не донесла до рта кусочек сыра и, извернувшись, уставилась на нянюшку.
- А вы разве не слышали? - Фрида принялась собирать разбросанные по столу шпильки. - Жан наш, похоже, второй раз жениться удумал. Только избранница его, похоже, не жалует. Эта кичливая бабенка возомнила о себе... - нянюшка осеклась, бросив взгляд на воспитанницу.
- Жениться? - с неопределенной интонацией протянула Лизелотта, выронив сыр обратно на поднос.
- Ну да, - как ни в чем ни бывало продолжала Фрида, исподтишка наблюдая за Лизелоттой. - Парень он еще молодой, если первая жена померла, так что на себе, крест ставить? Только вот выбрал он неудачно. Да вы не переживайте так, никуда не денется наш главный конюх, коли сладится, заберет свою женку из деревни сюда. А сейчас, и правда, как управится на конюшне, бегом вниз, все околачивается вокруг нее, а та и...
- Выходить будешь, унеси поднос, я не голодна, - перебила Лизелотта старую няньку и поднялась, машинально огладив подол.
Фрида снова украдкой покачала головой и, подхватив поднос, вышла из комнаты. Уж она-то приметила, какими глазами эти двое друг на друга смотрели. Да только, к счастью, у Жана ума-то побольше оказалось, чем у юной госпожи, но не настолько, чтоб быстренько жениться на какой-нибудь порядочной девице. Ишь ты, Зельду ему подавай! А юная госпожа что? Фрида приостановилась на ступеньке, и, подняв голову, прислушалась. Из покоев сверху доносились торопливые шаги, меряющие комнату из угла в угол. Нянюшка вздохнула. Мечется, бедная, ровно птичка в клетке. Можно ее понять: кого она в своей жизни видела, бедняжка? Люд кругом кривой да рябой, один Подсолнушек ровно солнышко светится. С такими мыслями Фрида заторопилась вниз по лестнице.
Тем временем, Лизелотта остановилась у окна и, перегнувшись через широкий подоконник, так, что коса, соскользнув с плеча, закачалась над самой пропастью, силилась разглядеть ворота конюшни: висит на них замок или нет? С такой высоты непонятно. Скрестив руки на груди, Лизелотта снова прошлась из угола в угол.

Сегодня Лизелотта не мчалась к конюшне как обычно, вприпрыжку. Осторожно обойдя подсыхающие лужи, она остановилась у приоткрытых ворот, из которых тянуло теплым воздухом и сладковатой вонью навоза, прелой соломы и лошадиного пота.
- Ваша лошадь уже оседлана и ждет вас, госпожа! - голос, раздавшийся сзади, заставил плечи девушки вздрогнуть. - Прошу прощения, госпожа, - младший конюх поклонился и распахнул перед ней створку.
"А Жан?" - хотелось спросить ей. - "Жан уже ждет меня?"
- Куда прикажете сопровождать вас? - конюх с поклоном протянул поводья, а Ринке приветственно заржала, ткнувшись носом в локоть Лизелотты.   
- В Ге... В Гармское ущелье, - медленно произнесла Лизелотта, похлопав лошадь по гладкому лбу.
Кратчайший путь в живописное ущелье пролегал по тракту, ведущему через Гелленсбург, но на развилке Лизелотта свернула, заставив лошадей продираться сквозь кусты ольшаника, чтобы выбраться на пологий склон, в верхней своей точке неожиданно обрывающийся, нависший, словно часовой, над поселком.
- Дадим лошадям отдых. Напои их, - Лизелотта бросила поводья в руки конюху и, петляя между соснами, приблизилась к самому краю склона, туда, где ручей срывался с кручи водопадиком, переходящим в реку, огибающую поселок с левой стороны. Снизу доносились девичьи голоса, перемежаемые заливистым смехом.
Лизелотта замедлила шаг, прислушиваясь, затем присела у высокой сосны и, ухватившись за корень, заглянула вниз. У самого водопада, дающего исток речки, из берега вырастали мостки, с которых деревенские девушки стирали белье.
- Слыхали, девоньки, Мирра-то вдругорядь на сносях. Сколько младшенькому ее-то?
- А мельничиха опять со своим поцапалась, слыхали?
- А у нас домовой завелся, все молоко в доме за ночь скисло!
Голоса звенели наперебой, смешиваясь с рокотом падающей воды.
- Зельда, ну а ты что? Не надумала еще замуж выходить? Гляди, засидишься в девках! Где сегодня твой ненаглядный конюх?
Последовал очередной взрыв смеха и новый голос ответил:
- Мне-то какое дело? Отстаньте.
Лизелотта прищурилась и еще ниже склонилась, впившись взглядом в затылок девушки, которая выкручивала широкий плат прямо под склоном. Две тяжелые черные косы змеились по спине, падали на лицо, и она периодически раздраженно откидывала их прочь.
- Что, думаешь, перепихнулась разок с графом, так можно и нос задирать? - обиженно воскликнула одна из ее товарок.
Костяшки пальцев Лизелотты, сжимающих корень, побелели. Девушка села ровно, и, несколько раз глубоко вздохнув, уставилась в траву. Взгляд ее упал на тяжелую сосновую шишку, валяющуюся у самой руки. Резко выдохнув, Лизелотта ухватила шишку и, снова перегнувшись через край обрыва, изо всех сил запустила ее прямо в черноволосый затылок, надвое разделенный пробором; быстро откинувшись назад, упала в траву. Громкий возглас снизу оповестил ее, что снаряд достиг цели. 
Не став дожидаться продолжения, Лизелотта рывком вздернула себя на ноги и заторопилась обратно, к дожидающемуся ее конюху.

Отредактировано Liselotte von Gellen (2015-10-21 18:17:05)

- Госпожа, - подведя Ринке, с морды которой капала прозрачная вода, юноша глянул на небо. - Солнце уже клонится к закату, нам пора возвращаться в замок.
- Успеется, - бросила Лизелотта, вскочив в седло и зажав петлю поводьев в кулаке. На ее щеках алели пятна, которые нельзя было приписать одному только моциону и свежему горному воздуху.
Толкнув лошадь каблуками, девушка направила ее в сторону тракта, и конюху ничего не оставалось, кроме как поспешно последовать за госпожой.
Выехав на тракт, Лизелотта пустила лошадь галопом, так, что только просохшая к вечеру пыль взметнулась из-под конских копыт. Но едва впереди замаячили крыши Гелленсбурга, девушка осадила Ринке, так что в селение они въехали чинным шагом. Встречные сторонились к обочине, мужчины мяли в руках шапки. Явление графской дочери верхом на пегой лошади было делом довольно привычным: обычно она в сопровождении конюха молча проезжала Гелленсбург насквозь, направляясь на север, к ущелью, или на восток, к самому большому водопаду, в котором сливались воды трех местных речушек. На этот раз, однако, случилось иначе.
Почти у самой площади лошадь юной графини нагнала группу девушек с большими корзинами, набитыми влажным бельем. Примолкнув, они так же посторонились к обочине. Лизелотта натянула поводья.
- Которая из вас Зельда? - поинтересовалась она, глядя поверх склоненных голов.
Черноволосая красавица отодвинула локтем товарку и, придерживая корзину у крутого бедра, выступила чуть веред.
- Я, миледи.
Может, виной тому разыгравшееся воображение Лизелотты, но в этом ровном тоне, в этой на первый взгляд почтительно склоненной макушке ей виделся вызов.
Лизелотта спешилась и, бросив поводья конюху, подошла к девушке. Теперь она, наконец, могла как следует разглядеть Зельду: нежный овал лица, пухлые губы, темные, как вишни, глаза с длинными ресницами. Рукава платья закатаны и обнажают руки - белые, округлые, совсем не похожие на грубые руки крестьянки. Та, в свою очередь, отважилась поднять лицо - чтобы встретиться с холодным, оценивающим, недетским взглядом, которым эта золотоволосая девчушка окинула ее с ног до головы.
- Кто твой отец?
Прежде чем ответить, крестьянка облизнула пересохшие губы. Она была выше Лизелотты на голову, но юная графиня все равно умудрялась смотреть на нее сверху вниз.
- Батюшка умер, миледи, он был кузнецом.
- Что ты умеешь делать, Зельда?
Расспросы юной госпожи явно застали крестьянку врасплох, но она держалась смело, спокойно отвечая на каждый:
- Немного шью, миледи.
Остальные девушки украдкой переглядывались, гадая, к чему ведет дочь старого графа. В конце улицы послышался стук копыт, но участники сцены не обратили на приближающегося ни малейшего внимания: они чувствовали напряжение, возникшее между двумя молодыми женщинами, хоть и не могли понять его природу.
- Значит, в замке для тебя найдется работа, - Лизелотта, не оборачиваясь, подала знак слуге, чтобы тот подвел лошадь. - Ты нравишься нашему главному конюху, - с высоты седла произнесла девушка. - Он верно служит нам, и мы даем свое соизволение на этот брак.
Рот Зельды приоткрылся, словно она хотела что-то сказать, две пары глаз снова встретились - карие и голубые, но карие проиграли, уткнувшись в вымешанный конскими копытами песок.

Отредактировано Liselotte von Gellen (2015-10-25 17:54:24)

Мысли Лизелотты запрыгали, как перепуганные белки по еловым веткам, пытаясь вместить в себя все: злобный выпад наглой простолюдинки, странный взгляд незаметно приблизившегося Жана и его слова, смысл которых начал доходить до девушки лишь спустя пару ударов сердца. Кровь стучала в ушах - на грани слышимости что-то визгливо вопила Зельда, лицо которой перекосилось, стало красным и некрасивым. Лизелотта непроизвольно натянула поводья - перед глазами мелькнула картинка: лошадиные копыта втаптывают девку в песок, пока она не перестает визжать, проклиная Жана, ее Жана. Ринке всхрапнула и попятилась, замотав головой, силясь ослабить давление узды. Лизелотта протянула руку, чтобы потрепать лошадь по холке, наблюдая, словно со стороны, как в темную гриву зарылись белые, подрагивающие пальцы.
- В замок, - и голос, которым она отдала приказ, показался далеким и будто чужим.
В последний раз окинув невидящим взглядом притихших девушек, валяющуюся на земле корзину Зельды, ком вывалившегося из нее белья, Лизелотта направила лошадь прочь.
То, что отец разыскивает ее - несомненно, дурной знак. Девушка смутно припомнила, что в замке ожидают гостей - ох, Фрида, могла бы напомнить, неспроста сегодня нянька заплетала ее так долго и тщательно.

Лизелотта придержала коня, внезапно заинтересовавшись усыпанным зелеными ягодами можжевельником. Она упорно избегала смотреть на гонца, потому что боялась - встреться она с ним взглядом, Жан тут же все поймет. Щеки жгли непрошенные воспоминания: жар ладоний, сжавших ее плечи, который Лизелотта чувствовала сквозь тонкую шерсть платья, вкус дикого меда и кислого вина, смешавшихся на губах в невообразимый букет, от которого (или все же прикосновения?) закружилась голова и даже слегка повело в сторону, туда, где пологий берег словно ковром укрыт зарослями вереска, и если бы Жан не поддержал ее...
В уголках глаз закипели горячие, злые слезы.
- Миледи...
Слова Жана немного привели Лизелотту в чувство и она, наконец, удостоила взгляда объект своего гнева и печали. Его лицо под светлыми прядями, упавшими на лоб, раскраснелось, глаза лихорадочно блестели.
Ледяная волна прокатилась вдоль позвоночника Лизелотты и ринулась вверх, подступив к горлу вязкой тошнотой страха. Де Борн... Де Борн... Юная графиня лихорадочно перебирала редких гостей замка в поисках искомого. Она не раз слышала это имя, но не была уверена, что когда-нибудь видела графа: разве что, будучи совсем ребенком.
Поводья безвольно обвисли, и Ринке, сочтя, что дальше она сама может выбирать дорогу, прошествовала мимо придержавшего коня Жана вверх по горной тропинке. Лизелотта покачнулась в седле, когда кобыла вскарабкалась на уступ, но быстро выпрямилась и сжала вожжи. "Жан, должно быть, рад", - с горечью думала Лизелотта. - "Для него моя любовь - обуза, опасность, смерть - узнай кто... " Девушка окончательно выпустила поводья и закрыла руками лицо, горящее от гнева и стыда.

Все произошло в одно мгновение, и вместе с тем время будто замедлилось. Сафьяновый сапожок выскользнул из стремени - Лизелотта только втянула воздух сквозь стиснутые зубы в ожидании встречи с землей - как вдруг теплые, надежные руки обвили ее инстинктивно напрягшееся тело, не давая упасть, прижимая, баюкая. Еще не отняв ладони от пылающих щек, Лизелотта услышала щекочущий ухо шепот, и от слов Жана ее сердце, готовое упасть и разбиться об острые камни тропы, подпрыгнуло куда-то к горлу и забилось там, мешая вздохнуть.
Сжатая, как пружинка, Лизелотта извернулась, насколько позволяло седло, вцепившись в ворот рубахи молодого человека. Поцелуй вышел неловкий - губы девушки ткнулись куда-то в уголок рта Жана.
- Зачем ты... за что?.. - бессвязно лепетала Лизелотта, подрагивающими пальцами проводя по щеке, волосам молодого человека. - Я... Жан!
Голос юной графини пресекся и она, почти задыхаясь, еще теснее прижалась к обнимающему ее Жану, уткнулась лицом в его теплую шею, чувствуя на губах солоноватый привкус пота и покалывание отрастающей щетины - ощущение, будящее новое, незнакомое чувство, теплом разливающееся по обмякшему в надежных руках стройному телу.

Лизелотта слышала обращенные к ней слова, но их смысл ускользал - девушка тряхнула головой так, что длинная золотистая коса хлестнула по спине. Зла?.. Неуклюже, чего за ней обычно не водилось, спрыгнув на землю, Лизелотта приняла поводья своей лошадки из руки Жана, пытливо и озадаченно всматриваясь в его честное, расстроенное лицо, на котором мешались и другие чувства - или Лизелотте просто хотелось, чтобы так было?
Мир вокруг посерел - это солнце, наконец, скрылось за горизонтом - и в то же время обрел отчетливость. Нереальность происходящего, сдавившая голову Лизелотты свинцовым обручем, отступила, нахлынули звуки: шум ветра в высоких кронах, сонные вскрики птиц, похрустывание камушков под лошадиными копытами. Холодный ветер щекотал щеку выбившимися из прически пушистыми локонами. Лизелотта заправила прядь за ухо, все еще не сводя глаз с запрокинутого лица Жана. Протянула руку, словно хотела еще раз дотронуться до его щеки, но пальцы замерли в воздухе.
- Я... не злилась на тебя. Просто... - рука Лизелотты сжалась, ее взгляд теперь был устремлен поверх головы Жана, туда, где за поворотом дороги начинался пологий подъем к невидимому отсюда замку.
Толкнув пятками бока Ринке, девушка направила лошадь вперед.

- Миледи! - юбки Фриды хлопали, как парус - здесь, наверху, всегда было ветрено. Старая нянька выскочила встречать свою подопечную во двор, за ее широкой спиной бежали, натыкаясь друг на друга, две служанки. Лизелотта спешилась, бросив поводья проворно подскочившему младшему конюху, а Фрида уже ухватила ее за руку выше локтя и чуть ли не волоком - Лизелотта не поспевала за ней - потащила юную графиню по ступенькам, не то выговаривая ей, не то причитая:
- Где ж это вы блуждаете-то? Солнце село, гляди, туман опустится, гонцов разослали... Сюда, сюда, моя птичка, не дай попадетесь старому графу в таком виде - где платье-то извозили? - Лизелотта бросила быстрый взгляд на подол с налипшими крошками коры и сосновыми иглами и тут же сосредоточилась на том, чтобы, поспевая за нянюшкой, прыгать через две ступеньки наверх, в башню.
Буквально пролетев сквозь проем, Лизелотта пошатнулась и чуть не упала назад - это пыхтящая, как котел с адским варевом, Фрида, дернула ее за завязки платья. Шерстяная материя горкой осела на пол, и Лизелотта, перешагнула через нее, тут же оказалась, словно под колпаком, под юбкой другого платья, из легкой блестящей материи небесно-голубого цвета.
- Негоже опаздывать к столу, - ворчала нянюшка, приглаживая гребнем выбившиеся из косы пряди и ловко прихватывая их шпильками. - Особенно в такой день, - нянька отступила от Лизелотты на шаг, окинув оценивающим взглядом тоненькую фигурку подопечной. - Ну-ка...
- Ай! - юная графиня схватилась за лицо и возмущенно уставилась на Фриду, которая внезапно сильно ущипнула ее за щеки.
- Вот, и румянец появился, - удовлетворенно заявила нянька, под лопатки подпихивая ее к двери. - Как раз успели, - шепотом сообщила она, мельком глянув в пролет.
К тому времени, как Лизелотта спустилась вниз, граф и его гость уже вошли в залу и, обмениваясь любезностями, усаживались за стол. Прямая, как струнка, с высоко поднятым подбородком, Лизелотта, не чувствуя под собой ног, вошла в трапезный зал, ступив в круг света бросаемый громадным очагом, поклонилась отцу и перевела взгляд на сидящего подле него графа де Борна.

Лизелотта застыла, словно холодная волна, прокатившаяся у нее по позвоночнику, превратилась в лед. Затем, словно спохватившись, села, двигаясь при этом, как жертва заклинания, неестественно прямая, не сводя взгляда расширившихся голубых глаз с лица того, кто должен был стать ее мужем.
- Б... благодарю вас, милорд, - пролепетала девушка и опустила голову. Перед глазами заплясала кайма серебряного блюда. От вида пищи Лизелотту замутило.
Справа гудел и потрескивал огромный очаг, вея на собравшихся жаром, а не уютным теплом, как это обычно бывало по вечерам: в честь приезда гостя прислуга не пожалела дров, и сейчас в нем чернели, обугливаясь, огромные стволы. Ветер бился в окна, заставляя их мелко дребезжать - этот звон смешивался со звуками пира, глухим стуком кубков, гомоном голосов. За дверями повизгивали собаки, которых на этот раз не пустили в залу.
Эти привычные звуки окружающего мира вытеснили из головы Лизелотты спутанный ворох мыслей, оставив за собой звенящую пустоту. Девушка подняла голову.
- Надеюсь, вы благополучно добрались. Дожди размыли дороги, - безо всякого выражения произнесла Лизелотта, глядя немного левее рыжей бороды графа, туда, где его мощное плечо украшала фибула в виде раззявившего пасть льва.
Пустота постепенно наполнялась, собирая разрозненные осколки окружающего мира, которые выхватывало сознание девушки: паутина троп, разбегающихся от ворот замка; металлически поблескивающая кошачья голова.
Лизелотта воткнула трехзубую вилку в то, что лежало у нее на тарелке, поднесла ко рту и прожевала, не чувствуя вкуса. Потянулась за кубком. Она должна поесть. Ночь длинна, и кто знает...

Лизелотте казалось, что ужин длится нестерпимо долго. Она заставила себя проглотить несколько кусков мяса и хлеба, пока желудок не воспротивился самым решительным образом, подкатив к горлу тугой ком тошноты. Девушке ничего не оставалось, кроме как сидеть молча, вилкой превращая сладкую грушу на блюде в комковатое месиво.
По мере того как лицо жениха, отдающего должное винным погребам Бурга фон Геллен, все больше краснело, щекам Лизелотты вернулась восковая бледность, и рядом уже не было нянюшки, чтобы это исправить. Впрочем, перебросившись с юной графиней парой вежливых фраз, как того велят приличия, гость целиком сосредоточился на трапезе и неспешной беседе с будущим тестем.
Наконец (о, как длились эти часы!) поленья в камине прогорели, оставив после себя хрупкие уголья и маслянистую золу, а на столе было выпито и съедено все, что можно было съесть или выпить. Граф де Борн поднялся из-за стола, преувеличенно любезно раскланялся с хозяевами и отбыл в отведенную ему опочивальню. Дождавшись, пока гость скроется за дверями, старый граф поднялся и подошел к дочери.
Лизелотта невольно дернулась, словно ожидала, что отец ударит ее; довольное лицо графа и его фамильярное обращение испугали ее едва ли не больше, чем не совсем понятные слова, с которыми тот обратился к дочери. Лизелотта ошеломленно смотрела вслед удаляющемуся не слишком твердой походкой графу, когда что-то легонько коснулось ее плеча. Вздрогнув, словно вырванная из своих мыслей, девушка обернулась, едва не задев локтем ту, которая стояла подле нее.
- Дитя мое, - робко, почти заискивающе, тонкие руки протянулись, чтобы пригладить ее светлые волосы, распрямить невидимые складки на плечах.
Каждого из сидящих за столом обуревали собственные страсти, так что ничего удивительного, что никто даже не обратил внимания на хозяйку замка, молчаливой тенью присутствовавшую по левую руку своего мужа, графа. Лизелотта настолько привыкла к тому, что мать никогда не спускается к ужину, что даже не сразу сообразила: приехал гость, а значит, графине волей-неволей пришлось покинуть свои уединенные покои в южной башне. И Лизелотта настолько привыкла видеть мать медлительной, округлой из-за очередной беременности, что теперешний ее облик - эти резкие движения, эта птичья заостренность черт, - лишил девушку дара речи.
- Матушка?
Лизелотта давно сторонилась родителей: отца она боялась, к матери чувствовала жалость смешанную с презрением из-за того, что та никогда не могла дать отпор старому графу, когда он, выпив, оскорблял ее, не стесняясь собственной дочери, а еще из-за этого жалобного, обожающего взгляда, которым Ханна неизменно смотрела на нее.
- Лотта... - мать с неожиданной для этих прозрачных рук силой заключила Лизелотту в объятия, плечи ее задрожали, а секунду спустя графиня зарыдала, зарывшись лицом в пушистые золотые локоны.
- М... ма?..
Ханна, которая не проронила ни слезинки, снова и снова - восемь раз - поднося факел к погребальному ложу своих мертвых детей, плакала так, как будто решила сейчас оплакать их всех: Лауру, Родерика, Анну-Марию, Аделин, Сирила, Розмари, Эмму, Хоуп, а главное - Лизелотту, единственное оставленное ей дитя.
На глаза онемевшей Лизелотты тоже навернулись слезы, и, сама не отдавая себе отчета - почему именно, - девушка заплакала навзрыд, вцепившись в шитые бусинами и лентами цветы на платье матери.   
Неожиданно Ханна отстранилась от дочери, зашлась в кашле, прижимая ко рту платок, тут же окрасившийся красным.
- Матушка? - в голос Лизелотты закрались визгливые ноты испуга. - Кто-нибудь... Матушка!
Все еще кашляя, графиня присела на скамью, вокруг засуетились служанки.
- Пойдем, пойдем...
- Матушка!..
- Пойдем, - Фрида, приобняв Лизелотту, потащила ее прочь из зала. - Хватит с тебя сегодня, мой птенчик, ну, полно, полно.
- Мама! - Лизелотта оглянулась в дверях, как раз, чтобы увидеть, как две служанки помогают графине встать и медленно ведут ее к незаметной двери, второму выходу из зала.
Произошедшее в зале выбило Лизелотту из колеи, расстроило ход ее мыслей, но, выплакавшись, девушка, как ни странно, почувствовала себя лучше. Фрида оставила в опочивальне свечу, и Лизелотта, сидя на постели, завороженно глядела, как длинный язык пламени колышется из стороны в сторону. Постепенно в голове прояснилось достаточно, чтобы девушка, встряхнувшись, спустила босые ноги с постели, поежившись от прикосновения холодных плит пола.
Стараясь двигаться неслышно, Лизелотта принялась одеваться - к счастью, служанки не успели, а может и поленились убрать ее дневное платье. Несмотря на насыщенность дня событиями, спать совершенно не хотелось. Напротив, девушку охватило возбуждение; руки ее слегка дрожали, когда юная графиня в полутьме шарила по дну сундука... есть! - пальцы сомкнулись на обернутой тряпицей рукояти.
Осторожно, чтобы не скрипнула, Лизелотта отворила дверь - и зажала рот ладошкой. У порога вытянулись полные ноги в латаных полосатых чулках. Обладательница ног, устроившаяся, словно старый сторожевой пес, у двери своей подопечной, дремала на низкой скамеечке, уронив голову на грудь, и даже негромко похрапывала.
Пытаясь не дышать, Лизелотта подобрала юбки и полу плаща и переступила через ноги, двигаясь неслышно, как тень. Протянула руку и тихонько притворила за собой дверь. Прошуршали шаги по каменным ступеням, скрипнула неприметная дверка, ведущая в кухню - из комнаты прислуги доносились пьяный смех и божба, вероятно, слуги графа де Борна праздновали сведение знакомства со слугами графа Гелленского. Прошмыгнув через темную кухню, Лизелотта на ощупь нашарила засов задней двери и, выскочив из замка, припустила через залитый лунным светом двор. Задыхаясь, привалилась к воротам конюшни, укрывшись в их тени. Изнутри доносилось сонное всхрапывание лошадей. Спотыкаясь в темноте, Лизелотта обошла стойло, оказавшись перед небольшой пристройкой, и толкнула ведущую в нее дверь.
Темнота внутри совсем ослепила ее, на мгновение сердце подскочило к самому горлу - а что, если Жан там, в замке, вместе со всеми? Ничего, я подожду его, главное, чтобы вернулся не с рассветом, - стоя на пороге, успокаивала себя Лизелотта, - как вдруг ухо девушки уловило тихое дыхание.
- Жан! - шепотом позвала юная графиня, притворив за собой дверь.
Постепенно глаза привыкли к темноте, так что девушка смогла различить контуры небогатой обстановки жилища главного конюха.
- Жан! - Лизелотта ласточкой порхнула на грудь любимого, мирно спавшего в своей постели, холодными руками сжав его ладонь. - Жан! Проснись и увези меня отсюда!

Отредактировано Liselotte von Gellen (2015-11-09 20:52:01)